На родине Глинского старца

Каждый день на утренних молитвах Елена Николаевна Чемодурова поминает “за упокой” своего духовного отца, старца Глинской пустыни схиархимандрита Серафима (Романцова):
— Что ни говорил он мне, то все сбывалось, — вспоминает Елена Николаевна, — я ошиблась: хотела в монастырь, но вышла замуж. “Благословите, батюшка, мне идти в монастырь”, — просила я отца Серафима. “Если три года выдержишь, будешь в монастыре”, — ответил старец. А я не выдержала и года, молодая была, уехала из Глинской пустыни. Родители были против того, чтобы я выходила замуж, и я просила благословение на замужество у отца Серафима, приехала к нему в Глинскую. “Что ж, иди, — сказал он, хотя мужа моего и не знал и не видел, — но знай: муж твой — без огня огонь, в твоей жизни всем будут заправлять его сестры”. Так оно все и случилось, сестры как хотели, так и командовали… Предсказал он и то, что мою мать мы будем досматривать в этом доме, так и было: мама умирала здесь, у нас, и мы ее досматривали, хоть она и очень не хотела.
Елена Николаевна живет в поселке Крупец Рыльского района Курской области. А рядом село Воронок, где родился ее духовный отец, великий старец схиархимандрит Серафим (Романцов). От Крупца до знаменитой Глинской пустыни, где еще в начале 60-х годов старцы ходили по водам семнадцать километров и государственная граница России и Украины. Почти на самой границе, в какой-нибудь версте от нее, стоит российское село Локоть. Здесь после хрущевского разгрома Глинской пустыни некоторое время подвизался другой Глинский старец схиархимандрит Серафим (Амелин), он жил в доме деда Елены Николаевны, Андрея Харитоновича Матосова.
— Старец Серафим (Романцов) очень строгий был, — продолжает свой рассказ Елена Николаевна, — и всем предсказывал, кого что ждет, и все сбывалось непременно. А отец Серафим (Амелин) больше молчал и только молился, как сейчас молится в Рыльском Свято-Николаевском монастыре архимандрит Ипполит (Халин)… В селе Локоть был деревенский храм Архистратига Михаила, в нем после революции сделали библиотеку и клуб, танцы устроили, гопака отплясывали до потолка, моя двоюродная сестра сама плясала, мне рассказывала. На Покров видели Женщину с Ребенком. Она ходила по храму и плакала, дети пришли в библиотеку за книжками и Ее увидели. А потом в сельсовете от них отмахивались: что тут, дескать, панику навели. Стали со стены икону Божьей Матери ножом счищать, смотрят, а руки дрожат — из-под ножа не глина, кровь течет. В тот год, дня за два до октябрьских праздников, храм сгорел дотла, уже после войны это было. А завклубом посадили, в тюрьме и умер. Несколько лет назад этот храм отстроили заново, теперь туда много народа приходит молиться, с Украины люди идут.
Рыльская земля немало пострадала в те окаянные годы. До сих пор тяжелым памятником минувшего высятся стены и колокольня Успенского кафедрального собора г. Рыльска, этот некогда величественный, а теперь печально-одинокий храм возводил “российский Колумб”, мореплаватель Шелихов. Каким-то чудом храм не развалился на куски, он продолжает стоять немым укором курянам. Здесь, в Успенском соборе, возносили молитвы перед Святым Престолом новомученики Курской епархии, ныне причисленные к лику святых: Рыльские Епископы Павлин (Крошечкин) и Иоанн (Пашин). Недалеко от Рыльска, в поселке Крупец, в Покровской церкви оборудовали кинотеатр, и лишь недавно там затеплился огонек молитвы, внутри перестроенного под кинотеатр храма — груды камней, руины алтаря “важнейшего из всех искусств”. Сколько десятилетий понадобится для того, чтобы зарубцевались глубокие раны мрачного прошлого, чтобы возродился этот малый дом Пресвятой Богородицы? “Плачущих” храмов в курской глубинке намного больше, чем счастливо избежавших обезображивания или уже почти возрожденных церквей. Не в каждую сельскую церковь даже на праздники идут люди. Отвыкли ходить за много десятилетий, а привыкание происходит намного труднее и медленнее, чем в городах.
