Сила горячей молитвы

«Пусть эта давняя история послужит вразумлением многим…»

Об авторе. Николай Егорович Суртаев живет и трудится в селе Паспаул в Горном Алтае. Преподаватель труда и черчения в школе, столяр и плотник… Прихожанин храма в честь Казанской иконы Божией Матери в селе Паспаул. С 1993 года постоянно читает, выписывает «Благовест» — и сам не раз писал в нашу газету.

Эта история произошла с жителем нашего села Николаем Седовым в конце мая 1996 года. И рассказала мне о случившемся его вдова тетя Валя Седова уже после похорон мужа.

Николая Седова в нашем селе все знали как простого честного труженика, который прошел всю войну, имел много боевых и трудовых наград. В совхозе он трудился то скотником, то конюхом. Особо-то ничем и не выделялся, но уж матершинником и безбожником был, каких мало встретишь. Жене и дочери, которые начали ходить в церковь, было очень больно все это слушать. Пробовали с ним поговорить, но ничуть не получалось.

Но вот Седов тяжело заболел и слег в больницу. Праздник Победы он провел на больничной койке. Домой вернулся в 20-х числах. Но 22 мая болезнь обострилась, и его снова увезли в город в республиканскую больницу, в неврологию. Поместили в палату № 4 — в этой палате и произошло то, что поразило и врачей, и других больных, а их в палате было тогда десять человек.

В ночь на 27 мая Седову стало очень плохо, его дочь Галина Сухоплечева не отходила от кровати отца ни на минуту.

В 2 часа ночи сердце остановилось. Дыхание прекратилось, и пульс не прощупывался. Дочерью овладел ужас. В истерике она начала рыдать и кричать: «Господи помоги!» Глаза умершего оставались незакрытыми, были они удивительно чисто-голубые, как у ребенка, и из них катились большие капли слез. Медсестра Марина Торушева, молоденькая симпатичная алтаечка, стала делать искусственное дыхание и массаж сердца.

Продолжалось это долго. Вдруг как бы из пустоты, из-под потолка палаты донесся тяжелый вздох и слова — слова уже из уст Седова:

— О как мне страшно там! Помогите мне…помогите мне искупить грехи!..

Говорил, что он видел. Там все были в светло-голубом одеянии и — «Бога узнал я сразу и просил Его дать время, чтоб исправить все». Николай часто повторял:

— Как мне там страшно, как страшно! Помогите искупить мне грехи…

Все больные, медсестра и врач, которая подошла, — все стояли у койки только что ожившего старика.

— Вот бы записать это все на видеокамеру, ведь не поверят же, — произнес молодой больной.

Почти сутки прожил Седов после этого, и никто не услышал от него более ни одного мата, ни одного грубого слова. Он лишь молился как мог, да просил дочь Галину сделать все для его души, чтоб на селе у всех попросила за него прощения и в церкви заказала все, что требуется.

Медсестра Марина Торушева сказала:

— Я просто счастлива была видеть его живым. И так хотелось, чтобы он жил, что у меня даже слезы на глаза навернулись. Он очень хотел жить, очень. Все больные были той ночью на ногах, каждый старался чем-то помочь. И все были поражены случившимся. В газетах и журналах читала что-то подобное, но в то, что мы сами видели, с трудом верится. Как будто он возвращался «оттуда».

А вот слова дочери:

— В ту ночь мы с Мариной находились у изголовья отца. Я справа, она слева, измеряла непрерывно давление и пульс. Потом она позвала дежурного врача. Врач осмотрела отца и сказала: «Ну все! Больше мы ничем помочь не можем». И сказала, куда зайти за справкой о смерти. Меня охватил ужас, я заплакала и стала кричать: «Господи помоги!» Обняла отца, целовала и все кричала: Господи помоги! Мне кажется, продолжалось это безконечно долго. И вдруг такой тяжелый вздох изнутри и первые слова: «Ой, как мне там страшно… дочь, помоги мне, молитесь за меня, пойдите в церковь! И крестик надень на меня». Он говорил, что там он видел всех в светлых одеждах, и что Бога он сразу узнал. Я в изумлении произнесла: «Господи, никак на том свете был?!» А он шепчет: «Да, да…» — и головой слегка кивает. Всего, что он говорил, не помню, но смысл был такой, что отпущен он Богом на некоторое время для покаяния. Я пообещала ему исполнить все, о чем он просит. А он совсем другой стал и пока был жив, ни одного даже грубого слова из него не вышло. Все было как-то непривычно, я не узнавала отца. В 5 часов ночи врач, войдя в палату, была очень удивлена, что отец живой и разговаривает со мной. Протерпев страшные муки, он почти через сутки мирно отошел к Господу.

Сама врач нам ответила:

— Да, больной Седов был переведен в наше отделение из кардиологии. Умирающий находился долго в очень тяжелом коматозном состоянии. Без всякой надежды. Впервые у меня был такой случай, что человек ожил, и я удивилась этому…

Я присутствовал на похоронах много раз, но то, что произошло на этих похоронах, я видел впервые. Когда гроб с телом Седова опускали на полотенцах в могилу, то посреди пути гроб застрял, и пришлось поднимать его вверх и расширять могилу. Как будто с телом произошло то же, что и с душой его. Ибо после раскаяния, как и разбойник на кресте, теперь уже раб Божий Николай обрел покой своей душе в обителях Божиих.

А оживить эту историю пятнадцатилетней давности я решил, потому что газета может сберечь ее и донести до многих сердец. Тетя Валя умерла три года назад, а дочь уже на пенсии и живет в городе. Пусть этот рассказ послужит вразумлением многим, кто еще не задумался о своем последнем дне.