«Душа моя плачет о внуках…»

Письмо-исповедь.

Здравствуйте, уважаемая редакция газеты «Благовест»!
Долго не решалась написать это письмо-исповедь, сомневалась, надо ли. Но чувствую — сама не смогу разобраться в своем положении без совета опытного духовника или Православного психолога. Среди прихожан в наших храмах я не нашла человека, которому смогла бы все рассказать без утайки, потому что мне очень стыдно и страшно писать о своей «бытовой» истории. Почти все мои знакомые считают, что ничего страшного не произошло, а для меня это страшная трагедия. И может быть, расплачиваться за это еще будут многие поколения в нашей семье.
Не хочется никого осуждать, виновата я сама. Это тайные грехи мои вышли наружу, и я теперь расплачиваюсь за них поступками своих родных. Прошу вас, помогите мне советом: как дальше жить? Что делать? Как исправить ситуацию? Очень страшно отвечать перед Господом за мои поступки.
Православной вере меня научила моя бабушка Евдокия, и она за меня до сих пор, наверное, молится — и на том свете. Бабушка придерживалась старых законов: венец — на всю жизнь, никаких разводов. И я это усвоила для себя. У меня трое детей, двое взрослых, а третьему девять лет.
Старший сын Александр рос хорошим мальчиком. Я его регулярно водила в церковь, он причащался, но, наверное, не смогла я при всей любви к сыну посеять в нем те семена веры, которые дали бы добрые плоды. Учился он хорошо, после десяти классов окончил военное училище. Но пошел он туда не ради служения Родине, а потому что стипендия там была побольше. И, год отслужив офицером, уволился, не захотел быть военным. Как мы с мужем переживали из-за него, как нянчились с ним, помогали. Приехал домой, устроился на завод к отцу, окончил еще один институт, финансовый, показал себя хорошим специалистом и был назначен начальником отдела. Женился — но не потому что так решил, а я стала уговаривать: хватит блудить, не позорь девушку, повенчайтесь и живите, рожайте детей. Мы с мужем благословили молодых, повенчали, вручили ключи от однокомнатной квартиры: живите отдельно, а мы в вашу жизнь не станем вмешиваться. Но, каюсь, иной раз срывались у меня колкие замечания в адрес невестки, когда мы говорили с сыном наедине.
21 ноября, как раз в Михайлов день, у них родился сынок Михаил. Александр души в нем не чаял. Чтобы мы могли помочь на первых порах, после роддома они месяц пожили у нас. У сына трудная и ответственная работа, частые командировки. Он был заботливым мужем и любящим отцом. А я гордилась тем, какой у меня хороший сын. И даже один раз я сказала: «Теперь тебе надо и жену по твоему рангу!..» Сказала — и тут же осеклась, опомнилась: что это я говорю! «Нет, — поправилась, — живите с Верой дружно, есть у тебя жена и других не надо…»
Родилась у них и доченька Машенька. Сноха хотела сделать аборт, но сын, зная мое отношение к этому страшному греху, уговорил ее оставить ребенка. Мы помогли им купить дом рядом с нами (продали бабушкину квартиру, а маму я взяла к себе). Сын приходил домой поздно, усталый, но и снохе было нелегко с двумя детьми. Я помогала ей как могла, внучата росли около нас, мы их водили в церковь, причащали. Сноха в этом не участвовала, но и не противилась.
Прошло пять лет их совместной жизни, и я стала замечать: у них что-то не так. У сына появились деньги, и он стал искать отдушину в развлечениях, начал отдаляться от своих близких. В семье пошли скандалы.
И как-то ночью он пришел к нам и сказал: «Я встретил другую. Мне еще только тридцать лет, и я хочу жить с любимым человеком, а Веру я не люблю». Я воспротивилась: «Выкинь дурь из головы, о разводе не может быть и речи!» Но с этого момента он стал целенаправленно добиваться своего: домой приходил когда хотел, к детям охладел, дома как будто отбывал наказание. А ведь кажется совсем недавно он укладывал младенчика Мишутку с собой, менял памперсы и пеленки, разогревал бутылочки с молочком.
Я ругала сына, призывала жить с семьей нормально, даже пригрозила, что найду эту разлучницу и ее родителей и строго поговорю с ними. «Только попробуй!» — ответил он.
Я, конечно, жалела сноху, видела, как она страдает, но еще жальче было четырехлетнего внука. Мишенька так любил папу, и папа всегда так любил его — и теперь малыш не понимал, что происходит. Они приходили к нам каждый день, пытаясь как-то скрасить свое одиночество, и я жалела их как могла, но была безсильна что-то изменить. Сын все больше отдалялся от семьи. Прости меня, Господи, что я не смогла найти правильных слов, чтобы достучаться до его сердца… В душе моей была надежда, что сын перебесится и семью не бросит.
