Богом данный

Эту историю я услышала от Людмилы — женщины, которой довелось пережить самое страшное горе: утрату единственного горячо любимого сына. В ее судьбе сбылось предостережение, которому слишком многие из нас упорно не хотят внять: «Убьешь нежданного — похоронишь желанного»…

Мальчик был — просто чудо, не наглядеться. Подруга предложила:
— Назови Богданом. Имя уж больно красивое.
Людмила согласилась: и правда, красивое. И, как ни удивительно, ничто в ее насквозь партийном сознании не воспротивилось такому православному имени.
И до, и после Богдана делала она аборты. Процедура неприятная, ну да не рожать же! Так думали многие, и Людмила не была исключением. И рос у них с мужем единственный сынок — некрещеный мальчик в семье, где ярыми атеистами были и родители, и даже бабушка.
Однажды, возвращаясь из школы, Богдан увидел во дворе свой многоэтажки костер. Горели книги. Одна — толстая, в кожаном переплете, еще не успела загореться, огонь только опалил края страниц.
Что-то словно бы толкнуло мальчика к костру, и он выхватил из пламени эту толстую книгу. С сожалением глянул на уже обуглившиеся и корчащиеся в огне книги. Кому понадобилось жечь? Отдали бы другим, коли не нужны.
Подув на обожженные пальцы, посмотрел на обложку книги. Библия… У мамы тоже есть книжка Емельяна Ярославского «Библия для верующих и неверующих». Только эта спасенная из пламени книга была совсем на нее не похожа. Даже буквы в ней были красивые, старинные.
В тот же день Богдан узнал, что костер запалила соседка: она попала в какую-то секту и сошла с ума. В припадке безумия собрала все православные книги, оставшиеся от верующих родителей, и предала огню.
Спасенная Библия так и осталась у Богдана. Иногда он листал ее, вчитываясь в малознакомые святые слова…
Учился Богдан хорошо, в школе его ставили в пример оболтусам-друзьям. Но вдруг случилась беда.
Они и раньше, случалось, забирались куда-нибудь на чердак или в подвал, сидели дружной компанией — мальчишки и девчонки. Травили анекдоты, беззлобно подначивали друг друга. Курили, совсем как взрослые. Только в этот раз подростки принесли несколько бутылок какой-то плодово-ягодной мути. Веселье приняло чересчур игривый характер.
Богдан почти не пил и видя к чему клонится дело, стал урезонивать друзей. Но их было не унять. Тогда он, подхватив под руки двух сидящих рядом девушек, одну за другой вытолкнул их из подвального окна и вылез сам. Проводил — точнее, дотащил на себе мало что соображающих подруг до дверей их квартир.
А вечером за ним приехали на милицейской машине. Ничего не объясняя, скрутили руки, швырнули в машину и увезли. Обезумевшей от горя Людмиле в отделении сообщили жуткое: ее сын вместе с другими подростками обвиняется в групповом изнасиловании девочек.
Оговорили Богдана его же дружки. Вмиг протрезвевшие, они решили: у Богдана мать — вроде как начальница, вытянет и их. Но как ни старалась Людмила, как ни доказывала невиновность сына, все было напрасно. Девчонки-пострадавшие были настолько пьяны, что не могли упомнить, был ли среди обидчиков Богдан.
За чужую вину пришлось Богдану отбыть срок. Вернулся — ох, не тот уже милый стеснительный мальчик. И все-таки что-то в нем осталось несломленным. Был в нем крепкий стержень, который, как видно, и в колонии не дал пропасть.
Все чаще Богдан уже не листал — читал Библию. Сам пошел в церковь и окрестился. Женился, порадовался маленькому сыну. Вслед за Богданом окрестилась и мать. Через страдания и боль пришла, наконец, к осознанию простой истины: нельзя жить без Бога…
Но главная беда была еще впереди. Однажды вечером Богдана жестоко избили — кто, он не говорил. Видимо, кто-то из «подневольных» знакомых. Избили со знанием дела, так, что и лучшие врачи не смогли выходить. Несколько дней продержали в больнице и, едва стоящего на ногах, выписали домой.
Появившаяся было надежда на выздоровление сына оказалась слишком зыбкой. Через пять дней Богдан умер. Умер ночью, когда только мама была с ним рядом. Она держала его на коленях — и чувствовала, как уходит жизнь из ее сыночка, как тяжелеют его ледяные руки… Он умер — и куда идти, кого звать на помощь?
В незапертую дверь негромко постучали, и вошел батюшка — самарский священник Александр Шпарварт. Жил он в этом же доме, по соседству. Собрался ехать спозаранку в село, на приход, но что-то властно удержало его. Вспомнилось: вчера к соседям несколько раз приезжала «скорая». Все ли ладно у них?
Он и увидал Людмилу, сидящую с мертвым сыном. Прочитал отходную. Нашел троих парней, вместе с ними обмыл и переодел Богдана, постарался хоть как-то утешить Людмилу. Сам и отпел убиенного Богдана, и стал поминать его в молитвах.
— Кто знает, как еще могла бы повернуться жизнь Богдана, если бы не давний его смелый поступок, спасение Библии из огня, — сказал отец Александр Людмиле.
То, что выросший среди безбожников Богдан пришел к Православию и окрестился, что сохранил во всех испытаниях незамутненную душу; наконец, даже то, что в нужный момент пришел батюшка — все это было явным чудом, свидетельством милости Божией. Как и утешительные сны Людмилы о благой посмертной участи сына.
Однажды Людмила приехала в Троице-Сергиеву Лавру. Боль утраты была совсем еще свежа, и она не могла удержать слез. Стояла, молилась и плакала, просила у Господа помиловать ее умершего сыночка. Многие паломники с утра занимали очередь к известному старцу — Людмила только посмотрела, сколько людей терпеливо ждет встречи со старцем, и поняла, что ей-то уж точно к нему не попасть. Не стала и пытаться.
Вдруг к ней подошел послушник и сказал ей, что старец сам зовет ее. Людмила удивилась — откуда он знает о ней? А подошла к нему, поговорила — и словно всю свою жизнь заново увидела в его мудрых, все понимающих очах… Этот разговор со старцем осветил все новым и ясным светом. Жизнь, казалось, утратившая смысл и опору, обрела незнакомую прежде полноту.
Людмила часто бывает в церкви. Подолгу молится у святых икон — за Богдана, за себя, а дома, в келейной молитве — и за своих так и не пришедших к Богу родителей. И просит прощения у бедных детей своих — тех, которых когда-то сама она отдала на убиение…

Ольга Ларькина

08.12.2000