Особенно тяжел крест сельского священника. Как правило, это служение в полуразрушенном неотапливаемом храме, который надо восстанавливать самому. Хорошо, если Господь посылает благотворителя, но таких не много. Проповедовать опять же труднее, чем в городах. Один сельский батюшка пошел по домам со святой иконой. В нескольких дворах на него чуть собак не спустили. Священник не испугался, прошел раз, другой, третий. В том селе после крестных ходов с иконой не умирают уже в течение нескольких лет, а раньше за год чуть не в каждом доме — покойник. Всех детей в селе причастили.
Пробуждаются к новой жизни Богом отмеченные места. В рыльском селе Капыстичи открыли святые источники как у Тихона Задонского, такие же холодные и благодатные. А в знаменитом Марьино, исторической усадьбе князей Барятинских, построен храм во имя Александра Невского. На Рыльской земле ныне два действующих монастыря — мужской и женский.
— Я в церкви на клиросе читаю, а отец Димитрий, когда в Купице служил, договорился с настоятелем Ипполитом, чтобы меня в монахини постричь, вот и апостольник у меня есть, — Елена Николаевна заулыбалась, доставая из шифоньера монашескую одежду. — Я и в алтарь входила, а потом отца Димитрия перевели на другой приход, и я пока дома живу. Отец Ипполит у меня лично был. Мы пожертвовали телку на монастырь, так он приезжал забирать. Господи, спаси нас, грешных! Все собираюсь ехать к нему, и все некогда. Теперь вот огород убрала, поеду непременно. Муж-то мой, хозяин, помер восемь лет тому, мы с ним с 70-го года жили как брат с сестрой. Мне уже семьдесят восьмой год пошел, а до сих пор помню, как мы с теткой Марией Андреевной в Глинскую пустынь пешком ходили, я с детства верующая была, отца на 10 лет за кулачество осудили, так он и пропал. Мой духовный отец Серафим (Романцов) благословил мне помирать при монастыре, то же и старец Серафим (Амелин) предсказал. Еще когда мне лет 14 было, у нас в хате, в селе Абесте под Рыльском гостил прозорливый глинский монах отец Аристоклий, и он мне тогда сказал: “Помирать тебе при монастыре”. Видно, время подходит. Но еще хочу съездить в Полтаву, проведать дочь, внуков. Жалко их. Святые отцы говорят, я читала, что перед антихристом бесы из бездны выйдут и станут по людям ходить, губить народ будут. Думаю, скоро придет это время.
Жил в Купице мужик Иван Полятыкин. Его сын рассказывал крупецкому священнику, как “батька хвастался”. В двадцатые годы он любил залезать на крест Покровской церкви, той самой, которую потом “реконструировали” под кинотеатр, и выкрикивать с креста сквернословия и богохульства. Особенно нравилось ему этим заниматься во время богослужений в еще не закрытой церкви. Однажды прихожане не выдержали его криков и, невзирая на угрозы комсомольцев, поднялись на крышу храма, чтобы заставить наконец замолчать безобразника. Тот со страху свалился с креста, скатился по крыше вниз, упал на землю, но не разбился, а только ребра переломал. Потом ходил, харкал кровью, посылал проклятья и матерился, но на крест больше не влезал. Войну пережил. И вот, уже после войны, когда крест над храмом решили убрать, Иван сам вызвался закинуть на крест трос, других “смельчаков” не нашлось. Он же сбрасывал с церкви колокола. Смерть его была ужасна. На пьяной “разборке” в день 23 февраля Ивану разбили голову топором, как полено рубят, со всего размаху.
В то лихое время служил в Покровском храме настоятелем священник Евгений Семенович Скоробогатько (1889-1933 гг.). Еще до первой мировой войны он был рукоположен в диакона в этом храме, а в 1932 году — арестован и сослан в Архангельскую область, где и заморен голодом. Сколько еще откроется неизвестных миру имен новомучеников и исповедников Церкви Российской?
В помяннике Елены Николаевны Чемодуровой много святых имен…

Фото Д. Фомичева

На снимках: Успенский кафедральный собор г. Рыльска до сих пор не отреставрирован; Елена Николаевна Чемодурова держит подготовленный для монашеского пострига апостольник.

Евгений Муравлев, г. Курск

18.10.2002