‣ Меню 🔍 Разделы
Вход для подписчиков на электронную версию
Введите пароль:

Продолжается Интернет-подписка
на наши издания.

Подпишитесь на Благовест и Лампаду не выходя из дома.

Православный
интернет-магазин





Подписка на рассылку:

Наша библиотека

«Блаженная схимонахиня Мария», Антон Жоголев

«Новые мученики и исповедники Самарского края», Антон Жоголев

«Дымка» (сказочная повесть), Ольга Ларькина

«Всенощная», Наталия Самуилова

Исповедник Православия. Жизнь и труды иеромонаха Никиты (Сапожникова)

Служил Богу верой и правдой

Бывшему священнику Петропавловской церкви г. Самары протоиерею Михаилу Решетникову исполнилось бы 105 лет.


Бывшему священнику Петропавловской церкви г. Самары протоиерею Михаилу Решетникову исполнилось бы 105 лет

Не так давно верующие Самарской епархии молитвенно почтили память бывшего священника Петропавловского храма Михаила Александровича Решетникова — доброму пастырю, будь он жив, исполнилось бы 105 лет.
Каким был протоиерей Михаил? С этим вопросом мы обратились к сыну священника — помощнику председателя церковного совета Свято-Вознесенского собора Самары 
Сергею Михайловичу Решетникову. Его рассказ, а также семейные дневники, письма легли в основу этого повествования.

Семейная реликвия

Отец будущего пастыря-исповедника — Александр Андреевич Решетников — родился в 1870 году в деревне Сорвиха Бирского уезда Уфимской губернии. Будучи призванным в армию, дослужился до унтер-офицера. Благодаря хорошим познаниям в русском языке и математике его определили к интендантской части. Он отвечал за обезпечение подразделений продовольствием, фуражом, военно-хозяйственным имуществом и организацией бытового обслуживания личного состава. Во время войны с Японией унтер-офицер Решетников рвался на фронт, но командование отклонило все его рапорты.
В 1904 году в Самару, где дислоцировалась воинская часть, приехал Царь Николай Второй на закладку трубочного завода. Был устроен и смотр частей Самарского гарнизона. Обходя строй, Государь каждому солдату жаловал по рублю, а унтер-офицеру Решетникову вручил три рубля. На эти деньги Александр Андреевич купил икону Николая Чудотворца, которая стала семейной реликвией.
Тогда же с бравым унтер-офицером приключилась романтическая история. Он влюбился в одну из городских красавиц и уже подумывал на ней жениться, однако та внезапно ушла к другому кавалеру. Из-за этого чуть было не произошла трагедия: унтер-офицер Решетников вознамерился вызвать соперника на дуэль, но, остыв, передумал. Чтобы окончательно успокоиться, взял отпуск и поехал в родную Сорвиху, где и женился на своей однофамилице Решетниковой Вассе Петровне.
Вместе с молодой женой они вернулись в Самару, где у них в 1904 году и родился будущий протоиерей Михаил. Еще через некоторое время Александр Андреевич подал рапорт об отставке и вместе с семьей уехал в Башкирию. Здесь, в городе Бирске, он работал в казенной винной лавке, за что получал жалованье 30 рублей в месяц. Этих денег, вспоминала Васса Петровна, хватало на безбедное житье-бытье и еще на то, чтобы учить сына Михаила в реальном училище. Кстати, до революции белый хлеб стоил пятачок, а бутылка качественной водки — 40 копеек.
Александр Андреевич Решетников часто ходил в церковь и одно время даже был церковным старостой. У него имелись церковные книги, а по Библии с картинками маленький Миша постигал Христианскую науку. В семье строго соблюдались посты, домочадцы регулярно говели, исповедовались и причащались. Никто никогда не матерился, исключено было из употребления и черное имя.
Из отрочества Михаилу на всю жизнь запомнился случай с дедом по матери — Дмитрием Федоровичем. Это был горячий человек. Всякую работу, а он был плотником и столяром, он выполнял быстро и качественно. Да вот беда: в молодые годы дед был заядлым картежником. Бывало, что играл и на деньги. Однажды, проигравшись, он вернулся домой в одном белье. Видя, как расстроены близкие, дед Дмитрий встал на колени перед иконой и дал обет не брать в руки карты в течение пяти лет. По прошествии этого срока он повторил клятву и дал зарок не играть в карты десять лет. После этого он уже до конца жизни в карты не играл.
То, что дед смог побороть свою страсть к игре только перед святым образом, запомнилось Мише на всю жизнь.
С будущей женой — 16-летней Александрой Кадочниковой — 19-летний Михаил Решетников познакомился на пруду возле водяной мельницы, куда ходил рыбачить. Это было в 1923 году. А в 1924 году они поженились. Через три года у них уже было трое детей: два сына — Николай и Александр — и дочь Юлия.
В начале 20-х власти уже начали вести антирелигиозную работу среди населения, но Михаил только больше прилеплялся к Церкви. В 1928 году он уже был псаломщиком, а в 1929 году состоялось его рукоположение в сан священника. Благодаря отцу и матери, семья жила безбедно — у них был хороший дом, небольшое хозяйство, сад, корова, куры. Детей по утрам поили теплым парным молоком.

