Монтенегро

Цетинский монастырь в Черногории.

Записки паломника

— В Турцию? Не благословляю! — кратко и твердо сказал мне в самом начале отпуска отец Олег Китов. — Подыщи себе для отдыха другую страну. Православную. А Святитель Николай… он везде близко. В Православной стране и отдохнешь, и потрудишься во славу Божию.
…Ну а потом вдруг услышал от него это красивое, но непонятное мне слово: «Монтенегро».
Вскоре позвонила жена и стала быстро, взволнованно говорить в трубку, что в туристической фирме нам предложили поездку в Черногорию. Там очень много святынь!
Я взял паузу.
А потом, испрашивая благословение на поездку, услышал от отца Олега уже знакомое: «Ну я же говорил тебе — езжай в Монтенегро…»
Оказалось, что Монтенегро — это итальянский перевод славянского названия Черногория. Почему так называется их страна, сами черногорцы не очень знают. Гор там множество. Но почему черные? То ли от того, что на вершинах гор «лес один чернеет», то ли еще почему… Но ведь все проще простого: на солнце горы и правда кажутся черными. И еще — это ведь страна-монастырь. Чернецы издревле молились в этих местах…
Все, решено, летим в Черногорию!

Цетинье

Десница «большего из всех рожденных женами» уже словно и не чужая, а близкая для многих из нас реликвия!
Несколько лет назад руку Святого Иоанна Предтечи привозили из Черногории в Самару, и я имел счастье молиться возле нее. Но побывать в «месте прописки» святыни, в старинном монастыре духовной столицы Черногории — Цетинье — все равно почетный долг каждого Православного человека, посещающего эту красивую страну. К тому же, в монастыре хранится еще и Частица Честного Древа Креста Господня и копия чудотворной Филермской иконы Божией Матери, написанной, по преданию, Евангелистом Лукой (сама эта икона, привезенная с греческого Родоса, сейчас находится в цетиньском музее и туда к ней пока нет доступа, но сейчас готовят для этой святыни специальное помещение в монастыре и скоро можно будет помолиться у этого святого образа).
В монастыре заканчивалась служба, и нам предложили посетить монастырский музей. Никаких особенно ценных экспонатов (какие мне довелось увидеть в музеях при кипрских монастырях) я там не нашел. Но привлек внимание маленький макет какого-то храма. Оказалось, это проект храма святого Великомученика Георгия Победоносца, который должны были построить на горе возле Цетинского монастыря. На это выделил деньги Российский Государь Николай II (его связывали добрые отношения с черногорским монархом и со всей этой маленькой Православной страной). Но когда к власти в Черногории после Первой мировой войны пришли иные силы, деньги эти отобрали у монастыря и пустили на какие-то совсем иные цели… Знакомая нам история! А храм этот так и остался в макете…
Но вот служба заканчивается. Молодой монах у входа к святыням немножко «инквизиторствует»: показывает молодой сербке, что ее юбка несколько выше колен (что запрещено в монастыре) — а та безуспешно пытается стянуть юбку вниз, до колен, у нее это никак не получается, зато сцена становится до неприличия комичной. Монах наконец-то машет рукой. Проходи! И девушка спешит к святыне… Сколько в этом простеньком «сюжете» про наше время! Мода и мир диктует свое, а душа все равно стремится к вечному, к святости…

Паломники из России поклоняются великим святыням Цетинского монастыря.

