Записки поклонника Гроба Господня.
См. также
Не хлебом единым жив человек
То место, куда мы едем из Капернаума, поворачивая на юго-запад, называется по-разному: у евреев Эйн Шева (семь источников), у греков Гептабегон, у арабов Табга, или Табха. В европейской версии оно звучит как… Магадан, о чём и говорил вчера утром Александр. Расположена Табга в пустынном уголке Генисаретской долины на берегу моря-озера. Здесь любил уединяться Господь для сокровенной молитвы. Но молва о Божественном Учителе, творящем чудеса, приводила к Нему и сюда толпы народа. Евангелие повествует о том, как на одной из невысоких гор этого места Спаситель насытил пятью хлебами и двумя рыбами пять тысяч человек, кроме женщин и детей. А на берегу произошло явление Воскресшего Христа Своим ученикам и восстановление Петра во время трапезы в Апостольском звании. Там мы были вчера, прикладываясь к камню, на котором Господь приготовил обед для Апостолов.
На территории современной Табги сейчас находится насосная станция, качающая воду из Кинерета для всего Израиля, и древнейшие источники вошли в её черту, поэтому увидеть их нельзя. По преданию, в ветхозаветные времена в одном из этих источников исцелился от проказы Иов Многострадальный. До сих пор он носит название Эйн Иов.
Святые места Табги выкупили католики. Церковь Примаса Петра, или Менса Христи (Стол Христа) принадлежит францисканцам, а церковь Умножения хлебов и рыб, куда мы уже подъехали, является собственностью города Кёльна и находится в ведении Германского общества Святой Земли. В ней несут послушание монахи-бенедектинцы из аббатства Дормицион в Иерусалиме.
Перед католическим монастырём просторная площадка для автобусов, но до нас сюда уже прибыло несколько групп, и Эсам ищет место, куда припарковаться.
У входа в обитель бенедектинцев двое пожилых музыкантов со скрипками, видимо, муж и жена, оба в тёмных очках, мужчина в панаме защитного цвета, женщина в такого же цвета кепке. Они так слаженно играют красивую классическую мелодию, что становится жаль бедных исполнителей, и я бросаю им в нищенскую коробочку зелёную долларовую бумажку. Скорее всего, музыканты из пансиона для инвалидов, которым владеет монастырь. На его территории находится и лагерь для молодёжных паломнических групп.
Обширный, вымощенный камнем двор с невысокими пальмами залит ярким солнечным светом, который безпрепятственно струится с голубого безоблачного неба. Впереди каменная стена с арочными проёмами-окнами, с правой стороны вход в церковь.
— Давайте мы пока здесь задержимся, — предлагает Александр, подходя к древнему круглому сооружению из базальта. — Пусть сначала католические группы пройдут, а мы после них. Вот смотрите, — Александр трогает рукой базальтовый цилиндр, лежащий боком на цилиндре больших размеров, — это масличный пресс. На нижнюю его часть с бортиком и конусообразным возвышением насыпали маслины, ставили на них тяжёлую верхнюю часть и крутили. Через проделанное в бортике отверстие вытекало масло. Нашли этот пресс при археологических раскопках. Да… А теперь расскажу о том, что было на этом месте. Ну, понятно, умножение пяти хлебов и двух рыб. Где мы сейчас с вами стоим, стоял Господь, стояли Апостолы и несколько тысяч человек, пришедших послушать проповедь Спасителя. Корзины с умножившимися хлебами и рыбами Он поставил на камень. Камень этот сохранился и всегда почитался христианами как святыня. Первый храм над ним построил еврей Иосиф Тивериадский. Да, настоящий еврей. С пейсами, всё как положено. Он был князем, уверовал в Христа, крестился, стал Христианином, а приблизительно в триста пятидесятом году построил здесь церковь. О ней упоминает паломница Этерия, посетившая Табгу в триста восемьдесят третьем году и оставившая подробные паломнические записки. В четыреста пятидесятом году церковь Иосифа Тивериадского перестроили в величественную византийскую базилику и при Иерусалимском Патриархе Мартирии украсили пол прекрасными мозаиками, изображающими флору и фауну Галилеи. На мозаике перед священным камнем выложили корзину с хлебами, а по краям две рыбы. В шестьсот четырнадцатом году персы разрушили базилику и больше никто её не восстанавливал. Остатки фундамента и лежащих на земле колонн за долгие века покрылись толстым слоем базальтовой пыли. Лишь в тысяча девятьсот тридцать втором году археологи Мадер и Шнайдер раскопали каменную кладку и часть напольной мозаики, которая очень хорошо сохранилась. Знаете, почему? Персы привязали колонны базилики к этим, как их… ну, они ездили на этих…
— На колесницах, — подсказывает Екатерина.