Мытарства

Все изменилось в 1930 году. Священник Михаил Решетников был объявлен идейным врагом партии коммунистов. Тройка ОГПУ осудила его на пять лет ссылки в Карелию, на строительство Беломоро-Балтийского канала. Дом, сад, огород, корову и даже птицу власти конфисковали. Семья было лишена гражданских прав. А лишенцев не брали на работу, детям же создавались всяческие трудности в учебе.
— Чтобы спасти нас, детей, мать оформила фиктивный брак с хорошим знакомым, Иваном Мининым, — рассказывал Александр Михайлович Решетников, средний сын священника Михаила. — Это позволило ей в Уфе, куда мы переехали, получить работу на засолочном комбинате. Мама мыла бочки, солила огурцы, капусту, помидоры. Она сильно уставала, но работа дала возможность получить два места в детском саду, для меня и Юлии.
Несмотря на постоянные заботы о хлебе насущном и о воспитании троих детей, Александра Дмитриевна помнила о муже и сильно о нем скучала. Она часто писала ему письма, отсылала семейные фотографии с трогательными подписями, полными любви и тоски по мужу. Вот одна из таких приписок к фотографии, полученной Михаилом Александровичем в ссылке в 1931 году: «На добрую и долгую память дорогому моему мужу Мише от всей дорогой семьи, которая никогда тебя не забывает. Шлю я тебе свой сердечный привет и заочно целую, целуют тебя и твои дорогие детки, которых ты видишь на фотокарточке — двух сынов и дочь. Фотограф чуть испортил фотографию и твоя дочь плохо вышла, но пересниматься я не стала, это опять надо восемь рублей платить, а у меня с деньгами трудно, не знаю, как и протянем. Но, я думаю, ты на фотографии всех узнаешь: это твои родные отец и мать, тесть и теща. И жена с детьми. С почтением к тебе твоя Александра».
В 1933 году Александра Дмитриевна ездила к мужу в Карелию на станцию Медвежья гора (сейчас город Медвежьегорск). Михаил Александрович работал сначала на земляных работах, но потом его, как грамотного, взяли в контору счетоводом, а затем и бухгалтером.
Получить место в Уфимской епархии в то время было немыслимо, и Михаил Александрович начал искать работу в миру. Надо было позаботиться и о жилье: в маленьком домике с семьей из пяти человек, да еще с тремя стариками было крайне тесно. Решили ехать в Сарапул, где жили родители Александры Дмитриевны. В Сарапуле Михаил Александрович устроился бухгалтером на ликеро-водочный завод. Вскоре купили дом, где семья прожила до зимы 1937 года. А затем снова засобирались в Уфу. Заработка главы семьи — 250 рублей — явно не хватало. Но основная причина — усилившиеся репрессии. Стали власти присматриваться и к бывшему священнику.
В большом городе легче было затеряться, укрыться от внимания властей. К тому же брат Вассы Петровны, Иван, подыскал для Михаила Александровича в Уфе работу грабарем (землекопом) на строительной площадке моторного завода. По словам дяди Вани, грабари «гребли деньги лопатой».
— В Уфе родители купили небольшой домик-засыпушку на берегу старицы реки Уфы, — вспоминал Александр Михайлович. — Весной вода походила к самому порогу, заливала огороды. Нам, мальчишкам, радость, а родителям это не нравилось. По приезде отец купил гнедого мерина и телегу-грабарку, а мама обзавелась коровой, поросенком и курами. Отец по утрам запрягал в грабарку гнедого мерина, и вместе с дядей Ваней они отправлялись копать и возить землю. Заработок и вправду был неплохой, но земляная работа для отца оказалась не по силам. Он уволился с работы, продал гужевое хозяйство и устроился на протезный завод.
Но и здесь работники НКВД стали проявлять к их семье повышенный интерес. Опасаясь ареста, Решетников в мае 1939 года увольняется с работы, семья переезжает в астраханское село Енотаевку. Михаил Александрович получает работу в рыболовецком колхозе. В селе Каралат, недалеко от Каспийского моря, они прожили год. Денег, как и прежде, не хватало. К тому же старшие дети — Николай и Александр — закончили седьмой класс, и уже нужно было думать об их дальнейшей учебе. Уехали в Чебоксары, на окраине города купили небольшой домик в два окна. Николай с Александром учились в кооперативном техникуме.
Мало-помалу налаживалась жизнь. Михаил Александрович работал. Его супруга вела хозяйство, в котором вскоре появились коза и домашняя птица.
— Но все изменилось с началом войны, — вспоминал Александр Михайлович. — В июле 1941 года отца взяли в армию. Служил сначала в Горьком, затем в Иваново, наконец, в Череповце, откуда и демобилизовался осенью 1945 года. Чтобы как-то прожить, мне с Николаем пришлось оставить техникум. Мама устроилась кастеляншей в госпиталь. Николая определили работать на кухню в одну из столовых города. Сестра Юля училась в седьмом классе. На мою долю выпала роль няньки и домохозяйки — я должен был присматривать за четырехлетним братишкой Сергеем и готовить пищу на всю семью. Здесь я, по отзывам мамы, многого не достиг. Вот так мы и жили: двое работающих и трое иждивенцев. Очень трудно было — едва сводили концы с концами. Выручал огород, картошка…

