«…Как наше слово отзовется»

Из цикла «Простые истории».

В моей юности, в девятом классе, в кабинете русского языка и литературы на стене было приведено мудрое высказывание: «Словом можно убить, словом можно спасти. Словом можно полки за собой повести». Мы, упрямые подростки, не особо придавали значение этому высказыванию. Но жизнь подставляет свои доказательства. И приходят на память уже другие слова: «Нам не дано предугадать, как наше слово отзовется».
Есть у меня знакомый, сейчас уже солидный человек в возрасте, Православный христианин, который с особым трепетом относится к любым словам. Потому что знает — у любого, даже, казалось бы, безсмысленного высказывания могут быть неожиданные последствия.
Давно, когда он еще был студентом, пришлось столкнуться ему с упрямым преподавателем, непонятно за что невзлюбившим его. Невзлюбил он его на лекциях, не одобрял на практических занятиях и пообещал: экзамен мне ты не сдашь.
Пришло время сессии. И вот все экзамены сданы на отлично. Остался один — у упрямого преподавателя. Долго спрашивал он студента. Предлагал задачи, проверял конспекты. И — так и не поставил положительной оценки. Пришлось вместо летних каникул готовить несданный предмет. Молодой человек подошел к делу со всей серьезностью — попросил подтянуть его ребят из отличников, сам изучил все учебники вдоль и поперек, прорешал все задачки в задачнике. Но, как ни старался, преподаватель выше тройки ему так и не поставил.
Начался новый учебный год, с тем преподавателем нашего студента больше ничего не связывало — курс закончился. Но вот обида осталась. И когда кто-то из ребят, помладше курсом, спросил у него мнение об этом преподавателе, он в сердцах бросил: «Да чтоб он помер!» Сказал — и забыл о сказанном, мало ли что мы говорим в минуту гнева? А наутро пришлось вспомнить: у входа в институт висела табличка с некрологом. В тот же вечер преподаватель скоропостижно скончался.
Скорее всего, это просто совпадение. Но ведь кто знает… Придя к вере, мой знакомый посчитал этот свой поступок основанием для серьезной исповеди. «Даже если и нет в этом моей прямой вины, — говорил он, — желать человеку смерти все равно нельзя. Даже и не всерьез… С тех пор прежде чем что-то сказать, я внимательно думаю — а как отзовется мое слово?»

«Может, услышит меня Господь…»

Когда я работала еще в светской газете, в отделе социальных проблем, было у меня одно интересное знакомство. Приезжала к нам в отдел наша давняя читательница, уже старушка, приезжала издалека, почти что с окраины области. Навещала детей в Самаре, а перед отъездом заходила в редакцию — просто пообщаться, расспросить о делах, рассказать о себе, а то и угостить плодами своих трудов.
Не вспомню сейчас, как ее звали, но врезалась в память одна история, которую она мне как-то рассказала.
— Я ведь раньше, до того как на пенсию ушла, — начала она свой рассказ, — работала в нашем районном роддоме. Много детишечек руки мои приняли, а ведь и убили — тоже много. Неверующая была, аборты делала. Руки у меня, можно сказать, по локоть в крови.
Она тяжело вздохнула и посмотрела на свои руки — с таким сожалением и болью, что ее саму стало жалко.
— К вере когда пришла, — продолжила она, — каялась, конечно. И каждый день каюсь, батюшке нашему на каждой исповеди говорю, что страшная грешница я. И боюсь ведь: как отвечать перед Господом буду, когда на тот свет уйду? А особенно страшно стало мне, знаешь, дочка, когда? Вот я тебе сейчас историю расскажу — если б не своими глазами видела, сама бы не поверила. Была у меня коллега, тоже гинеколог, женский врач. Помоложе меня маленько. Так вот, почти все аборты, которые у нас в районе женщины делали, — все на ней были. Она никому не отказывала, даже если и нельзя было делать — все равно делала. Бабы-то наши, кто не хотел, чтоб знали о беременности родные да односельчане — всегда к ней шли. Никому не отказывала. Ну, деньги тоже брала, конечно. Не мне ее осуждать, сама-то лучше ли… Жалко мне ее. Я-то, старая, к вере ближе к пенсии пришла. Тоже ведь, как она, малышей этих, что в утробе матери только-только зародились, за людей не считала. Удаляли, как аппендицит, ни о чем не думая. А как узнала все — ужаснулась тому, что делала. Пришла в роддом наш, в консультацию, женщина та уж заведующей была. Я к ней: «Так, мол, и так, что ж мы делаем-то?! У нас тут у всех руки в крови запачканы! Нельзя так, надо сделать что-то…» А она мне только в лицо рассмеялась. Мне так горько стало… Не сдержалась, говорю: «Накажет тебя Бог». А она дальше смеется. Не послушалась, значит. Ушла я. А буквально через неделю — слышу — несчастье. Умерла она, да так, что, когда я вспоминаю, до сих пор волосы на голове шевелятся… Кровь горлом у нее пошла, внезапно. И так сильно, что ни остановить, ни помощь никакую ей оказать не успели. Так и захлебнулась в крови-то…
Все мы за поступки свои отвечаем. Дал бы Господь только время покаяться, искупить грехи свои здесь, пока жива еще. Дает пока Господь силы — в храм хожу, батюшке нашему помогаю, да еще вот отговариваю сельчанок наших от аборта, рассказываю, сколь страшно это. И за деточек, мною погубленных, молюсь. Может, услышит меня Господь, простит…

Татьяна Г орбачева

13.08.2010