История моих родителей

Письмо нашей читательницы.

Здравствуйте, работники редакции «Благовеста»! Выписывала Вашу газету до 2020 года, но сейчас, к моему глубокому сожалению, не получается выкроить на подписку средства, по сложившимся обстоятельствам. Надеюсь, что ненадолго, и в скором будущем снова смогу ее читать. Меня всегда интересовали рассказы, которые пишут сами читатели о жизни их самих, родителей или других значимых для них людей. Вот и в моей памяти на всю жизнь осталась история моих родителей. Может, и она будет интересна читателям.

В детстве услышанное или увиденное с возрастом либо стирается из памяти, либо становится ярче, обретает в воображении свою картинку и свое переживание - радость, грусть, скорбь, досаду... Вот и у меня рассказ моей бабушки, вызывавший во мне детскую жалость, с возрастом при каждом воспоминании воспринимался все острее, вызывал все большее негодование, ручейком щемящей боли перетекающей из сознания в сердце.

В конце девятнадцатого столетия (точную дату не знаю) родилась в селе Загатье (тогда еще польском, ныне это территория Белоруссии) Полоцкого района Витебской области в семье Гойкович девочка Винцуся. Девочка выросла и влюбилась в простого белорусского парня Игната, за которого, как она говорила, тайком утикла (убежала) замуж, невзирая на угрозы ее отца жестоко наказать их обоих. Они с мужем нарожали шестерых деток (двое в младенчестве умерли), завели хозяйство, скотину и, наверное, прожили бы долгую и счастливую жизнь, если бы… Если бы в страшные для народа тридцатые годы ХХ столетия, как и тысячи других семей, не попали под плуг репрессий, лемехом которого, выплавленным из предательств и зверской жестокости, большевистские вожди прошлись по народу, оставив борозду в его судьбах, которую на многие поколения не сможет загладить ни одна борона.

В 1933 году рано утром крестьянина Игната Наводчика энкэвэдэшники увели в неизвестном направлении - навсегда. Позже вывели со двора корову, а мою бабушку с четырьмя детьми посадили в теплушку и повезли в холодную и неизвестную Сибирь. До Томска по железной дороге, потом по Оби на барже, а дальше на лошади до места пребывания - поселок Трех-Устье Кальджа Колпашевского района Томской области. Старшему сыну Йозефу было 22 года, Франеку 9 лет, Янине (моей маме) 5 лет, Вацлаву 2 года. В каких условиях люди находились на тех баржах, написано много. Также много написано о помощи Божией по молитвам страждущих во времена войн и гонений. Но то чудо, о котором рассказывала бабушка, я помню всю жизнь. От безысходности и отчаяния, чтобы не видеть страданий малютки, она решила отравить младшего сына. Налила в ложку уксуса, поднесла к ребенку и, перекрестившись, попросила у Бога прощения. Чья-то невидимая сила ударила ее по руке и выбила ложку с уксусом.

Высадили их на берегу Оби в лесу, посадили на телеги, запряженные лошадьми, и повезли к месту пребывания. К сожалению, многое не запомнилось. Ведь в детстве не придаешь значения прошлому.

Такой необычный памятник находится в селе Палочка Верхнекетского района Томской области, в сквере поселковой администрации.

Надпись на табличке: «Коряга» - частица истории». В 1930-х годах спецпереселенцами была раскорчевана тайга, где впоследствии были основаны четыре поселка: Суйга, Протока, Городец, Палочка. Коряга немой свидетель тех событий.

В этом поселке жили люди разных национальностей. У кого-то были срубленные из леса избы, а кто-то жил в землянках. И встретили бабушку с детьми по-разному: кто-то враждебно, а кто-то с сочувствием. Добрые люди помогли вырыть землянку. Бабушка и старшие сыновья нанимались на разную работу к более-менее зажиточным сельчанам, моя мама с младшим братом с холщовой котомкой ходили по дворам, просили чего-нибудь поесть. Кто-то давал хлеба или картошку, кто-то спускал на них собак.

Конечно, без Божией помощи им бы не выжить, но дети подрастали, стали ходить в школу. Старший сын научился столярному и сапожному делу, младшие охотились и рыбачили. Мама, закончив четыре класса в своем селе, очень хотела учиться дальше, но школа была в другом поселке, ходить было далеко, не было нужной одежды. Училась всему, чему только можно было научиться по хозяйству. Потом вышла замуж.

