​Ксения Блаженная, помоги!..

Рассказ.

«День не заладился с вечера», — так любила шутить Оксана, когда у нее что-нибудь не ладилось, как сейчас. Сначала, возвращаясь поздно с вечеринки от подруги, у которой надеялась познакомиться с каким-нибудь молодым человеком, она никак не могла вызвать такси. Вернее, вызов принимали, обещали перезвонить в течение десяти минут, но потом автоответчик вещал, что «к сожалению, все машины заняты». И так три раза подряд. Девушка была слегка выпивши, замерзла, и когда в очередной раз услышала, что машины заняты, то швырнула мобильник об асфальт.

— А, — махнула она рукой, глядя на разбитый телефон, — дома есть еще один.

И зашагала по ночному городу. Добираться до дома пешком пришлось больше часа, поскольку идти было далеко. Добралась уже к ночи и не раздеваясь легла спать. Заметила, правда, что в прихожей стоят мужские туфли: значит, во вторую комнату их коммуналки въехал сосед.

Ей казалось, что она только уснула, когда зазвонили колокола на храме. Вообще-то Оксана любила колокольный звон, но не сегодня. Хотя не могла не признать, что перезвон был прекрасный.

— Вот раззвонились, — буркнула. — Чего людям спать мешают?

Не воскресенье же сегодня. Хотя, наверное, какой-нибудь праздник. Вчера вечером, когда собиралась в гости, тоже звонили.

Оксана считала себя верующей, но в церковь не ходила. Знала, конечно, названия больших праздников, старалась по воскресеньям не стирать — вот и всё. Впрочем, нет, не всё. Из окна ее комнатки был виден храм, и иногда, поглядывая на него, девушка осеняла себя крестным знамением.

Только опять уснула, как колокола зазвонили снова. Они звонили долго и настойчиво. И когда до сознания Оксаны наконец-то дошло, что звонят не колокола, а телефон, она вскочила с дивана. Мельком взглянула на часы и ахнула: проспала целый день. На экране телефона — восемь пропущенных звонков от сослуживицы. Хотя Оксана уже неделю была в отпуске, подруга по работе могла ей звонить сколько угодно. Не чужой человек.

Не успела нажать вызов, как в ее руках вновь зазвонил телефон.

— Ксенечка, наконец-то, — кричала в трубку всегда спокойная и сдержанная Лена. — Пожалуйста, съезди вместо меня в командировку. Я прошу тебя.

— Что случилось? Я в отпуске, если ты не забыла.

— Я прошу тебя, слышишь?

Девушка догадалась, что Елена плачет. Вообще-то она никогда никого ни о чем не просила и сама всегда первая приходила на помощь. Как-то Оксана ее спросила, почему она так поступает, и услышала нечто не очень понятное: «Господи, дай мне, чтобы не меня любили, а я любила, чтобы не меня понимали, а я понимала». Иногда Оксане в трудных ситуациях вспоминались эти слова, и ей казалось, что так легче понять и простить другого человека.

— Вовка в больнице. Я не могу его сейчас оставить, понимаешь, ему очень плохо. И не поехать в командировку нельзя. Если не поеду, то… Мне нельзя оставаться без работы. Ради Христа, умоляю!

И отпускница сдалась:

— Знаешь, я и сама с удовольствием съездила бы. Когда ехать?

— Да сегодня, сейчас. Через два часа поезд. Приезжай, пожалуйста, на вокзал — уладим все вопросы.

Даже собраться было некогда. Оксана схватила сумочку, положила кошелек, паспорт и мобильник.

«Да, день не заладился с вечера», — повторила она свою шутку и отправилась на вокзал.

Лена после развода воспитывала сына одна. Вовка прибегал к матери на работу и, захлебываясь словами, делился своими нехитрыми новостями. Потом они шли вместе домой, а Оксана провожала их ласково-восхищенным взглядом. Ласковым, потому что была рада за них и потому что очень хотела дружную и счастливую семью, ребенка. А восхищенным — потому что мечтала стать именно такой матерью, какой была ее подруга. Жаль только, растит она ребенка без отца. Оксана даже представляла себе, что Лена — это ее мама, особенно когда в горькие минуты плакала у нее на груди, поверяя свои тайны и мечты. Сама Оксана воспитывалась в детском доме, хотя у нее и была мама. Родители разошлись, и девочка стала никому не нужна. Отец уехал куда-то на Север, а мать вышла замуж вторично. В новом доме девочка не прижилась — вот и оказалась в детдоме. Когда подросла, стала мечтать о семье. Она очень ждала свою маму, плакала ночами, звала ее, но та так и не появилась до поры до времени. Появилась со слезами на глазах — и с ключами от комнатки в коммунальной квартире. Мать приобрела комнату для брошенной дочери, считая, что этим искупила перед ней свой грех.

Перед отправкой поезда девушка успела купить несколько бутербродов и бутылку минеральной воды. «Да ладно, — уговаривала она себя, — ехать-то всего ничего».

— Поезд «Москва — Петербург» прибывает к первой платформе. Стоянка поезда одна минута.

— Храни тебя Господь, Ксенечка. Век за тебя молиться буду.

— Все у тебя будет хорошо, вот увидишь, Ленка! — крикнула ей в ответ уже из тамбура.

Поезд набирал скорость, застучали колеса. Командированная открыла дверь своего купе и мельком глянула на попутчиц, с которыми предстояло провести в дороге несколько ближайших часов. Две нижние полки, одна из которых предназначалась для нее, были уже заняты.

— Вы меня простите, — тихо сказала девушка, которая заняла ее полку, — я сейчас уйду. Просто я думала, что она будет свободна.

