Далекий скит

Рассказ инокини Софии (Кореневой).

В зимней темноте серебристая легковая машина свернула на обледенелую дорогу заброшенной деревеньки. Слева шел лес, а справа - безлюдные полуразрушенные деревянные дома и за ними лесная полоса.

Инокиня София (Коренева) в скиту.

На переднем сиденье расположилась, откинувшись, монахиня Лидия. Она представляла себе, что сейчас придется встать, выйти на мороз и открывать расхлябанные ворота. Но монахиня Сусанна, притормозив около маленького темно-синего домика, отстегнула ремень и пошла открывать их сама. Машина въехала во двор. Хозяйственная матушка Сусанна стала сразу разгружать багажник. Мать Лидия стояла молча и смотрела на нее, округлив глаза.

- Ты чего не помогаешь? - спросила мать Сусанна, поднимая большой белый пакет с продуктами тонкой, как тростиночка, рукой.

- Я вот думаю, почему мы сразу не приложились ко Кресту, - ответила низким голосом мать Лидия.

- А, ну да. Я забыла. Пойдем, - сказала матушка Сусанна и положила пакет.

Сестры прошли по заваленной шапками снега чуть возвышающейся дорожке. В глубине двора стоял поклонный Крест. Сверху на него нависали безлистые ветки берез. Мать Сусанна сделала три поклона с молитвой, горячо приложилась к Кресту и вернулась к машине. Когда она перетаскала все вещи в дом, поняла, что чего-то не хватает. Оказалось, что рядом не хватает матери Лидии. «Интересно, где она?» - подумала мать Сусанна и стала озираться. И тут она увидела, что ее монастырская сестра стоит на коленях на снегу и молится. Мать Сусанна подбежала к Кресту, схватила сестру за рукав и стала поднимать. Матушка Лидия подняла голову, и мать Сусанна увидела ее заплаканные глаза.

- Ты что плачешь? - удивилась мать Сусанна.

- Бог рядом… каюсь… - промямлила мать Лидия.

Сестры постояли молча, глядя на Крест. Сквозь прозрачно-черное небо сияли звезды.

- Ты, наверно, уже всю машину разгрузила? - спросила виновато мать Лидия.

- Нет, еще стол осталось внести. Но одна не смогу. Поможешь?

- Конечно! Прости меня, пожалуйста, что я замолилась, - сказала мать Лидия.

- Бог простит, и ты меня прости!

Две хрупкие монахини внесли тяжеленную коробку с разобранным столом.

- Мать Лидия, растопи, пожалуйста, печку, а я пока вещи разберу.

- Хорошо, благослови.

Минут через сорок, закончив с вещами, монахиня Сусанна отметила, что в доме все еще очень холодно. Подойдя к печке, она увидела один дым, тление картона, щепок - и никакого огня.

- Ты умеешь топить печку? - спросила мать Сусанна сестру.

- Никогда не пробовала.

- Ясно. Сейчас научу тебя…

Поняв, как топить печку, матушка Лидия стала следить за огнем. Сестры попили чайку с яблоками и хлебом и взялись собирать стол. Ведь завтра должны освящать это новое монастырское подворье, а стола в доме до сих пор нет, и не на что будет даже положить свечи и требник. Мать Сусанна разломала и расстелила коробку и вывалила на нее запчасти раскладного стола, состоящие из множества досочек разного габарита, винтиков, болтиков и разных других вещиц, которые мать Лидия не знала, как и назвать. Она уже догадалась, что помощь ее будет невелика, поскольку у нее нет хозяйственных навыков, и решила помогать сестре молитвой.

Да, со столом было сложно. На заводе недоложили деталей и неправильно пометили места врезания болтов. Монахиня Сусанна, обливаясь потом, работала дрелью, шилом и отверткой. Шло время. Все больше накатывала усталость. От долгого труда без сна уже болело и колотилось сердце, а у матери Лидии от звука дрели гремело в ушах. Ей стало мерещиться пение и стук по потолку.

Вдруг мать Сусанна сказала:

- А что это стучит по потолку? Может, птица попала?

- Ты давно слышишь стук? - спросила ее обезпокоенно сестра.

- Да, около часа.

- Я тоже. А пение ты слышишь?

- Нет. Какое еще пение? - спросила матушка Сусанна, нахмурившись.

