Женькино Рождество

святочный рассказ (посвящается обездоленным детям)

Голодный и изрядно продрогший Женька, одетый в старенькую короткую шубейку и потрепанные ботинки, шел по заснеженным улицам своего родного городка и старался не обращать внимания на искрящийся под ярким солнцем свежевыпавший снег, на веселые разговоры прохожих и на громкие радостные восклицания: «С праздником! С Рождеством!»
Женьке было очень грустно, но не оттого, что он вот уже два дня ничего не ел, скитаясь по подъездам и греясь в теплых супермаркетах, откуда его быстро выгоняли, а оттого, что остался совсем один. Нет, конечно, у него есть еще мама, вот только...
Все началось на Новый год. Семилетний Женька с нетерпением ждал этого дня, вспоминал, как в прошлом году он обнаружил под елкой большую красивую машину и пакет со сладостями. Правда, через два месяца папа ушел к какой-то тетеньке и не вернулся, а мама стала сильно переживать и даже начала курить и пить водку. Женьке все это не нравилось, но его мнения никто не спрашивал. Он часто обижался на маму, но когда она не пила, то читала ему интересные книжки, и он прощал ее, быстро забывая обиды.
К великому огорчению Женьки, ожидания его не оправдались. Купить елку мама не успела и, махнув рукой, сказала: «Ладно, обойдемся. Ты уже взрослый парень, в школу пошел. Зачем она нам? Лучше курицу на эти деньги купим». Женька удивился: как можно променять чудесную зеленую красавицу с необыкновенным запахом хвои на какую-то синюю курицу! Он попытался разжалобить маму, но все оказалось напрасным. Доставая из сумки бутылку шампанского и сигареты, она окончательно добила Женьку: «А подарок тебе в школе дали. У меня, сыночек, лишних денег нет — от папаши твоего их не больно-то дождешься». Сердце у него тут же сжалось, будто воробушек на морозе...
В новогодний вечер к маме пришли размалеванные подруги с какими-то дядьками. Они, не успев раздеться, сразу же выпили «с дороги», потом стали накрывать на стол в комнате. Женьку усадили на кухне, дали ему кусок жареной курицы с картошкой, шоколадку и бутылку лимонада. Потом включили телевизор и начали встречать Новый год. Вскоре из комнаты потянуло сигаретным дымом, послышались пьяные голоса, заглушаемые громкой музыкой. Женьке стало так больно и противно, что он, отставив недоеденную курицу, отнявшую у него последнюю радость — елку, захотел поскорее убежать из этого дома. Когда мама, уже не похожая на маму, с грязными тарелками зашла на кухню, Женька сказал с обидой в голосе: «Мам, я пойду на улицу погуляю, к елке схожу». Она, посмотрев на него какими-то затуманенными глазами, бросила равнодушно: «Иди, только смотри не потеряйся».
Женька торопливо оделся, захлопнул дверь, со слезами на глазах бросился вниз по лестнице.
На улице оказалось еще хуже, чем дома. Почему-то все таяло, стояла сырость, идти было скользко, гуляющие то и дело падали с криками и визгом, слышалась брань. Женька кое-как добрался до ближайшего сквера, где переливалась разноцветными огнями большая елка. У него тут же возникло впечатление, что он попал на поле боя. Со всех сторон с громким противным треском взрывались «бомбочки», одна из них грохнула рядом с ним, с перепуга он даже вздрогнул. Оглушительная музыка перемежалась с дикими криками и хохотом. Полупьяные Дед Мороз и Снегурочка приставали к проходящим, предлагая сфотографироваться на память «всего за несколько рубликов». С лотков торговали сигаретами, спиртным и всевозможными взрывными устройствами. Женька едва выбрался из этого кромешного ада и пошел бродить по улицам. Промокнув до нитки, уставший, он под утро вернулся домой. Мама и гости спали кто где, забытый телевизор изрыгал что-то невразумительное, пол на кухне был заставлен пустыми бутылками. Женька залез в ванну, положил под голову шубейку и, свернувшись калачиком, заснул безпокойным сном. Ему снились какие-то страшные черные существа, которые безцеремонно хватали маму и тащили с собой. Пытаясь удержать ее за руку, Женька кричал: «Мамочка, милая, не ходи с ними, ты же хорошая, а они такие гадкие. Мамочка, я же люблю тебя, не бросай меня!» Мама только пьяно улыбалась, а страшные существа хохотали: «Она теперь наша, отпусти ее...»