— Да, к колесницам привязали и дёрнули. Крыша на колоннах держалась, она сразу рухнула, и всё под ней как было, так и осталось. В восемьдесят втором году бенедектинцы построили на старом фундаменте современную церковь, куда нам, пожалуй, пора заходить, вон туристы уже возвращаются к своим автобусам…
— Бедные рыбки! — вскрикивает Екатерина, когда мы входим в монастырь. — В тазиках плавают, смотрите, смотрите!
Двое молодых парней усердно очищают дно небольшого бассейна, где обитали красные декоративные рыбы с роскошными длинными хвостами. Воду из бассейна спустили, а их на время переместили в пластиковые тазы. Им тесно и жарко в нагревшейся от палящего солнца воде, но куда денешься, декоративные рыбы не вольны выбирать, в каком месте плавать.
— Ой-ой, там какие-то паучки на воде, — Миша подходит к тазам с красивыми пленницами.
— Это водяные пауки, — объясняю ему.
Они быстро перемещаются по водной поверхности, обезпокоенные соседством рыб. Раз в тазах плавают паучки, значит, воду налили туда из бассейна.
Над входом в церковь Умножения хлебов и рыб открытая веранда с деревянными балками. Я смотрю вверх и ищу взглядом ласточек. Да-да, ласточек. В весенней поездке между перекладинами потолка мы видели ласточкины гнёзда, а сами юркие чёрные птички носились над нашими головами. Однако на этот раз ласточек я не увидел. Наверно, улетели из своих гнёзд, всё-таки осень. На веранде стоит, о чём-то задумавшись, пожилая католическая монахиня. Но разве спросишь её о ласточках, да и на каком языке?
В бенедиктинском храме, как это ни странно, сердце Православного человека радуется — иконы в нем византийского стиля, Православные. В центральном нефе по бокам открытого алтаря Православные иконы Спасителя и Божией Матери. А перед ними в прямоугольных железных подсвечниках, сделанных в виде ящичков на четырёх ножках, горят таблетки-свечи. Правда, эти подсвечники больше напоминают мангалы, тем не менее, огоньки в них живые, а не электрические, как на Западе.
В Бари, в крипте, где покоятся мощи Святителя Николая, с правой стороны есть придел в честь святого Бенедикта и равноапостольного Кирилла, брата равноапостольного Мефодия. На иконе святые Бенедикт и Кирилл стоят вместе. Отрадно видеть, что бенедиктинцы не настолько сильно оторвались от общехристианских корней, как остальные католики.
А какая изумительная византийская мозаика в северном нефе! Услышать о ней из уст нашего гида одно, а увидеть самим — совсем другое. Несмотря на то, что ей более полутора тысячи лет, она поражает яркостью и сочностью красок. Диковинные изящные растения, утки, лебеди, павлины, цапли. Не случайно эта мозаика считается одной из самых лучших на Святой Земле.
У мраморного престола над камнем Умножения хлебов и рыб знаменитая мозаика V века. Изображены типичные рыбы Галилейского моря, рыбы Петра, а круглые хлебы в корзине расположены крестом.
Хочется присесть на деревянные скамейки, стоящие в два ряда перед алтарём, но нельзя — сейчас будем читать Евангелие о чудесном насыщении народа. Вот он — этот камень, на который Господь положил хлеб и рыбу. При первых звуках Божественных глаголов, громко раздающихся под сводами храма, в мыслях оживает евангельская картина.