Пастырь

14 октября 1945 года с войны вернулся отец. Михаил Александрович сразу пошел в епархию и получил место священника в одном из храмов города. Какой же радостью светилось в те дни его лицо! Он подолгу со слезами молился, благодарил Господа за тяжелый, но посильный крест.
Гораздо позднее он осознает, как промыслительно — с пользой для людей — Господь устраивал всю его жизнь. Ссылка, скитания по городам и весям, изнуряющая работа, постоянная жизнь в бедности и на грани нищеты, годы военной службы — все это потом пригодится ему как священнику и духовнику. Уже в первый же месяц его службы в церкви десятки людей, испытавших и переживших те же тяготы и лишения, станут обращаться к нему за советом, поддержкой, помощью. Одним он сразу сможет помочь, облегчит страдания других, утешит третьих.
А в тот первый день с каким волнением он переступил порог храма. 15 лет не был в алтаре, не приносил Безкровную Жертву и не причащался сам. Он прислушивался к себе: не огрубело ли его сердце? Сохранился ли огонь ревности к служению и милосердие к людям?
Архиепископ Иларий вскоре направил отца Михаила в Алатырь — поднимать Крестовоздвиженскую церковь. А когда храм был отремонтирован, Преосвященный забрал его к себе секретарем Епархиального управления, одновременно назначив настоятелем городского собора.
Но на старание ревностного пастыря обратили внимание не только церковные власти и прихожане, а и НКВД. Начались вызовы в милицию, в следственные органы. Начинали с вопросов: откуда взял лесоматериалы, откуда краска и цемент? Потом вопросы уже были другие: кто приходит на исповедь, почему так ревностно служишь? Следователи стали намекать: если не остынешь в усердии — попадешь в тюрьму. Стали интересоваться и его прошлым.
Владыка Иларий на его просьбу перевести в другую епархию ответил отказом. И тогда иерей Михаил Решетников взял отпуск и вместе с младшим сыном Сергеем поехал по святым местам.
— Особенно мне запомнилась Киево-Печерская Лавра, — вспоминает Сергей Михайлович. — Мы побывали с отцом во всех пещерах. Приложились к мощам. Неизгладимое впечатление на меня произвела голова святого, обильно источающая благоухающее миро. Отец переписал тогда имена всех сорока семи преподобных, почивающих в Дальних пещерах и имена шестидесяти преподобных, почивающих в Ближних пещерах Лавры. Эти списки, отпечатанные отцом, храню до сих пор как реликвию. Отец молился этим Божиим угодникам, просил их помощи и поддержки в священническом служении.
Судьбой иерея Решетникова был озабочен и Владыка Иларий, и на вторую просьбу о переводе в Куйбышевскую епархию уже не возражал.
И в 1950 году семья переезжает в Сызрань. Иерей Михаил начал служить третьим священником в храме в честь Казанской иконы Божией Матери. Прихожанам новый батюшка запомнился своим оптимизмом, пламенной верой, добротой и отзывчивостью. В то же время люди подметили и его горение в службе — батюшка служил всегда с радостью, вдохновением и никогда не сокращал служб. В Сызрани он пробыл около двух лет. Здесь венчался его средний сын Александр.
А в это время настоятель храма Ставрополя (ныне Тольятти) иерей Георгий прислал письмо Владыке Иерониму, в котором сетовал, что задыхается от большого объема работы. На помощь к нему и был направлен отец Михаил.
— Ставрополь был тогда небольшим городком, — вспоминал Сергей Михайлович Решетников. — Четыре улицы в одном направлении и четыре улицы в другом. Посредине  стояла церковь. При храме в небольшом доме жил настоятель с большой семьей — в двух комнатах, мы помещались в одной комнате. Также в одной комнате жил регент с супругой. Было тесно, но все относились друг к другу с любовью и уважением, поэтому тесноту мы как бы и не замечали. Батюшки служили каждый день, люди шли к нам со всей округи. Но в церковной кассе денег всегда было очень мало — 81 процент забирали на налоги.