В раке с мощами Святителя Петра Цетинского покоятся безценные реликвии Христианского мира. Вот рука Иоанна Предтечи, та самая рука, которой он касался «верха главы Иисуса Христа» при Его крещении на Иордане… И словно бы не было двадцати столетий. Словно все было недавно… Много мест на земном шаре посетила эта святыня, прежде чем упокоиться — не знаю уж, навсегда ли, — в этом тихом месте, в этом славном черногорском монастыре… Долго скиталась по свету десница Предтечи: Константинополь, Мальта, Гатчинский дворец Павла Первого под Петербургом, потом изгнание — Копенгаген, германские города, и наконец Черногория… Почему именно это место избрал для таких реликвий Господь? Почему забрал эти святыни у России? Ответ очевиден, но не буду его проговаривать здесь, чтобы не множить и без того глухую русскую боль…
Неожиданный подарок! Рядом с десницей Иоанна Предтечи здесь хранится еще одна великая святыня — волосы Господа нашего Иисуса Христа. Да-да, Его волосы (или, по-сербски, «власы»).
— А ведь у Господа волосы светлые! — потом с удивлением скажет мне дочь. — Я хорошо разглядела…
А вот я от волнения не смог так же хорошо разглядеть. А может, не от волнения — от слез… Но поверил дочери, ее юным глазкам. Значит, и правда был Он в земной жизни светловолосым, с «рыжинкой»? Об этом мне говорил мой родственник Николай Николаевич Портнов, муж моей тетки, который видел воочию Воскресшего Христа в неожиданном, но и вполне ожидаемом месте. В окопе под Сталинградом. Был он тогда молодым лейтенантом. И перед боем, тем боем, в котором фашист ему вгонит-таки пулю в бок — он увидел Его… Его — спокойно идущего с немецкой стороны к нашему окопу. Не узнать Его было совершенно невозможно. Христос подошел к Николаю и молча указал перстом ему в бок. Показывая, куда именно будет он ранен… По каким-то движениям, едва заметным, но ясным лишь им двоим, лейтенант понял, что останется живым… Все так и случилось.
— Каким Он был, как Он выглядел? — не раз «допрашивал» я спустя почти четыре десятилетия Николая Николаевича. И всегда он говорил мне одно: «Волосы как будто немного рыжие… И глаза… такие глаза…» Потом всегда плакал. И вот эта «рыжинка» в Его волосах неожиданно вспомнилась и подтвердилась. В Черногории, откуда так далеко до Сталинграда. Но до Христа ниоткуда не далеко!
А вот и Его волосы, неизвестно как попавшие сюда в монастырь.
…Господи, будь же ко мне всегда так близко, как вот сейчас эти Твои волосы от меня! Которые я целую, которые вижу…

В отдельном приделе хранится копия Филермской иконы Божией Матери. Это уже потом я прочел на иконописном изображении по-сербски поясняющее прилагательное: «ПУСТИНОЛУБИТЕЛЬНА» (понятное нам без специального перевода). Но и без этой подсказки сразу почувствовал — здесь Божия Матерь предстает нам по-иному, не такой, к Какой мы привыкли, молясь на другие Ее образа. С древней иконы смотрел на меня суровый и аскетичный Лик Богородицы… Возле него действительно хочется молчать. И даже молиться уже не словами…

По Цетинью мне не пришлось погулять. Заманил меня к себе дворец Черногорского короля Николая Негоша. Вообще-то в Черногории монархия длилась 222 года! Не слабо для такой маленькой страны, со всех сторон зажатой крупными и сильными странами. Тем более что из семи царей династии Петровичей пятеро были еще и Архипастырями! Теократия в этой крохотной стране на юге Европы! И только двое были «просто Царями»! Последний Царь — Николай Негош — был 182 см ростом, а первый из династии Петровичей — Петр Петрович Негош, поэт и мыслитель — и вовсе был ростом 208 см! Зато последний их царь имел семь дочерей и двух сыновей, его называли «тестем всей Европы»! Две его

Филермская икона Божией Матери.