Оксана хотела сказать что-то колкое, но осеклась на полуслове: молодая женщина ждала малыша и забраться на верхнюю полку просто не могла.

Второй спутницей была пожилая монахиня. Перебирая четки, она молча наблюдала за всем происходящим.

— Ладно, сиди. Мне вторая полка больше нравится, — пошутила Оксана. — Оттуда все лучше видно.
И не век же ехать.

— Спасибо за понимание, — произнесла молодая женщина и заплакала.

— Ну ты чего, — смутилась Оксана. — Ты такая счастливая — ребеночек будет. Ты теперь не одна, поэтому должна беречь себя. Знаешь, как я тебе завидую.

— Ребенок — да, счастье. Но меня муж бросил. Домой еду, к маме.

— А у меня не складывается никак. Хоть бы уж так, как у тебя, сложилось, — печально вздохнула Оксана. — Так мечтаю о семье, даже объявление в газету давала, но ничего не вышло. Клеятся всё какие-то…

— Девочки, — наконец-то подала голос монахиня, — а вы помолиться не пробовали? Ксении Блаженной. Я к ней по нескольку раз в год езжу в Петербург на Смоленское кладбище, в часовенку, и теперь вот еду. Меня и постригли в монахини с именем в ее честь. Давайте почитаем акафист. Ксеньюшка обязательно поможет. Она всегда помогает в разрешении семейных вопросов — и не только. Давайте все вместе почитаем, по очереди.

Оксана понятия не имела, что такое акафист и как его читать, поэтому отказалась, а вот Катя (так звали будущую маму), к ее великому удивлению, согласилась с радостью:

— Мы часто ходили к Матушке Ксении. Как же я сейчас-то не додумалась ей помолиться? Сегодня ведь день ее памяти.

«Так вот почему звонили колокола», — Оксану осенила догадка.

Сначала новой попутчице казалось, что чтение акафиста не кончится никогда, но потом она и сама стала подпевать: «Радуйся, Ксения Блаженная, молитвеннице о душах наших».

Молитва пошла слаженно, но их перебили.

— Чаю не желаете? — спросила проводница, приоткрыв дверь их купе.

В образовавшейся щели Оксане вдруг на мгновение увиделся молодой человек, с которым ехала в маршрутке на вокзал. Она тогда обратила на него внимание, потому что он встал, уступая место пожилой женщине. Другие сидели, уткнувшись в телефоны или делая вид, что смотрят в окна, и только он поднялся, хотя на коленях была тяжелая сумка с вещами. Кто-то с последних мест пробубнил: «Ты не обязан уступать, это не социальный транспорт». Молодой человек улыбнулся и подал руку смущенной старушке: «Вы очень похожи на мою маму… Садитесь, я вас прошу».

— Может, все-таки попробуешь почитать, — предложила Катя. — Это несложно.

Оксане и самой уже этого хотелось, но она не решалась попросить. Вот и сейчас, смущаясь, ответила:

— Я никогда не пробовала. У меня так красиво не получится.

— А ты попробуй. Сделай приятное своей святой, — улыбнулась монахиня.

От волнения строчки прыгали перед глазами, а язык не слушался. Но Оксана очень старалась.

Когда же наконец-то слова полились более-менее ровно, чтение прервал звонок мобильного телефона.

— Это Андрей, — прошептала Катя, глянув на монитор телефона, и голос ее задрожал. — Господи!..

— Ты меня прости, — кричал в трубку Андрей, — я не знаю, что на меня нашло. Прошу тебя, возвращайся. Я выезжаю за тобой следующим поездом!

— Я же говорила, — монахиня не сдержала улыбки. — Давайте дочитаем акафист. Нельзя бросать его недочитанным. К тому же нам теперь надо еще вымолить жениха Ксеньюшке.

— Вообще-то я Оксана, но моя верующая подруга тоже называет меня этим именем. Почему?..

— Так Оксана в крещении и есть Ксения.

Все уже спали мирным сном, и только Ксения-Оксана не могла уснуть. Она прижалась к стене на своей верхней полке и все повторяла строчку из акафиста: «Радуйся, Ксения Блаженная, молитвеннице о душах наших».

Уснула только под утро, твердо решив, что сначала съездит на Смоленское кладбище и поклонится Ксеньюшке, а потом уж отправится в гостиницу. Ну а вечером — по делам, на презентацию.

…Впервые в жизни Оксана отстояла молебен, а потом подошла на помазание. Долго молилась у часовенки, где под спудом покоятся мощи Блаженной Ксении Петербургской, и просила святую о помощи. И девушке снова показалось, что она видит того парня из маршрутки, который тоже о чем-то просил святую. А вечером на презентации ее соседом справа оказался тот же самый молодой человек из маршрутки.

Домой они возвращались уже друзьями.

— Я позвоню тебе, Ксения, — сказал Олег, прощаясь на остановке. — А пока — пока. Вон моя маршрутка идет.

— И моя! — воскликнула счастливая девушка.

Вышли они на одной остановке.

— Я живу в этом доме, — с улыбкой показала Оксана.

— Ты знаешь, и я ведь тоже. Переехал на днях. Правда, у меня только комнатка, с соседями еще не познакомился, поэтому в гости не зову.

— А можно я тебя приглашу? — засмеялась Оксана.

И только когда они вместе подошли к одной двери, Олег осознал, что произошло. А из окон их соседних комнат был виден новый храм, недавно освященный в честь Ксении Блаженной, с колокольни которого несколько дней назад благовестили. Звон был слышен и сейчас. Или, может, им это почудилось, потому что они этого так хотели.

Светлана Хорькова, г. Тверь.

Рисунок Александры Чефелевой.