Папина семья тоже была выслана - с Алтая, из села Сычевка Смоленского района. В семье было девять детей. Дед папы Семен был церковным старостой. Отец - Ветров Егор Семенович, хлебороб - расстрелян, как и сотни других в тридцатые годы. Взрослые дочери уже были замужем, а с остальными детьми мою бабушку по отцу выслали в Сибирь.

Когда дети выросли, разъехались в Бийск, Иркутск, Алма-Ату, Неман. Старший сын Тимофей Егорович погиб на фронте. Папа и брат Василий женились и переехали в леспромхоз с названием Большая Саровка. Дядя Ося (так мы звали маминого старшего брата) тоже поселился в этом поселке. В детстве он сломал ногу, которая неправильно срослась и, будучи инвалидом, работал столяром. Дядя Франя воевал. После войны уехал на родину в Беларусь, в Гомель, работал диспетчером на железной дороге. Папа работал в леспромхозе, мама продавцом в магазине. Родила пятерых детей. К сожалению два мальчика умерли, остались только девчонки.

После моего рождения мама занималась домашним хозяйством. Но какое это было хозяйство! Огород в 20 соток разрабатывали вручную. Накапывали по 900 ведер картошки. В хлеву корова, телята, овцы, свиньи, куры. Когда моя дочь сейчас говорит, что что-то не успевает делать (в благоустроенной квартире и с набором бытовой техники), я всегда вспоминаю семьи из нашего детства. Сколько приходилось работать! Сажали огород, пололи, тяпали, поливали. Потом покос. Косили вручную. А какое было счастье на лошади возить копны сена к стогу, а вечером верхом ехать с покоса в поселок. Потом поспевала ягода: черника, смородина, брусника, клюква. Бабушка всегда жила с нами, и по ягоду мы ходили во главе с ней. Набирали корзины, кузова и ведра. Варили варенье, остальное сдавали, а на полученные деньги покупалась ткань, и мама шила нам новые платья. Убирался с огорода урожай, в погреб ставились соленья. Стригли овец, пряли шерсть. Из нашей с бабушкой спальни выносили кровати, ставили огромный станок, называемый кроснами, и несколько дней шуршал челнок с длинными разноцветными тряпочками и стучали берды, соединяющие эти тряпочки в полосатые разноцветные половики, которые стелились на пол, создавая неповторимый деревенский уют в доме. С наступлением холодов забивался скот. Это было время бабушкиных кулинарных шедевров белорусско-польской кухни: разных сортов колбас, сальтисона, мясных рулетов и копченостей. Вечерами заносили огромную фанерную доску, посыпали мукой и всей семьей делали пельмени.

А потом шли умиротворенные зимние дни. Мама садилась за швейную машинку, выбивала красивые накомодники, салфетки, кружева на кровать, а бабушка вязала носки и варежки для всей семьи. Помню в углу застеленную выбитой салфеткой полочку с иконой Богородицы и деревянным крестом с изображением Распятого Господа Иисуса Христа. Перед сном бабушка осеняла себя крестным знамением и шептала Трисвятое. По соседству с нами жила бабушка из Белоруссии. Имени ее я не знаю, потому что бабушка называла ее только по отчеству - Антоноуной. Почти каждый день она приходила к нам, вспоминали «як было дауней» («как было в старину») и всегда плакали.

Взрослые работали от зари до зари, но нам тоже нужно было рано вставать, полоть грядки, в лесу собирать ягоду, когда кусали комары и мошки. И все-таки у нас было счастливое детство: конфеты с папиной получки, поделенные поровну, редкие игрушки и обновки, купание в речке Саровке и на Кривом озере летом, снежные горки, санки и лыжи зимой, и на протяжении всей жизни наших родителей - их безграничная любовь к нам, трем дочерям. К сожалению уже нет в живых ни их, ни двух старших дядей, но выживший по милости Божией младший дядя Вацлав жив и сейчас. Ему 91 год, живет в Калининграде. В 1951 году он был призван на Балтийский флот. При оформлении документов был записан Василием. В армии окончил 7 классов. Будучи целеустремленным, как тогда говорили, с активной жизненной позицией, решил не возвращаться в ссыльное сибирское захолустье. Остался в Калининграде, окончил 10 классов, поступил в институт, много работал, чтобы обустроиться в чужом городе. Обзавелся семьей. Отработал 59 лет, большая часть из которых была отдана воинской части, где закончил трудовую деятельность в должности главного механика. Несмотря на тяжелые детство и юность, он очень любит суровый сибирский край и каждые два года приезжал к нам в гости, последний раз был в 2016 году. Единственный родной человек, через которого мы чувствуем родительское тепло, и мы, его племянницы, молимся, чтобы Господь как можно дольше продлил его жизнь - связующую нить с нашими родителями. Сейчас нам уже 64, 70 и 72 года. У всех по двое детей со своими семьями. Средняя Нина с мужем Анатолием живут в той же Саровке в родительском доме, прихожане церкви во имя святых Бориса и Глеба, принимают активное участие в ее обустройстве (церковь построена недавно). Выписывают вашу газету и приносят ее в храм. Мы со старшей сестрой Тоней живем на севере Томской области в п. Каргасок. Сестра 23 года ухаживала за парализованным мужем, похоронила в сентябре 2019 г. В 2017 году от несчастного случая погиб и мой муж, с которым прожили 39 лет. По возможности помогаем внукам.