- Бесовское пение, и стук этот бесовский.

- Не смеши меня, это птицы или кошки, - сказала мать Сусанна, стараясь казаться спокойнее, чем была.

Тут над потолком раздался страшный стук и треск! Звук такой, будто бьют отбойным молотком. Два небольших окна по двум стенам задребезжали.

- Тогда это, наверно, медведь, - ответила мать Лидия, бледнея и усмехаясь.

Мать Сусанна перекрестилась, и сказала решительно:

- Сейчас я посмотрю, что там за бесы! Бери фонарь, и пошли на чердак.

Вход на него находился снаружи дома. Сестры осторожно вышли на крыльцо. На талом снегу вокруг дома не было ничьих следов. Монахиня Лидия посмотрела на мать Сусанну, на ее сонное, измученное личико, и пожалела ее. Трясясь от страха, мать Лидия поставила на перила террасы фонарь и сама полезла по лестнице на чердак. Но лестница была маловата, и влезть она не смогла.

- Мать Сусанн, я не достаю. У тебя какой рост? У меня сто пятьдесят пять, а у тебя?

- Сто пятьдесят восемь.

Мать Лидия стала спускаться.

- Слушай, ты лучше туда не лазай, там нехорошо что-то, - сказала монахиня Лидия, ища дрожащей ногой нижнюю ступень.

- Слезай! Медведь туда точно не залез.

Слазав на чердак, мать Сусанна вернулась белая, как молоко.

- Ну что там? - спросила, волнуясь, мать Лидия.

- Бесы… - прошептала мать Сусанна.

- Ты их видела?

- Нет, но чувствовала. Страшно там, - ответила мать Сусанна и перекрестилась несколько раз.

Сестры вернулись в дом и продолжили работу со столом. Они собирали его до утра. Мать Сусанна сверлила, измеряла, соединяла досочки, а мать Лидия держала, когда надо, стол и читала громко молитву Иисусову. Сестры настолько устали, что им было уже не до бесов, хотя сознание отмечало временами продолжавшийся стук. Матушка Лидия в сердце все время обращалась ко Господу, и каждая ее молитва была воплем к Нему. Мать Сусанна молилась вместе с ней и держала надежду, что Господь не оставит.

Когда мать Сусанна закончила стол, она встала, прошла несколько шагов и едва не потеряла сознание от усталости. Мать Лидия растормошила ее и довела до кровати. Мать Сусанна легла.

- Сколько нам осталось спать? - слабо спросила она, приоткрывая глаза, ставшие щелочками.

Мать Лидия посмотрела на часы в телефоне и ответила:

- Сейчас семь утра, осталось полтора часа.

- Помолись, пожалуйста, чтоб я смогла встать, - сказала монахиня Сусанна.

- Хорошо, - ответила сестра, легла на пол рядом с кроватью на серый синтетический ковер и провалилась в сон.

Первая встала матушка Сусанна. Она подняла мать Лидию и попросила растопить печь.

Закладывая дровишки, мать Лидия сказала:

- Слава Богу, до освящения дома дожили! Бесов всех разгоним!

- Да, слава Богу! - со вздохом ответила монахиня Сусанна, заканчивая подметать комнату.

Только она замела опилки, как около дома посигналила машина.

- Игумен Александр приехал! Беги скорей, встречай, а я тут доделаю, - радостно закричала мать Лидия.

Мать Сусанна накинула курточку и выбежала на февральский снег. Дородный седой батюшка вкатился в дом, надел привезенные с собой тапочки и благословил круглой рукой радостных сестер. Поинтересовавшись монастырскими делами и по-доброму пошутив, он надел голубую епитрахиль и поручи и стал освящать дом.

«Освящается исихастирион сей в честь иконы Божией Матери «Всех скорбящих Радость…» - повторял отец Александр, освящая маленький домик.

Мать Лидия все видела как сквозь туман, ей очень хотелось спать, но сердце ее торжествовало.

Матушка Сусанна утешенно смотрела на икону Божией Матери и на требник, лежащие на том самом столе, сбор которого этой ночью казался нескончаемым кошмаром.

Потом за этим же столом трапезовали. За праздничным обедом батюшка рассказывал о делателях Иисусовой молитвы, монахиня Сусанна благоговейно слушала, а мать Лидия весело делилась своими новоначальными духовными открытиями, перебивая батюшку. Священник улыбался в бороду и замолкал.