дочери отправились к женихам из царской династии в Россию… Его дочерей охотно брали в жены европейские монархи «для улучшения крови», как тогда не стеснялись говорить. Ведь это была горячая черногорская кровь — славянская и Православная!
И вот я хожу по залам этого довольно скромного по российским меркам дворца (но здесь-то мерка совсем другая!). Всюду ощущается связь с Императорской Россией. Портреты последних Русских Царя и Царицы. Подарки Царю Негошу от Православных россиян…
Спальни Царя и Царицы здесь непривычно для нас раздельны — что не мешало им иметь много детей! Святые иконы над кроватями… В этих гулких красивых залах вдруг постигаешь каким-то седьмым чувством смысл и цель монархии — служить образцом для людей. Образцом супружества, человеческих отношений, просто красивой и правильной мирской жизни… Задача монархии — просто быть…
И вдруг вспомнилось недавно прочитанное интервью со звездой мирового футбола Дэвидом Бекхемом. Журналистка нашей разнузданной КП едва ли не с упреком спросила его: «Вы гражданин Великобритании — страны с монархическим строем. Сейчас живете в Испании, где тоже монархия. Монархия показывает внеш-нюю, костюмированную историю страны, эпоху средневековья… Как вы относитесь к монархии, какие у вас были контакты с членами королевских фамилий Англии и Испании?» Ответ его мне почему-то запомнился:
— Этим не хвастаются, — сказал он. — Это — дурной тон. Мне выпала честь и общаться, и наблюдать в жизни монархов и их семьи. «Реал» вообще считается королевским клубом, на матчи с его участием приходит Его Величество Хуан Карлос или принц-наследник. Мне нравится монархия — хорошее напоминание о том, когда человечество было молодо, не испорчено цивилизацией. Монархия — это красиво. Эта красота так или иначе падает на власть, в ней появляется нечто священное, непререкаемое. Красивую власть проще принимать, чем власть нынешних политиков в никаких костюмчиках.

Последний монарх Черногории Николай Негош.

Именно эти слова футболиста мне почему-то вспомнились в черногорском королевском дворце. Задача монархии — быть красивой. Не красивенькой (в этом вполне преуспели многие современные политики), а именно красивой. И потому человечной. Чтобы люди учились у монархов самому простому и самому трудному на земле — учились жить красиво. Не в современном значении («красиво жить не запретишь»), а в подлинном, где красота есть присутствие Истины.
Каждый русский монархист в душе убежден, что именно Россия (даже и безбожная, коммунистическая — и уж тем более Царская) является силой, «удерживающей» мировое зло. Наверное, это так и есть. Но мы забываем, что «у Бога всего много». И помимо русского Помазанника Божия в маленькой Черногории была своя Православная монархия. И у нее тоже был Богом поставленный Царь. Упала корона в России — и сразу закончилась монархия в Черногории. В одиночку там было не выстоять. Но Черногорию с нами до сих пор роднит герб — и у нас, и у них это византийский двуглавый орел, символизирующий единство духовной и светской власти.

Остров Святителя Николая. И врач с русским именем Лидия

Остров Святителя Николая, если смотреть на него со стороны Будвы, выглядит так, как будто бы одуревший от пьянства киклоп с вершины швырнул в море кусок скалы… Остров этот с небольшой белой церковью у пристани имеет такое название не случайно. Один мореплаватель терпел бедствие среди бушующей стихии и взмолился к Святителю Николаю о помощи. И помощь пришла! Его суденышко прибило к этому острову, где он дал обет построить церковь этому святому. И исполнил обет.
Долго мне будет памятен этот святой остров. До сих пор немного больно ступать на правую ногу. Будет память, будет…

Остров Святителя Николая.