Вспоминая свое детство, с грустью смотрю на своих внучек, у которых есть красивая одежда, куча игрушек, огромный ассортимент сладостей, но так мало взаимоуважения со сверстниками, социального равенства, доброты, взаимопрощения, именно того, что согревает и успокаивает душу. Сколько растлевающей информации получает их несформировавшееся сознание. Сравнивая поколения родителей и детей, приходишь к мысли, что человек умирает в основном в свой век потому, что не может пережить мутацию вековых устоев, не может спокойно видеть утрачивания ценностей предков: крепкой дружной семьи, уважения к старшим, защиты слабых, трудолюбия. Больно видеть стремительное развращение мира… Мне кажется, что со времен Адама человеческий век стал укорачиваться пропорционально греховному разложению человека. Чем дальше мы от Бога, тем короче наш век. И когда он сойдет на нет, тогда и будет конец света.

Раньше постоянно смотрела по телевизору программы «Время покажет», «60 минут», «Право голоса» и всегда меня возмущала позиция зарубежных оппонентов, но особенно больно было слушать участника политических ток-шоу поляка Якуба Корейбу. Гражданин Польши - родины моей бабушки, где живут родственные нам потомки рода Гойкович.

К сожалению, с бабушкиным «нелегальным» замужеством связь с родственниками в Польше была под запретом, хотя однажды в Сибирь приезжала бабушкина мама Ядвига. Знаю, что у мамы были двоюродные братья Йозеф и Геронтий (есть их фотографии). В Новокузнецке жила сестра бабушки Камила, вышедшая замуж за украинца Ивановского (не знаю, как она попала на Кузбасс). Ее сын Владимир уехал в г. Белозерск Донецкой области. Сейчас его уже нет, но остались его дочь Нелли с семьей и семья сына Дмитрия (он погиб). И как больно сейчас видеть и слышать об этих двух странах, Польше и Украине, где живут мои кровные родственники, и где сейчас сильна недоброжелательная политика по отношению к России. С Белозерском мама всегда переписывалась, и мне очень хочется верить, что и родственники в Польше из рода Гойкович не настроены к нам враждебно, как настроен к россиянам пан Якуб Корейба. Грибоедов написал пьесу «Горе от ума», а мне кажется, что горе от души, если эта душа злая. Ведь можно просто «отпустить» прошлое, которое почему-то не дает покоя Якубу, тем более что это прошлое, судя по возрасту, его лично не коснулось. Да и не было у них таких же тяжелых испытаний, как у нас в сталинские годы репрессий. Выходит, что мне за страдания моей бабушки и мамы нужно ненавидеть весь белый свет? Но это было бы неправильно. Больше я эти телепрограммы не смотрю, так как считаю безсмысленным доказывать что-либо тем, кто упорно не хочет нас понимать. Ну да ладно, политика - политикам, а нам бы мира да покрова Божия над нашей Россией-Матушкой.

Простите за сумбурность изложения. Никогда не писала ничего, кроме писем и школьных сочинений. В журнале «Лампада» (№ 8 за 2013 г.) в интервью редактор Антон Жоголев сказал: «Если бы я эту книгу не написал, она разорвала бы меня изнутри». Я далека от писательства, но эта фраза поразила меня тем, что что-то подобное чувствовала и я. История моей семьи не давала мне покоя, а чувство сострадания к моим близким, пережившим такие тяжелые испытания, становилось все острее. Нужно было излить это хотя бы на монитор. Наш народ в годы репрессий прошел через страшные испытания, и сострадать ему, и возопить за него ко Господу должны все люди, в том числе и моя грешная крохотная душа.

Здоровья и Божьего благословения всем вам и вашим семьям.

Ваша читательница

Надежда Ивановна Касьянова (Ветрова), пос. Каргасок Томской обл.