Вечерами семьи часто собирались за чашкой чая. Разговоры в основном касались приходских и епархиальных проблем, но часто заходила речь и о будущем Церкви. Не забуду, как наш регент Владимир (фамилия его, к сожалению, не запомнилась) с вдохновением говорил, что уже недалеко то время, когда церковная музыка не будет подвергаться гонениям, а произведения Бортнянского, Рахманинова, Глинки, Чайковского зазвучат на концертах духовных песнопений даже в больших театрах. И хотя эта его уверенность поднимала у всех настроение, казалось, что наш добрый регент все-таки ошибается в своих высоких мечтах. Однако прошло время и я убедился, насколько слова его оказались провидческими.
Тогда же мы все переживали тяжелейшую драму — из-за строительства гидроэлектростанции предстояло переселить на новое место весь город, который располагался на левом низком берегу. В 1953 году начались работы по подготовке Ставрополя к затоплению: жилища людей и вся городская инфраструктура постепенно переносились на более возвышенные места. А о судьбе церкви власти вообще старались не говорить.
А потом были слезы... Плакали священники и многие сотни верующих, прощаясь с любимым храмом. Восстановить церковь на новом месте власти не разрешили. Добиться удалось лишь открытия молельного дома.
Для священника Михаила Решетникова служба продолжилась в Покровском храме Куйбышева. Так по воле Божией через много лет он вернулся в город, в котором родился.
Накануне его приезда в Куйбышев настоятель священник Тюгаев был заменен протоиереем Александром Надеждиным, был сменен весь состав ревизионной комиссии, церковный хор очищен от морально разложившихся лиц. Перед новым настоятелем и священниками Архиепископ Иероним поставил задачу «поднять церковь, навести в ней порядок, устранить командование  в церкви со стороны «двадцатки» и поднять роль настоятеля».
От иерея Михаила Решетникова Владыка потребовал придать Богослужениям торжественность и при этом работать «не жалея себя». Но по-другому и не могло быть. В то время в воскресные дни в соборе совершалось до двухсот крещений детей. А за месяц — до пятисот венчаний. Через два года отец Михаил был переведен в Петропавловскую церковь. К тому времени он уже был опытным священником.
— Запомнил батюшку жизнерадостным, никогда не унывающим,   — делился воспоминаниями староста Вознесенского собора Андрей Андреевич Савин (ныне покойный). — Хотя время его служения тогда было очень тяжелым. Многое значил оптимизм священника — это укрепляло веру в слабых, давало силу немощным и пожилым.
— Каким был батюшка Михаил? Прежде всего, добрым! — вспоминал алтарник Петропавловской церкви Юрий Акимович. — Я тогда был молодым парнем и любил исповедоваться у него. Сколько назидательного и поучительного для души, бывало, услышишь от батюшки. А как он сопереживал человеческим немощам! В книжных науках он был весьма силен, но с людьми говорил просто…
Отец Михаил с детских лет был большим книголюбом. К концу жизни в его библиотеке было больше трех тысяч книг. Но богослужебных книг священникам не хватало. У Сергея Михайловича сохранился переписанный рукой отца «Краткий Устав вечерни, утрени и всенощного бдения». С какой аккуратностью и удобством для служения исполнен этот документ в форме блокнота — основной текст написан голубыми чернилами, а возгласы — фиолетовыми. Почерк у отца Михаила был красивым и понятным. А вот на сохранившемся отдельном пожелтевшем листе его же рукой написаны молитвы на освящение воды из Службы пред иконою Пресвятой Богородицы Боголюбской.