- И как на потолке забахало!.. - оживленно и даже немного тщеславно рассказывала монахиня Лидия.

- Отче, а оно сейчас, после освящения, отступит? - тихо спросила мать Сусанна.

- Если что - перекрещивайте келью Распятием или рукой таким способом - мой знакомый старец советовал: от одной стены до другой, потом от второй до первой, касаясь Распятием стен, по всей длине. Потом между двумя другими стенами, и от потолка до пола каждые десять сантиметров, провели по воздуху линию и делайте в воздухе небольшую перекладину, чтобы крест был изображен. Так все воздушное пространство должно быть прочерчено крестным знамением, как в клеточку.

- И что, поможет? - спросила мать Сусанна.

- Старцу помогает. Они ему часто зрительно являются. Это обычная пустынническая брань.

После отъезда игумена монахиня Лидия весь день подъедала остатки со стола - то пирог съест, то рыбный пельмень. И тут же покается. Она редко позволяла себе такое чревоугодие, но тут не выдержала.

К ночи сестры доделали необходимые дела, и матушка Сусанна засобиралась. Мать Лидия пошла провожать ее к машине.

- Ну как, ты не боишься в скиту одна оставаться? Ведь вокруг ни души, лес, заброшенная деревенька. Не страшно тебе?

- Нет, совсем не страшно, - сказала матушка Лидия, - я чувствую, что Господь рядышком, что Он все наполняет - наше монастырское подворье, и лес вокруг, и меня. И мне так хорошо, и молитва идет сама. Только вот спать я все-таки буду со включенным светом, хоть и освятили дом. Прости меня!
Немощная я.

- И ты меня прости. Я недельки через две приеду, ну, как матушка игумения благословит. Напиши мне смс-кой, чего привезти.

- Хорошо, завтра напишу. Если что-то произойдет, я включу телефон и позвоню. Береги себя. Сейчас за тебя свечку поставлю. И буду молиться все два часа, пока ты будешь ехать.

- Я тоже буду всю дорогу молиться за тебя, и когда вернусь.

Сестры обнялись на прощанье, и машина матери Сусанны выехала на заснеженную лесную дорогу. Мать Лидия долго стояла и смотрела в темноту, в которой погасали, удаляясь, красные фары. Потом она закрыла ворота, заперла их и прижалась лбом к холодному навесному замку. Постояв так с блаженной улыбкой на лице, монахиня пошла в дом.

«Завтра снег разгребу и наколю дров… а сейчас помолюсь», - подумала она.

Мать Лидия присела к печке и стала шевелить кочергой дрова. Затем она взялась за пластмассовый веник, чтоб замести труху от дров, но тут зазвонил будильник на молитву. Звук его был судорожно-резкий.

Матушка встала перед иконным углом, прочитала предначинательные молитвы и стала крестить келью. Дело это оказалось сложное и долгое, приходилось все время вставать на стул, чтоб коснуться потолка, рука и голова заболели, подрясник промок от пота. Мать Лидия уже возроптала на батюшку, посоветовавшего ей это сделать. И тут ножки стула подкосились, и она полетела вниз.

«Матерь Божья!» - испуганно вскрикнула монахиня, падая. И тут же поняла, что приземлилась удачно: она полусидела на полу, а на ее коленях лежала задетая ею, но не разбившаяся лампа. Матушка Лидия встала и продолжила усердно крестить комнату.

Закончив, она погасила свет и устало села на стул. Вокруг царила тишина. Она сняла с шеи сутажные четки и попыталась уйти в молитву. Но молитва была блеклая, рассеянная, а в воображении всплывали яркие мирские миражи. Воспоминания и мечты сменяли друг друга. Молодая монахиня никак не могла понять, что происходит и что ей делать с наводнением помыслов.

В одну из тяжких минут она подумала: «Теперь надо бороться с собой. Исихастирион - это не домик для отдыха в деревне. Это лестница к Небу. И с нее меня пытаются стянуть. И слава Богу, что тяжело. Слава Богу и за то, что я не справляюсь. Боже, помоги мне! Вера и упование на Тебя растет с каждым моим поражением».

Инокиня София (Коренева).

28 января 2020 г.