Сонечка и Пушок

Из воспоминаний детства.

Сонечка жила в небольшом поселке. Она еще не ходила в школу, поэтому на улице она проводила почти все время. Свою улицу она очень любила, все были знакомы, как родные, как одна большая семья, и мама спокойно оставляла Сонечку одну на улице возле дома, а сама занималась своими делами.
У Сонечки жил кот Пушок. Это был знатный кот. Пушок мог без всякого предупреждения узнать, что отец или дед Сонечки пошли на рыбалку, и радостно бежать к ним навстречу, когда они возвращались с ведром, полным улова. Как он узнавал, что встречать надо в это время и держать курс по той или иной дорожке, оставалось загадкой.
Кот избавил родную Сонину улицу от злой собаки, которая жила в доме за переулком. Она прибегала и всегда лаяла на детвору в песочнице, один раз даже укусила соседского мальчишку. Все родители собаку побаивались и ничего не могли противопоставить ее внезапным нашествиям. Но как-то собака нарвалась на Пушка. Тот шел по своим кошачьим делам, а ему дорогу преградила эта невоспитанная собака. Кот, не раздумывая, вскочил ей на спину, вцепился всеми своими когтями в шерсть и, будто лихой наездник, пронесся на собаке по всей улице. Собака бегала, металась, пыталась снять кота, а потом умчалась в свой переулок. Больше она не пугала детвору.
Дед говорил, что Пушок как человек, только не говорит. А Сонечке в последнее время казалось, что даже лучше, чем человек. Сильна у нее была в ту пору обида на людей. Сонечка заболела. На ее прекрасной кудрявой голове появился стригущий лишай. Она очень любила своего Пушка, и эта любовь переносилась на всех усатых-хвостатых, которые слонялись по двору. Сонечка их кормила, лечила, пристраивала в хорошие руки, и вот от кого-то из своих подопечных подхватила лишай. Родители Сонечку справедливо ругали: они ей столько раз запрещали крутиться возле бездомных котов, чтобы не заразиться этим самым стригущим лишаем. Но Сонечка не видела ничего плохого в своей заботе и пропускала мимо ушей родительские наставления. А зря. Теперь-то она это понимала.
Мальчишки и девчонки на ее родной улице с ней перестали играть, от нее убегали и из своего укрытия кричали всякие неприятные слова. И только Пушок не избегал Сонечку, а продолжал любить ее и лишаистой. Пушка родители не отстранили от дома и не понесли выкидывать. Во-первых, он Сонечку не заражал лишаем, а во-вторых, такого героического кота, на своем веку так много повидавшего, не так легко выкинуть. Пушок смог бы вернуться домой.
Он забавлял несчастную девочку мурлыканьем, бегал за своим собственным хвостом и играл с ее косичками. Косички были длинные, с курчавыми хвостиками на концах, и от этого еще ужасней смотрелся на девочке лишай. Он скосил все волосы надо лбом и чуть захватил затылок. Мама придумала закрывать эту лысину от лишая широким розовым бантом. Вообще это был не бант, а ее легкий шарфик, но мама завязала его бантом и пристегивала по краям к оставшимся волосам заколками-невидимками. И теперь с таким розовым шелковым пропеллером, как от вертолета, Сонечка выходила на улицу.
— Тикай, тикай, ребятня, лишаистая идет, — и все разбегались, как напуганные воробьи, в разные стороны. Даже самые близкие подруги сторонились Сонечки и давали деру вместе со всеми детьми. И только качели-лодочки, на которые всегда была длинная очередь, теперь одиноко покачивались и поскрипывали на всю пустынную улицу.
В больницу Сонечка с мамой ходили почти каждый день, врачи, вырывая пинцетом по волосику из лишая и покрывая больное место мазью, хороших прогнозов не давали. Все говорили, что волосы вряд ли вырастут на этом месте. Сонечка слушала эти разговоры и с ужасом представляла, что теперь всю жизнь придется ходить с розовым пропеллером на голове.
— Карасика пожарить? — спросил дедушка, когда Соня с мамой вернулись из больницы. Он чистил рыбу, и чешуя серебристыми бусинками разлеталась над столом, а Пушок ждал себе кусочка.
Сонечка ничего не хотела — ни хрустящей жареной рыбки, ни говорить с любимым дедом, ни гладить Пушка. Ей хотелось забиться в уголок и плакать. Она нырнула в глубь дивана и над ним увидела икону. Она много раз ее видела, но по-настоящему увидела только сейчас. Три Ангела сидели за столом и низко склонили голову, три Ангела были печальны. И Сонечке показалось, что Они жалеют ее.
— Ангелы, Ангелы, как мне лысой не хочется быть, — прошептала Сонечка, крестясь. И она заплакала над своей нелегкой судьбой, а Пушок забрался к ней на руки и стал мурлыкать добрые песни. Пушок мурлыкал, будто говорил:
— Мур-мур, Сонечка, не плачь, мур-мур, твои волосы будут самые красивые, только верь и не отчаивайся.
Сонечка засыпала под это мурлыканье, и ей снились мальчишки с ее улицы. Мальчишки дразнились и смеялись над ней. Смеялись так, что хватались за животы, и животы у них надувались, как мыльные шары. Все больше и больше, а потом дети взлетали, превращаясь в маленькие мыльные шары. Отмахиваясь от этих шаров, вдруг появились врачи, они качали головами и озадаченно говорили: «Вряд ли вырастут, вряд ли…» А потом сверху, с голубых небес, где сидели три добрых Ангела, на воздушных шарах прилетел Пушок. В своих лапах он держал будто парик из курчавых каштановых волос и положил его на голову Сони.
Как важно, чтобы в трудную минуту был хоть кто-то рядом. Сонечке повезло, с ней был рядом кот Пушок и его мурчащие сказки. А еще икона с Ангелами. Сонечка знала: если бы не Пушок и не Ангелы — ходить бы ей всю жизнь с лишаем…
А волосы потом выросли, да такие красивые, что многим до сих пор не верится, что они настоящие. И они с сомнением спрашивают у Сони: «А у вас волосы настоящие?» И при этом с сомнением трогают ее за густой и душистый локон.

Рис. Германа Дудичева

Ольга Круглова

31.10.2008