Был такой случай. Служил он в Чувашии, в Алатыре. После долгой службы пришел домой на обед. Только сел за стол — на пороге цыгане. Просят срочно повенчать молодых. Матушка Александра начала было объяснять, что батюшка голоден, но цыгане в крик: цыганский барон ждать не может. Отец Михаил, ни слова не говоря, встал и поехал в храм. Обвенчал молодых, тепло всех поздравил…
Батюшка Михаил любил привечать странников, паломников. В его доме места хватало всем. А когда странников бывало особенно много — им стелили на полу. Всех кормили, обихаживали с любовью, незнакомые люди жили здесь порой по неделям.
Вечерами приезжие собирались за столом для разговора по душам. Затаив дыхание, слушали батюшку, который ясно, доходчиво говорил о молитве, покаянии, посте. В этом доме можно было спросить о том, о чем люди не решались говорить в храме при посторонних. И получить прямой и честный ответ.
Многие сетовали на то, что их сильно мучит грех. Отец Михаил соглашался, что это мучительство бывает очень тяжелым, но как светла бывает радость освобождения от греховной скверны. Путь же освобождения от греха — сначала молитва, в особенности церковная, искреннее покаяние, а за ним причащение и, конечно, чтение слова Божия. «Это самые действенные средства для избавления от всего злого внутри нас, что терзает наше сердце и портит жизнь», — говорил он.
Паломники спрашивали: за что Господь попускает страдания Своим чадам?
— По учению Церкви, — говорил отец Михаил, — скорби, несчастья, беды попускаются Всеблагим и Всемудрым Богом с доброй целью. Христианин, претерпевающий бедствие или страдание, не должен сомневаться в благости и мудрости Божией и должен познать, сколь можно, волю Божию, явленную в них, и обратить случившуюся скорбь во благо для себя и других. В высшем своем проявлении страдание — это путь приобщения ко Христу, сораспятие с Ним, которое увенчивается совоскресением с Ним, участием в Его победе над всяким решительно злом.
В конце 50-х власти усилили антирелигиозную пропаганду. В стране началась кампания «отреченчества». В феврале 1960 года священник Петропавловской церкви Иван Гусаров написал заявление, в котором говорилось: «Последние успехи точных наук и знаний окончательно убедили меня в несостоятельности библейского и религиозного мировоззрения…». Двое священников, протоиерей Иоанн Фомичев и протоиерей Иоанн Чугаев, пришли к Гусарову домой. Разубеждали, старались понять мотивы отречения. Он им ответил, что принял решение добровольно, что сомнения были у него и раньше. Был и еще один отреченец — священник Борис Костин, в прошлом спортсмен и циркач. Принародно с амвона отреченцам была объявлена анафема. В тот день многие верующие плакали о их погибших душах.
Остальные священники, как ни старались власти, не дрогнули перед напором органов. Верующие миряне еще теснее сплотились вокруг своих пастырей.
Отец Михаил переживал очень сильно. Он видел не только растерянные, скорбные, страдающие лица своих прихожан. Некоторые смотрели на него испытующе и строго, как бы спрашивая: отец Михаил, а ты не дрогнешь, не предашь Бога и нас?
С церковного амвона он не все мог сказать открыто, но самым близким в ответ на происшедшее говорил, что Христианская жизнь есть драма, а нередко и трагедия, потому что она есть борьба. Душа человеческая открыта не только для светлых, но и для темных сил. Другая причина борьбы — ослабленность человека первородным грехом. И, наконец, каждому человеку дана свобода выбирать между добром и злом.