* * *
…Вечерело. Лучи заходящего солнца золотой полосой упали на потемневшую гладь Генисаретского озера. Возвышающиеся на противоположном берегу Гавлонитские горы покрылись туманной дымкой. На склоне невысокого холма стояли и сидели люди, собравшиеся сюда со всей Галилеи ещё утром, чтобы послушать Иисуса из Назарета, живущего теперь в Капернауме. Когда Он говорил, Его негромкий проникновенный голос был слышен всем, словно Иисус беседовал с каждым по отдельности. Его удивительно простые, спокойные и понятные слова ложились на сердце, как иерихонский бальзам на зудящую рану. От Иисуса исходила необъяснимая сила, которая одинаково привлекала к себе и взрослого, и ребёнка. Утром Он исцелил всех больных и одержимых, которые, веря в Его Божественную силу, пришли в долину семи источников. Иисус, в тёмно-синем талите с короткими кистями, накинутом поверх пурпурной туники, стоял у небольшого бурого камня. По бокам от Сына Человеческого расположились Его ученики, Галилейские рыбаки. Вид мягкой зелёной травы радовал глаз, а вечернее солнце не припекало так сильно, как днём, но дети проголодались, да и взрослые не прочь были бы подкрепиться.
Когда Иисус замолчал, окинув собравшихся людей любящим взором, к Нему подошли Филипп и Андрей.
— Учитель, место здесь пустынное, и время уже позднее. Отпусти их, чтобы они пошли в окрестные селения и купили себе пищу, — попросил Филипп.
— Не нужно им никуда идти, Филипп, — ответил мягко Иисус. — Вы дайте людям еды.
— Но у нас здесь всего пять хлебов и две рыбы, — возразил Андрей. — Как мы можем накормить столько народа?
Иисус укоризненно посмотрел на учеников:
— Принесите хлебы и рыбу и дайте Мне.
Андрей и Филипп пошли за корзиной с едой.
Сын же Человеческий, возвысив голос, повелел людям сесть на траву рядами.
Вернувшиеся ученики, достав из корзины пять хлебов и две рыбы, отдали Учителю. Иисус положил их на камень, воззрел с молитвой на закатное небо, потом благословил скудную пищу, и, преломив руками хлебы и рыбу, сложил обратно в корзину. Пётр, наклонившись к ней, чтобы взять в руки и понести, увидел, что она полная. «Что невозможно человеку, возможно Богу», — вспомнил Пётр слова Учителя, Который посмотрел на него с доброй улыбкой:
— Ну вот, Симон, теперь несите людям.
Пётр с Иоанном взяли корзину и понесли по рядам, раздавая пищу направо и налево. Иаков шёл рядом и тоже раздавал хлебы и рыбу. Им стали помогать и другие ученики, но корзина всё оставалась полной.
Сын Человеческий сел на камень и устремил свой взор в сторону гордого и богатого Капернаума. Светлый лик Его покрыла тень грусти….
Двенадцать коробов с хлебом осталось после чудесной трапезы. Хорошо хоть, что у людей были с собой пустые коробы. Число двенадцать смиволизирует собой двенадцать колен Израилевых, которые насытились от Христа Хлебом Жизни.
Второе чудесное насыщение семью хлебами и одной рыбой на восточном берегу Генисаретского озера у города Телль-Хадар, после которого Апостолы собрали семь коробов с хлебом, символизирует семь языческих народов, разделивших Хлеб Жизни с Израильским народом…
Прочитав Евангелие, мы поём перед священным камнем «Отче наш» — молитву, данную людям Самим Богом, молитву, в которой мы просим себе насущного хлеба на каждый день.
За нашими спинами уже снова стоят католические паломники. Пора уезжать.
Пожилые музыканты всё продолжают играть на скрипках, честно зарабатывая себе на хлеб насущный…
Александр останавливается под тенью раскидистой маслины у каменной купели крестообразной формы. В ней тёмная вода с плавающими сверху листочками.
— Это древний Христианский баптистерий пятого века, — поясняет он для тех, кто в Табге первый раз. — У нас крестят в купели, да, в большой такой чаше, свечи на неё ставят. А в древности крестили в таких вот баптистериях, выдолбленных из камня в виде креста.
Солнце поднялось высоко и припекает вовсю. Мы спешим в автобус. Обнаруживается, что нет Карена и Николая Викторовича. Куда они подевались? В монастыре-то уж точно кофе не продают. Рассаживаемся по местам. И тут они появляются. Довольные.
— Мы хотели что-нибудь на память купить, а лавка оказалась закрытой, — Карен протягивает Мише какую-то коробочку. — Кое-как нашли монахиню, упросили. Вот купил детям набор, мозаику собирать, настоящая копия.
На коробочке картинка — копия мозаики с хлебами и рыбами. Благодарим с Мишей Карена за подарок. Что ж, будем дома собирать…
Продолжение следует.
- Протоиерей Сергий Гусельников
- Фото Ольги Ларькиной
- 08.04.2011
См. также:
