‣ Меню 🔍 Разделы
Вход для подписчиков на электронную версию
Введите пароль:

Продолжается Интернет-подписка
на наши издания.

Подпишитесь на Благовест и Лампаду не выходя из дома.

Православный
интернет-магазин





Подписка на рассылку:

Наша библиотека

«Блаженная схимонахиня Мария», Антон Жоголев

«Новые мученики и исповедники Самарского края», Антон Жоголев

«Дымка» (сказочная повесть), Ольга Ларькина

«Всенощная», Наталия Самуилова

Исповедник Православия. Жизнь и труды иеромонаха Никиты (Сапожникова)

Павлик, сын Павла

История двадцатипятилетней давности.

История двадцатипятилетней давности.

Дальний, Дальний Восток…

… До самого Хабаровска я не могла поверить в чудовищную правду телеграммы. Молилась, исходила слезами — и не верила: нет, это просто нелепая ошибка, что-то перепутали… Вот уже скоро, через несколько часов, я прилечу во Владивосток, оттуда доберусь в Находку, в поселок Южно-Морской, отыщу нужную комнатку в общежитии, постучусь… И Павлик, удивленный, поднимется из-за стола:
— Ольга, ты как надумала приехать? Что, телеграмма? Бред!… Ну и ладно, зато познакомишься с Надей, погостишь у нас…
Я представляла все это так явственно, слышала родной голос брата — и еле живое от горя сердце стучало с перебоями: неправда… неправда… не-прав-да…
Но в Хабаровском аэропорту у справочного бюро меня ждала заплаканная молодая женщина, Надина сестра — и я поняла: все — правда. Павлика больше нет. Он умер… Черная боль выжгла слезы из глаз…
Потом был полет в сумеречном небе, уже ночью самолет приземлился в аэропорту «Артем», и при покупке билета на автобус у меня в который раз проверили пропуск на пребывание в пограничной зоне. Автобус вез устало спящих пассажиров по утонувшей во тьме дороге, потом по улицам ночного города… Сосед-морячок пытался развлечь меня разговорами, что-то показывал за окном, и я послушно кивала, не понимая слов. Моряк подсказал, как найти прежнее — холостяцкое — общежитие, где поначалу жил Павлик, и пожилая вахтерша, узнав, чья я сестра, пустила меня на ночь, заставила выпить горячего чаю. А рано утром я была в Южно-Морском… И вошла в ту самую комнатку общежития, где крохотный столик отгорожен от кровати платяным шкафом и тыльная сторона его оклеена картой полушарий. Павлик не мог жить без моря, без дальних странствий. А умер на земле… На снегу…

Надя оказалась такой, какой я и представляла себе по письмам брата: милой, ласковой, такой родной и любимой… Из-под ночной сорочки выпирал остренький животик.

— Шестой месяц… — сказала Надя.
А ее мама, приехавшая на похороны, при этих словах поджала тонкие губы:
— Да уж… Шестой месяц! Разве ребенок родится здоровым? Павел был облучен, вы знали это? — голос ее зазвенел обвиняюще. — Я вообще была против этой скоропалительной женитьбы. Разведенный, вербованный… Раньше, между прочим, прежде чем дочку замуж отдать, все о родне жениха и о нем самом узнавали, и уж если что-то не так — не отдадут, хоть какая у них разлюбовь… Ну ладно, мы еще поговорим об этом, — оборвала она свой монолог.
Когда мы ненадолго остались с Надей одни, она пожаловалась: мать требует сделать искусственные роды. Пока жив был Павел, он не дал бы и заикнуться об этом, а теперь… Татьяна Петровна успела даже сходить в больницу и договориться с врачами, что на этих днях положит дочь на «операцию». Вот только похороним Павла — и нечего тянуть, нельзя рожать больного ребенка.
— А я ни за что не позволю убить своего маленького! — в серых глазах Нади застыли боль и надежда. — Ты мне поможешь?
— Конечно! Хочешь, уедем вместе, будешь жить хоть у мамы, хоть у меня…
— Да нет, на большом сроке лететь в такую даль опасно… Давай сделаем иначе…
Дверь скрипнула, и вошла Татьяна Петровна. Окинула нас подозрительным взглядом: что-то уж слишком быстро сроднились, о чем-то шепчутся…