Дети

Отец Михаил и матушка Александра очень хотели видеть своих детей верующими. Однако далось это очень непросто. Ссылка кормильца семьи сильно сказывалась на воспитании детей. Не способствовали воцерковлению и частая перемена места жительства, а потом и война. У Александры Дмитриевны все время уходило на зарабатывание денег. И хотя дети вместе со старшими продолжали молиться, ходить в церковь, делали это скорее в силу привычки.
— Поскольку мама была малограмотной, ей трудно было находить аргументацию в пользу Православного Христианства, — вспоминал Александр Михайлович. — А просто верить в Бога мы тогда не умели. Но что маме все же удалось, так это убедить нас не вступать в партию коммунистов, поскольку, мы это знали уже на собственном опыте, коммунисты были непримиримыми противниками Христианства и враждебно относились к священникам и членам их семей.
И только младший из детей — Сергей — стал глубоко верующим. Вместе с отцом он постоянно ходил в Покровский храм. Когда подрос, начал прислуживать в алтаре, а потом стал иподиаконом. Владыка Иероним неизменно брал его с собой в поездки по епархии. Много ездил Сергей и с отцом, которого Владыка порой направлял в отдаленные приходы для совершения треб.
А вот некоторые воспитательные уроки детям запомнились на всю жизнь.
Вспоминает Александр Михайлович:
— С 1937 по 1939 годы мы жили в поселке Лихачевка, что в 12 километрах от Уфы. Любили кататься на коньках. Коньки привязывали к валенкам веревками или ремнями. Но ремни приобрести было трудно. И вот однажды, когда возчики ушли в магазин, старший брат Николай срезал у одной из лошадей черезседельник, и мы дали деру. Однако возчики нас поймали и отвели к родителям. Мать страшно ругалась. Но пришедший с работы отец не стал нас ни бить, ни ругать. Он усадил нас и спокойно сказал, что воровством не проживешь и богатым не станешь. А самое главное — совесть будет замарана.
С тех пор никто в семье никогда не брал чужого.
Шли годы. Повзрослевшие дети покидали родительское гнездо. Но по памятным для семьи датам все любили собираться в отчем доме. И здесь нередко сталкивались разные мировоззрения, возникали жаркие дискуссии.
— Я, как инженер-физик, придерживался материалистической точки зрения на мир, — вспоминал Александр Михайлович. — А отец, исповедовавший учение Христа, во всем видел Божественную основу. Если я верил, что партия и правительство вместе с народом построят безклассовое общество равноправных людей, то отец говорил, что, несмотря на равные права и обязанности, записанные в Конституции, общество состоит из разных людей. В обществе есть люди, отличающиеся степенью умственного развития, есть талантливые и безталанные, богатые и бедные, духовно сильные и слабые. Все — от Бога. Следующий аргумент отца был таким: могут ли в атеистическом государстве богатые делиться с бедными своим богатством? Нет таких примеров! Коммунисты так не поступают. Они в Бога не верят и живут по своим законам.
Я возражал на это тем, что вся проблема в недостатке продуктов и товаров. Вот когда их будет много — сразу изменится психология людей. Однако прошли годы, и я убедился в правоте отца.
Сохранились многие письма, которые отец Михаил писал детям и внукам. Все его мысли были о том, чтобы они хранили веру и любовь к людям.
В феврале 1967 года с отцом Михаилом случился второй инсульт, и писать он уже не мог. Лечение не приносило положительных результатов. 6 ноября 1970 года протоиерей Михаил Решетников скончался. Отпевал его Архиепископ Куйбышевский и Сызранский Иоанн (Снычев). Он сказал проникновенное слово у гроба почившего.

Завещание

Рассказывает Сергей Михайлович:
— Завещание отца было коротким, но понятным: «Молитесь Богу, ходите в церковь». Отец повторял эти слова и нам, детям, и своим духовным чадам постоянно. Наверное, поэтому по окончании службы во внутренних войсках передо мною не стоял вопрос, где работать, — только в церкви! Сейчас я помощник настоятеля Вознесенского собора. И в этом моем выборе тоже исполнение воли отца.

На снимках: протоиерей Михаил Решетников; отец Михаил с женой, матушкой Александрой; Отец Михаил (справа) с сослуживцами по алтарю; семейная фотография.

Подготовил Олег Бедула
пресс-служба Самарской епархии
12.03.2009
1453
Понравилось? Поделитесь с другими:
См. также:
1
1
Пока ни одного комментария, будьте первым!

Оставьте ваш вопрос или комментарий:

Ваше имя: Ваш e-mail:
Содержание:
Жирный
Цитата
: )
Введите код:

Закрыть






Православный
интернет-магазин



Подписка на рассылку:



Вход для подписчиков на электронную версию

Введите пароль:
Пожертвование на портал Православной газеты "Благовест":

Вы можете пожертвовать:

Другую сумму


Яндекс.Метрика © 1999—2024 Портал Православной газеты «Благовест», Наши авторы

Использование материалов сайта возможно только с письменного разрешения редакции.
По вопросам публикации своих материалов, сотрудничества и рекламы пишите по адресу blago91@mail.ru