Но однажды Александр наплел жене про какую-то усталость: «Хочу пожить один, разобраться в себе; к вам буду приходить и помогать…» А маленькому Мишеньке сказал: «Прости меня, сынок, ты, может быть, потом меня поймешь».
Когда я узнала, что сын уходит из семьи, во мне вскипела злость и ненависть к сыну, я сказала ему: «Ты нам больше не сын, мы с отцом прекращаем с тобой всяческие контакты». Не могла простить ему то, что он обманул нас, жену, детей, Бога, что святое Таинство венчания превратил в какой-то спектакль…
И начались наши страдания. Миша и Маша все время ждали отца, мальчик встречал каждую черную машину радостным криком: «Это мой папа!» Но папы все не было, и он бился в истерике, по ночам вскакивал и кричал: «Где папа?..»
Я подавала сорокоусты о здравии, читала как могла акафисты перед иконой Божией Матери «Взыскание погибших», но сын не возвращался. Сноха с детьми жила в доме рядом с нами.
Как назвать мой следующий поступок — судить вам, люди. Наслушавшись «доброжелателей», нашептывавших: «И чего она, чужая, живет в вашем доме?..» — я хоть и понимала в душе, что это жена моего сына от Бога законная, решилась ей сказать: «Вера, может, ты у своих родителей поживешь?» Она тут же собрала свои вещи и детей и ушла к родителям. Осознав, что натворила, я всю ночь проревела белугой, утром позвонила Вере и стала просить ее забыть мои слова и приехать обратно, но она не вернулась.
С этого дня с Мишей стало происходить страшное. Он каждую ночь кричал, просился в свой прежний дом, закатывал истерики, стал заикаться. Cноха разрешала ему только дня два-три побыть у нас, а потом уводила его, не обращая внимания на его крики, слезы и мольбы.
Не в силах терпеть эту пытку, я звонила сыну, плакала, умоляла не губить малыша, не предавать.
Александр иногда приезжал поиграть и погулять с сынишкой. Но после каждой такой встречи становилось только хуже. Миша кричал по ночам:
— Папа, я тебя буду слушаться, только забери меня отсюда!
Он стал неуправляемым, агрессивным, у него начались головокружения, припадки эпилептического типа. А сын мой жил своей жизнью и в ответ на мольбы и уговоры только откупался от семьи деньгами.
Потом сноха перестала приводить к нам Мишу. Я нисколько на нее не обижаюсь, мне стыдно перед ней и ее родителями, перед внуками за то, что сын мой так с ними поступил.
Год назад, когда все это началось, сын однажды попросил у меня прощения, спросил: «Ты меня любишь?» Я ответила: «Люблю! Сходись с женой и живите вместе. Не мучай детей». Но услышала прежнее: «Детей я люблю, а Вера мне не нужна».
Сын перестал с нами встречаться. Он обвинил меня в том, что это я во всем виновата: не настояла бы тогда на его женитьбе, все было бы иначе… «И вообще ты же сказала, что я вам не сын, вот и не трогайте меня!».
За этот год сноха вышла замуж гражданским браком. Сын встречается со своей девушкой — тоже «гражданский брак». Внук отвыкает от нас, стал другим. Он устал страдать, устал ждать родного папу и смирился, привыкает к «новому папе Сереже». Мой сын очень редко видит своих детей, теперь у него появилось оправдание: «Не хочу им мешать!» Я пыталась убедить сына сходить в церковь, исповедаться, спросить совета у батюшки, как жить дальше, но Александр отказался: «Кто возьмет на себя такой грех! Мне все равно — в аду гореть». Предлагала ему взять к себе Мишеньку, ведь ему особенно нужен отец, но он не захотел.
Дорогие мои люди, простите меня за все, что я сотворила словом и делом. Я потеряла сына и внуков, мы стали чужими.
Как мне поступить? Принимать сына с его новой женщиной я не могу, не хочу быть Иудой! Взять на воспитание внука? Невестка не отдает его. Но они живут вне Церкви, и внучата вырастут без веры в Бога. Хоть мне и стыдно перед снохой за то, что мой-то сын с детства ходил в церковь, а вон ведь как поступил. Не воспитала я в нем страха Божьего. Мне один батюшка сказал: «Если бы он Бога боялся и верил в Него, он бы так не сделал!» Гордость, самолюбие и эгоизм только и остались в его душе…
Сейчас сына уволили с работы, и уже три месяца он не может найти работу. Поймет ли он, что это лишь малое наказание за то большое зло, которое он причинил своей семье? Боюсь, что он впадет в депрессию из-за безвыходной ситуации, страшно, к чему могут привести уныние и отчаяние. Я опять заказала о нем сорокоуст в Дивеево. Но что будет дальше?
Посоветуйте, как мне привести в нормальное состояние совесть. Мне очень дорого ваше мнение. Батюшка сказал мне: «Хватит дышать злобой. Ну разошлись и разошлись…» Но хоть я и попросила у сына прощения, в душе нет покоя. И как поступить правильно — не знаю.

Рис. Германа Дудичева

Наталия, г. Казань

29.08.2008