Сердечная недостаточность

Надя рассказала мне о последнем дне моего брата. О том, как он отвел ее в больницу — ту самую больницу! — на сохранение, бережно поцеловал и сказал:
— Я вечером приеду. Что тебе привезти?
— Апельсинов!
— Привезу.
Надя еще что-то сказала легкомысленное, и Павлик глянул на нее строгим взглядом. Строгим и любящим. И ушел…
Была суббота, и было Рождество Христово. И Павлик зашел к друзьям в свое бывшее общежитие, отметили сразу все: и Праздник, и возвращение Павла на флот. И еще выпили за то, «чтобы сын родился здоровым!». Сидели недолго: Павел поднялся первым. «Мне еще надо достать апельсинов, отвезти Наде». Мне об этом рассказала вахтерша в ту безсонную ночь.
Он успел, выстоял где-то очередь и накупил полную сетку крупных апельсинов. И заторопился на автовокзал. Зимой темнеет рано, а с автовокзала одновременно, в 17.00, уходили два автобуса: в поселки Южно-Морской и Врангеля. Павел второпях перепутал автобусы… Уже через несколько минут, увидев, что автобус идет незнакомым маршрутом, он спросил:
— Это рейс в Южно-Морской?
— Очнулся! Какой тебе Южно-Морской — Врангеля! — ответил кто-то из пассажиров.
— Остановите, пожалуйста, я выйду! — попросил Павел. Но водитель не слышал, а сидящие ближе к кабинке усталые и злые из-за рабочей субботы люди и не подумали передать просьбу об остановке. Тогда еще можно было вернуться… Павел шагнул вперед… — и накренился, захрипел, задыхаясь, рванул на себе жесткий свитер, завалился на сидящего рядом старика. Тот возмущенно крикнул:
— Пьяный в автобусе!
— Остановите, остановите автобус! — загомонили пассажиры. — Ишь, пьянь, вышвырните его!
И автобус остановился — в нескольких километрах от города, на безлюдной дороге. Задыхающегося от острой сердечной недостаточности и гипертонического криза Павла вышвырнули на дорогу. И еще примерно час он полз по стылому снегу, роняя шапку, сетку с апельсинами, обдирая мерзлые пальцы о хрусткий наст… А через несколько часов после его смерти до меня, сладко спавшей на мамином диване, долетел чей-то отчаянный крик, полный боли и ужаса: «Мама!… » Мы подсчитали с Надей: примерно пять часов летел сквозь мрак и стынь от Владивостока до Самары Павликов последний крик…
О том, что происходило в автобусе, Надя узнала от знакомой, ехавшей с работы. Павлика та не знала…

Держись, сестренка!…

Почему-то Татьяна Петровна сочла меня своей сторонницей. Видимо, уверилась в том, что достаточно резонно объяснила, почему нельзя допустить рождение этого ребенка. И всякий раз, напоминая о том, что Павел был облучен, смотрела на меня пронизывающим взглядом, словно это я была виновата в том, что в далекой Анголе, в Порту-Амбоин, их корабль оказался пришвартованным слишком близко к другому судну, со смертоносным грузом. Тогда весь экипаж на год списали на берег, и Павел смертельно истосковался по морю. Душа рвалась на Тихий океан, где он еще не был. Мама потом говорила: как будто смерть его звала…
Так вот Павликова теща теперь то и дело возгревала во мне личное чувство вины за то, что мы с мамой не отговорили его, больного, жениться на ее дочери, да еще и зачать ребенка. Не терпящим возражений тоном она говорила о том, как легко и просто все устроится. Надя молча опускала глаза и только крепко стискивала мою руку: не бросай меня!… — не брошу! — отвечала я таким же молчаливым пожатием ее руки. Мы понимали — спорить, говорить о греховности убийства нерожденного младенца сейчас безполезно. С таким же успехом я взялась бы проповедовать придорожному столбу.
Мы с Надей отпросились подышать свежим воздухом, а сами пошли к ее сослуживице Лидии. Выслушав Надю, она только и сказала:
— О чем разговор — приходи ко мне и живи, пока мать не уедет в Хабаровск. Я не выдам, если и спросят — скажу, не видала, не знаю, где ты.
— А я прикинусь полной деревней лапотной и попрошу Татьяну Петровну проводить меня в город, на вокзал, — подбросила я идею, как помочь Наде ускользнуть из-под матерниной бдительной опеки.
Возвращаясь в общежитие, мы говорили о будущем ребенке. Надя почему-то была уверена, что это мальчик.
— Павлик хотел назвать его Иваном, в честь своего отца. И я так хотела. А теперь вот думаю, надо его назвать Павликом, — сказала Надя. — Я буду смотреть на него и думать о том, что мой Павлик не умер, а просто ушел в долгий-долгий рейс. И что когда-нибудь, через много лет, он вернется. Молодой и красивый, мой любимый Павел…
Я слушала Надю, а на душе было тревожно: удастся ли задуманное? Что ж, если нет… — тогда только и остается: забрать Надю с собой и лететь домой. Хуже уж точно не будет… И я молилась Господу и Пресвятой Богородице, просила Их помиловать и спасти младенчика, не повинного в том, что около двух лет назад его отец получил облучение.
И все удалось! Наутро после похорон Татьяна Петровна поехала со мной на вокзал. Надо было помочь донести тяжелую сетку, полную крупных мороженых рыбин — горбуши. Павлик сам накупил рыбы, хотел с ближайшей оказией отправить ее маме. Недолго же пришлось ждать оказии…
Мы обнялись с Надей, прощаясь, я взглядом подбодрила: держись, сестренка!… И как только мы с Татьяной Петровной скрылись из виду, Надя с заранее уложенными в сумку вещами ушла к Лидии.

Найду тебя…

Павлик родился в победный день 9 мая. Мы с мамой грустили о том, что Павлу-старшему не довелось подержать на руках сыночка, но и радовались: мальчик все-таки родился!
Потом были письма и звонки от Нади, все более редкие, пока не прекратились вовсе. Однажды мое письмо вернулось из Южно-Морского с пометкой «Адресат выбыл».
Много всего, грустного и радостного, вместили в себя прошедшие с той поры двадцать пять лет. Давно уже упокоилась и моя мамочка. Я так и не решилась рассказать ей о том, как мучительно умирал наш Павлик. Сказала, что он проводил Надю в больницу, сам вернулся в общежитие, лег и умер. Это был, насколько себя помню, единственный случай, когда я солгала маме.
Уже когда я работала в «Благовесте», на одном из конвертов читательской почты увидела обратный адрес: г. Находка, Надежда Козлова. Хоть и не та Надежда, но — тезка. Обрадовалась, словно получила весточку от доброго друга. Написала Надежде Козловой — и получила от нее ответ. Надежда близко к сердцу приняла мою печаль о брате, стала молиться о нем в своем храме, в Находке… Тогда я впервые в ее письмах прочитала о батюшке Руфе — и как же была поражена, когда через несколько лет в Дивеево встретилась с его родной сестрой, Конкордией Георгиевной… А Надежда Козлова взялась помочь мне найти Надю.
С тихой грустью увидела я справку из хабаровского адресного бюро, в которой был адрес моей Нади — уже с другой фамилией. Что ж, я ведь этого давно ждала и тогда еще говорила Наде: «Даже если выйдешь замуж, ты все равно останешься для меня любимой меньшой сестренкой!… » Не сразу решилась написать, а когда отправила письмо, не получила ответа…
И вот совсем недавно «в минуту жизни трудную» так захотелось снова услышать голос Нади! Узнать хоть что-нибудь о Павлике. Как он: вырос, здоров ли, все ли благополучно? Справка с адресом давно затерялась, но для чего-то есть же интернет!… И я ввела в графу «Поиск» новую фамилию, имя и отчество Нади…
… Папка самых дорогих фотографий пополнилась двумя Надиными снимками — как она похорошела в своей взрослой женской красоте! — и пока что одной, но такой близкой сердцу фотографией. Павлик, сын моего брата Павлика. Его глаза и брови… Такое же округлое лицо было у Павлика на его юношеской фотокарточке из Астраханской мореходки, где он учился на штурмана дальнего плавания. Это потом он похудел и возмужал, просолился в морских штормах…
Павлик-младший не стал моряком, у него земная, вполне современная специальность. Окончил университет, работает компьютерным системным администратором. Встречается с хорошей девушкой. Скоро ему исполнится двадцать пять лет. Здоровый, красивый, два метра ростом…
А ведь он мог не родиться. Если бы тогда Надя склонилась перед волей матери, ведь и в самом деле, неизвестно было, не повреждена ли наследственность младенца; если бы Лидия не укрыла у себя беглянку; если бы, в конце концов, и я не поддержала бы Надю, не укрепила ее в решении родить и принять ребенка таким, каким уж он будет. Наверное, и Татьяна Петровна за эти годы смирилась с тем, что мы тогда обвели вокруг пальца ее, казалось, все продумавшую и предусмотревшую, и Павлик появился на свет. И, наверное, полюбила его, как только бабушка может любить внука.
А сам он, может быть, и не подозревает о том, что четверть века назад жизнь его висела на волоске. Что тяжелая сетка горбуши, купленная его отцом (как оказалось, на собственные поминки… ), помогла нам разыграть как по нотам нехитрую комбинацию — и дать ему шанс появиться на свет.

Рис. Германа Дудичева

Ольга Ларькина
04.03.2009
1235
Понравилось? Поделитесь с другими:
См. также:
1
28
4 комментария

Оставьте ваш вопрос или комментарий:

Ваше имя: Ваш e-mail:
Содержание:
Жирный
Цитата
: )
Введите код:

Закрыть






Православный
интернет-магазин



Подписка на рассылку:



Вход для подписчиков на электронную версию

Введите пароль:
Пожертвование на портал Православной газеты "Благовест":

Вы можете пожертвовать:

Другую сумму


Яндекс.Метрика © 1999—2024 Портал Православной газеты «Благовест», Наши авторы

Использование материалов сайта возможно только с письменного разрешения редакции.
По вопросам публикации своих материалов, сотрудничества и рекламы пишите по адресу blago91@mail.ru