Гости похмелялись и разошлись лишь после обеда, до вечера мама мыла посуду и убиралась, раздраженно покрикивая на него за то, что он «все время мешается», хотя Женька всего два раза заходил на кухню попить лимонада, а все остальное время смотрел мультики и играл с конструктором.
Вечером мама ушла к подруге, приказав ему сидеть дома.
Женька смотрел книжки с картинками, втайне мечтая о том долгожданном моменте, когда мама будет трезвая и добрая, сядет с ним на диван и прочитает ему любимую книжку про Снежную Королеву. Так он и уснул, не дождавшись ее. Мама пришла уже утром, опять пьяная, весь день проспала, наспех сготовила еду для Женьки и снова ушла. Так она гуляла три дня подряд. Тогда Женька, не в силах больше терпеть разрастающуюся, как снежный ком, обиду, ушел из дома. «Раз я ей совсем не нужен, буду жить один», — думал он, шмыгая носом и еле сдерживая набегающие слезы. Сначала ему пришла мысль поехать к бабушке в деревню, но он тут же передумал: без денег он вряд ли сможет туда добраться, да и бабушка наверняка привезет его обратно.
Первую ночь Женьке было страшно ночевать в подъезде чужого дома, он почти не спал, рано утром побежал в парк, нашел чистого снега, с жадностью его проглотил, утоляя жажду. Вторую ночь Женька пережил уже легче. Но накануне подморозило и ему весь день пришлось провести в блуждании по магазинам.
...Снег звучно поскрипывал под его прохудившимися ботинками. Женька знал, что сегодня праздник Рождества. В прошлом году, когда он гостил у бабушки в деревне, она рассказывала ему о рождении Спасителя людей — Иисуса Христа. «Если к Нему обратиться в трудную минуту, Он всегда поможет», — вспомнил Женька бабушкины слова. «Спаситель Христос, помоги мне, пожалуйста!» — мысленно попросил он, направляясь в сторону рынка, где надеялся выпросить что-нибудь покушать.
От обилия продуктов у него закружилась голова. Преодолевая чувство стыда, Женька стал просить у продавцов кусочек хлеба. Но ему никто ничего не давал. «Много вас таких тут шатается, — отвечали Женьке. — Вот кто тебя народил, пусть и кормит».
Женька остановился напротив лотка с большими красными яблоками. Толстая торговка с ярко накрашенными губами ела горячий пирожок и, повернувшись к соседке, о чем-то рассказывала ей со смехом. «Голод не тетка, пирожка не подаст», — промелькнула в голове у Женьки где-то слышанная фраза. Левая его рука сама собой потянулась к яблоку. Но не успел он к нему прикоснуться, как торговка быстро повернулась и больно схватила его за ухо.
— Ах ты, паршивец! — закричала она. — Куда грабли тянешь! Ишь чего вытворяет!
Вмиг подбежали тетки с соседних лотков:
— В милицию его надо сдать. Из детдома, наверное, сбежал.
У Женьки все похолодело внутри. Он готов был провалиться сквозь землю.
— Ну что вы раскричались, милые, — раздался вдруг добрый старческий голос. — Сегодня ведь праздник большой, жалко вам яблочка для голодного мальца!
Все сначала оторопели. Никто не видел, откуда взялся этот древний старик с белой, как снег, бородой, в старомодном пальто, подпоясанном веревочкой с кисточками на концах. Голубые его глаза, казалось, излучали свет и тепло.
— У нас не бывает праздников, — первой опомнилась торговка яблоками. — Нам работать надо, чтобы себя прокормить, нам до пенсии далеко. А если ты, дед, такой жалостливый, купи ему яблочек в честь праздника, — добавила она, заботясь о своей выгоде.
Дедушка вытащил из кармана пальто деньги и протянул торговке:
— Взвесь-ка нам парочку самых крупных.
Тетки разошлись по своим лоткам, а незнакомец протянул Женьке огромные яблоки.
— Пойдем со мной, раб Божий Евгений, — сказал он ласково, — я отведу тебя в одно хорошее место, там тебе понравится.
«Откуда этот дедушка знает мое имя и где я его раньше видел?» — удивленно подумал Женька, вгрызаясь зубами в сочную ароматную мякоть.
