Поминайте наставников ваших

Светлой памяти монахини Феодоры (Лапковской).

…А для меня она остается матушкой Ольгой.

Конечно, и в домашнем помяннике, и в литургийно-панихидных записках пишу я теперь, да и прежде о здравии писала - монахиня Феодора. Новопреставленная. Читаю эту строчку в своих утренних молитвах, а «душевными очами» вижу - не те (чудесные!) фото из интернета, где матушка Феодора за рабочим столом утопает в букетах праздничных цветов, где держит на руках лопоухую овечку, где гладит львенка… На фотографии моей памяти (более вещественных, увы, нет) - строгая красавица с идеально правильными чертами лица и пронзительным взглядом огромных черных глаз.

Такой я впервые увидела матушку Ольгу во Введенском храме города Курска в 1978 году. Незадолго до этого умерла моя любимая бабушка и на ее сороковинах моя старшая сестра познакомилась в храме с молодым священником. В разговоре обнаружилось, что он, как и я в тот момент, но десятью годами раньше, учился в том же Ленинградском университете, на том же факультете журналистики, что и я. Отец Валерий стал моим первым духовником. А его супруга матушка Ольга… Нет, подругами мы стали позже. Да и стали ли? Хотя по возрасту нас разделяли какие-то неполные четыре года, для меня она была и осталась недосягаемой высотой. Матушка! Я и подумать о таком применительно к себе не смела.

Она выстаивала Литургию не шелохнувшись. И это было мне первым уроком на будущее - ведь всего через два года и я получила это высокое дополнение к своему имени: матушка.

В полудеревенском храме - Введенская церковь стоит рядом с остановкой пригородных автобусов, и в те годы, когда храмы в селах были почти повсеместно закрыты либо вообще разрушены, в нее съезжались жители всех близлежащих сел - многие прихожане не отличались тактичностью, зато зорко следили за порядком (конечно, в их понимании). Так как матушка бывала не на каждой службе (у них с отцом Валерием была маленькая дочь), эти прихожане считали долгом довести до нее свои наблюдения: то одна, то другая подходили и шептали: «А твой батюшка надысь во-он ту молодайку так-то долго исповедал, а потом еще с панахиды продукты отдал!» Не поворачивая головы, матушка спокойно отвечала: «Отойдите от меня. И больше никогда не подходите».

…В родном Курске я бывала наездами, но на каждых моих каникулах отец Валерий приглашал меня вместе с сестрой к себе домой. У них было много церковных книг, богословских трудов, записанных на магнитофон проповедей. Это сейчас можно собрать любую библиотеку, было бы желание. А в те годы официально издавалось так мало церковной литературы, что Библию и молитвослов (в единственном экземпляре) могли приобрести только воспитанники духовных семинарий и священнослужители. Другие духовные книги не издавались вообще.

Когда я сама стала матушкой, мне было позволено - и то под величайшим секретом - брать в этом доме книги для чтения. В основном - самиздатовские, которые матушка Ольга перепечатывала у себя дома на машинке. В это время она уже работала секретарем-машинисткой в Курском епархиальном управлении.

Зная, что я обучалась машинописи в годы учебы, она подарила мне одну из двух своих печатных машинок, предложив на выбор югославскую либо немецкую (хотя у меня была своя «Москва»).

Монахиня Феодора на Святой Земле.

Из рук матушки Ольги попала ко мне и машинописная копия книги священника Александра Ельчанинова «Записи» - отрывки из дневников священника-эмигранта. В ней мы с моим супругом нашли много такого, что стало руководством уже на нашем пути служения Богу и Церкви. Я старательно переписывала отдельные цитаты книги в тетрадь. И сегодня, когда эта книга появилась в нашей домашней библиотеке, перечитываю - и вижу, что некоторые отрывки помню наизусть. Например, вот это: «Мое жизненное правило - менять место жительства только когда обстоятельства гонят, ничего в житейской области не предпринимать самому, а рыть шахту вглубь в том месте, куда привел Господь…»

…Начало моей собственной семейной жизни было трагично. Мои родные, возлагавшие большие надежды на мое образование (которое в связи с замужеством мне так и не удалось завершить) и будущую профессию, настолько воспротивились моему решению связать жизнь с будущим священнослужителем, что мне на какое-то время пришлось отказаться от дома. Потом, конечно, все уладилось, все смирились. Но тогда - я вышла замуж без родительского благословения, пришлось оставить университет, а рукоположить моего супруга в священный сан согласился единственный архиерей из тех, к кому мы обратились, - Епископ Курский и Белгородский Хризостом. В моем родном городе нам оказалось негде жить, и тогда нас приютили отец Валерий и матушка Ольга. В те осенние дни 1980-го я и сблизилась с матушкой. Мы уже ждали первенца, и матушка Ольга сама предложила стать его крестной. А пока - мы много времени проводили в разговорах о будущем малыше, о его воспитании. Впрочем, больше этих бесед повлияло на меня то, как воспитывали свою дочь супруги Лапковские. С ней не сюсюкались, не отодвигали ребенка на второй план, общаясь по-взрослому, но так, чтобы ребенку было понятно, отвечали на все ее вопросы и старались не ограничивать без повода свободы. Помню забавный случай. После вечерней службы мы с матушкой возвращались домой через старое городское кладбище. Шли неспешно, о чем-то беседуя. Четырехлетняя малышка все время норовила убежать вперед, в темные аллеи. Наконец мать решила немного испугать расшалившегося ребенка: «Вернись! Мертвец утащит!» Девочка остановилась: «А кто такой мертвец?» - «Ну, покойник», - пояснила мать. - «А-а-а-а, покойник», - разочарованно протянула дочка и умчалась в темноту. Мы рассмеялись: поповских детей покойниками не испугать.