Они шли какими-то дворами и переулками, и пока Женька расправлялся с яблоками, очутились перед каменной церковной оградой. За ней виднелся высокий белоснежный храм с блестящими на солнце золотистыми куполами. Женька вошел за своим спасителем в ворота и через несколько секунд остановился, пораженный необыкновенным зрелищем. Перед храмом возвышалась большая пещера из снега, украшенная елочными ветками и игрушками. Возле нее стояло множество взрослых и детей, а впереди бородатые дяди в сверкающих серебристых одеждах. Таких он видел у бабушки в книжке. «Это, наверное, святые», — подумал Женька и хотел спросить у дедушки, что здесь происходит, но дедушка... исчез, будто растаял в морозном воздухе. И только теперь он вспомнил, где его видел: у бабушки на иконе. Правда, одет он был по-другому. Бабушка называла его почему-то, как маленького, Николушкой. «Вот так чудеса! — воскликнул про себя Женька. — А я думал, такое в одних книжках бывает».
Он робко пошел к снежной пещере, перед которой взрослые и дети что-то радостно пели. «Рождество Твое, Христе Боже наш, возсия мирови свет разума...» — разобрал Женька и понял, что поют о рождении Спасителя Христа. Он потихоньку встал рядом с мальчишками и девчонками и принялся рассматривать пещеру. Над входом в нее висела икона, изображавшая запеленутого младенца в окружении людей и животных. Внутри пещеры горели свечки.
Когда стоявшие кончили петь, то стали по очереди заходить в пещеру, которая, как оказалось, называлась странным словом вертеп. Женька тоже вошел туда. Рядом со свечками стояла большая коробка, полная конфет, печенья и пряников. Дети крестились и брали кто что хотел. Женька тоже перекрестился, взял горсть конфет, положил в карман шубейки, но выходить ему не хотелось: так хорошо, так спокойно, так радостно было в этой удивительной пещере, словно здесь начинался совсем другой мир — таинственный и безконечный. В какое-то мгновение Женьке даже почудилось, что он слышит тихий, напоенный любовью голос: «Я помогу тебе, бедное чадо!»
Наконец Женька нехотя вышел из вертепа. И тут же наткнулся на «святого» в серебристых одеждах, с большим золотистым крестом на груди.
— Ты, я вижу, пришел сюда первый раз, — ласково улыбаясь, сказал он. — Как зовут тебя?
— Женькой, — смущенно ответил мальчик.
— Евгений, значит, — поправил его «святой». — А меня отец Николай. Я служу священником в этом храме. Сейчас ребята из нашей воскресной школы пойдут в трапезную на праздничный обед. Ты тоже иди с ними, еды на всех хватит. Ребята! — отец Николай повернулся к ожидавшим его детям. — Возьмите Евгения с собой.
В трапезной — так называлась столовая — Женька вместе с ребятами разделся, вымыл руки и сел за длинный стол, заставленный всевозможными блюдами. Вскоре пришел отец Николай, уже в черной длинной одежде (за это время Женька успел выяснить, что он не «святой», а просто священник, батюшка). Все встали, повернулись к иконам, пропели молитвы, отец Николай перекрестил стол и начался обед. Никогда в жизни Женька не ел ничего вкуснее. Даже обычная картошка казалась ему чем-то неземным.
«Спаситель Христос! — молился Женька во время еды. — Ты и правда помог мне, спасибо Тебе большое! Я теперь знаю, Ты всем можешь помочь. Пожалуйста, помоги и моей маме! Приведи ее сюда! Я так хочу ее увидеть! Я так хочу, чтобы она была со мной — добрая и трезвая!»
Выйдя из трапезной, Женька снова пошел к вертепу. Вдруг он увидел... Нет, ему показалось. Он зажмурил глаза, открыл и бросился вперед. У вертепа стояла его родненькая мамочка с покрасневшими от слез глазами. Заметив Женьку, она побежала к нему навстречу.
— Женечка, сыночек, куда же ты пропал? Я везде тебя искала, — говорила сквозь слезы мама, прижимая к себе Женьку. — Ты прости меня нехорошую, родненький! Я же люблю тебя!
— Мамочка, милая, как ты меня нашла? — спрашивал Женька, целуя соленые мамины щеки.
— Мне встретился какой-то добрый дедушка и сказал, чтобы я искала тебя здесь, в церкви, — ответила мама, продолжая его обнимать.
Женька, повернувшись к снежному вертепу, тихо проговорил:
— Это Николушка. Мамочка, давай теперь всегда приходить сюда, здесь так хорошо! Здесь живет наш Спаситель Христос!
Мама молча кивнула головой, из ее глаз продолжали струиться слезы, но уже не слезы печали, а слезы радости. С иконы, висящей над входом в вертеп, им ласково улыбался Богомладенец Христос.

Иерей Сергий Гусельников

14.01.2000