Матушка Ольга сдержала слово - стала крестной матерью нашего старшего сына. Крестным отцом был наш с ней общий духовник - протоиерей Лев Лебедев, священник-легенда, которому меня как «выросшую из пеленок» передал отец Валерий. Но это, как говорится, уже другая история. Скажу только, что в этот период мы с матушкой Ольгой были настолько близки, что она даже делилась со мной кое-какими наставлениями отца Льва, сказанными ей на исповеди…

К сожалению, семейная жизнь супругов Лапковских вскоре дала трещину, брак распался. Матушке пришлось начинать новую жизнь. Нет, она не вернулась в родительский дом, чтобы «начать сначала». Она привыкла во всем идти только вперед. Поэтому, когда в Курске сменился епархиальный архиерей, матушка Ольга отправилась в Москву. Для меня расставание с единственной на тот момент подругой-наставницей стало большой скорбью. В утешение матушка подарила мне портрет Владыки Хризостома, который сняли со стены приемной Курской епархии в связи со сменой Управляющего.

Эта большая черно-белая фотография и до сих пор висит у нас в доме на стене первой в череде портретов Владык, при которых пришлось нести служение моему батюшке…

Без связей, без высшего образования (вышла замуж она сразу после школы), но обладая очень сильным характером и к тому времени уже замечательно самообразовавшаяся богословски, она нашла работу в Патриархии, а со временем приняла и монашеский постриг. О дальнейшем ее жизненном пути, о ее заслугах на церковном поприще я писать не стану - все это есть в интернете. Да я и виделась с ней со времен нашей молодости всего-то пару раз, и то - до ее пострига. Могу только сказать, что она, уже занимавшая тогда серьезную должность в Отделе внешних церковных связей, ничуть не изменилась внутренне, была так же проста в общении и с радостью помогла мне в одном моем тогдашнем затруднении.

О том, что она стала монахиней, я узнала из интернета. И с тех пор поминала ее новым именем.

Сообщение о ее гибели стало для меня - да простят меня читатели за штамп - действительно громом среди уже прояснившегося неба. Когда казавшийся таким длинным список жертв коронавируса - архиереев, священников, монахов и мирян, погибших от неведомой прежде болезни, который я писала для поминовения в нашем храме, - уже наконец-то перестал пополняться.

Трудно, очень трудно было мне принять смерть этого давно уже далекого - но, как оказалось, такого близкого моей душе человека. И только знание, что у Господа все бывает вовремя, и только вера в то, что матушка, сменив имя, не могла изменить душу, которая всегда была у нее открытой и скорой на помощь близким и дальним, - спасает от скорби.

Близится сороковой день ее земной кончины.
Царство Небесное, матушка Феодора.
До свидания, моя любимая матушка Ольга.

Наша справка. 18 июня 2020 года после тяжелой болезни преставилась ко Господу монахиня Феодора (Лапковская), более 40 лет трудившаяся в различных церковных учреждениях. Монахиня Феодора (в миру Ольга Евгеньевна Лапковская) родилась 1 августа 1954 года в городе Керчь. Трудилась в Саратовском и Курском епархиальных управлениях. С 1987 года она стала сотрудницей Издательского отдела Московского Патриархата. В 1990-1991 годах являлась секретарем эконома московского ставропигиального Данилова монастыря.

На протяжении восемнадцати лет жизнь матушки Феодоры была связана с Отделом внешних церковных связей Московской Патриархии, где исполняла послушания сотрудницы Секретариата по межправославным связям и заграничным учреждениям Русской Православной Церкви, а затем заведующей Сектором заграничных учреждений.

В 1998 году Митрополитом Смоленским и Калининградским Кириллом (ныне - Святейший Патриарх Московский и всея Руси) пострижена в рясофор. На следующий год Митрополитом Кириллом был совершен ее постриг в мантию с именем Феодора в честь святой праведной царицы Феодоры.

С 2009 по 2015 год она трудилась в качестве ведущего специалиста Управления Московской Патриархии по зарубежным учреждениям.

В последние годы монахиня Феодора (Лапковская) много сил отдавала заботе о престарелых сотрудниках синодальных учреждений.

Ее труды были отмечены государственной наградой - орденом Дружбы («за большой вклад в укрепление гражданского мира и возрождение духовно-нравственных традиций», 2001). Последней из церковных наград стала Патриаршая грамота, которую Святейший Патриарх Московский и всея Руси Кирилл вручил 30 апреля 2015 года монахине Феодоре (Лапковской) в связи 60-летием со дня рождения.

Марина Захарчук,
с. Новенькое Ивнянского района Белгородской области.