Лишь один день выпал нам в паломничестве целиком на пляж. В череде дальних и ближних поездок к святыням выдалось лишь одно «окно» — и мы решили провести его с пользой! В море, на пляж… Но пляж в Рафаиловичах, как и в соседней Будве, битком набит отдыхающими (как в Анапе, а то и похлеще будет). Решили плыть на небольшом кораблике на пустынный остров со святым именем. Там и вода почище, и народа мало. Есть где уединиться да покупаться всласть. Нас, правда, предупредили, что дно там каменистое. Но разве это остановит несколько подуставших от жары туристов? Поплыли на остров. Краешком захватили для обзора монастырь святого Стефана на небольшом острове у берега. И как десантировались на остров, сразу бросились к пустынному берегу — вот оно, лазурное море, а впереди целый жаркий день!
— Тапки наденьте! — крикнула вслед нам с дочерью Людмила. Но нам было не до этого… Слишком манило море. Когда почувствовал в пятке острую боль, как от иглы — было уже поздно. Вскоре вскрикнула и Анна. Морские ежи! Вокруг, всюду, в чистейшем прозрачном море между камней их чернело целое множество. Не успели выбраться на берег, как поняли: ноги истыканы их острыми иглами… Вот искушение… Людмила сбегала к пристани и в небольшом кафе вместо иголки (ее не оказалось) выпросила лишь несколько зубочисток. Стал я ими выковыривать глубоко впившиеся иглы из своей ноги и из ступни дочери. На этом закончились пляж и купание. Нельзя возле церкви отдыхать! А ведь накануне, в гостинице, видел я тревожный сон про воду, про остров, про завтрашний день… Предупреждал меня Святой Николай! Но мало ли что приснится… Отогнал от себя плохие мысли и поплыл туда. А ведь и явь оказалась не слишком приятной.
В аптеке в Рафаиловичах нас «успокоили», сказали, что если помазать больную ногу оливковым маслом, надеть на ступню целлофановый пакет и подержать на солнце, дня через четыре опухоль спадет. Дня через четыре… Ровно столько дней мне и оставалось в Черногории. Нет уж, я лучше выковыряю зубами (если дотянусь) эти черные иглы, вырву их ногтями — но не лишу себя паломничества в Котор (там мощи мученика Трифона) и в Острог (там мощи Святителя Василия Острожского). Нет уж, не сдамся… И пока я безуспешно пытался отделаться от иголок, жена созвонилась с врачом (по страховке нам полагалась безплатная медицинская помощь на случай таких вот неприятных неожиданностей). Доктор Лидия Трайкович приехала вечером из Будвы. По-русски говорила она вполне сносно — чтобы выругать местных «врачей» («у них тут на побережье только деньги на уме!»), понять наши беды, узнать про нас всю подноготную и — вынуть из ног наших все иглы зла.
— Если в первые два часа ноги у вас не вспухли, значит, ничего страшного не будет, — на этот раз по-настоящему успокоила нас она. Достала большую медицинскую иголку и лупу. Что-то утешительное сказала заерзавшей от испуга дочке. «А теперь пусть папа покричит погромче!» — в шутку сказала она и принялась за меня. Было больно, но добрая сербка (или черногорка, ведь разница неуловима) как-то все сделала быстро и ловко.
— На всем побережье никто не сделает этого лучше меня! — не без гордости призналась она. — Просто я выросла в Которе, на море. Для меня эти иглы не в диковинку. Все, завтра можете отправляться в паломничество.

Храм Святителя Николая на острове Святителя Николая.

Объяснила, что морские ежи встречаются лишь там, где чистая вода. На больших пляжах их нет — разве только на глубине три метра (что и подтвердил мне один русский турист, нырявший с маской).
Как-то незаметно и ловко (по-журналистски я не мог этого не оценить!) она все узнала о нас, кем работаем, где живем.
— А вы как сохранили от игл свой красивий ноги? — спросила Лидия у моей жены. Людмила объяснила про тапки. Следующий вопрос (после комплимента — попробуй не ответь!) уже был про ее профессию («Певица»). И вообще, я заметил, русскому с сербом сойтись легче легкого. Понимаем друг друга не на словесном только, но даже на интонационном уровне. Все же когда-то давно мы были один народ! И там, высоко, у Бога, где-то в Вечности, этим единым народом и остаемся… Православным народом, к тому же… Когда дело дошло до географии, Лидия вдруг вспомнила: пятнадцать лет назад она ездила на нашей «ладе»… Сейчас у нее «ауди» (из чего можно сделать вывод о том, как возрос уровень жизни врачей на Балканах). И уже словно какая-то ниточка протянулась между нами. Связь.
— Моя близкая подруга несколько лет назад к вам в Пье-тьерь-бюрг ездила… Помолиться. Иоанну Кронташдт… нет, Корншатдско… нет… как это…
— Кронштадтскому! — хором помогли мы.
— Да, да, Корншадтскому… — радостно выговорила она (мы уже не стали ее поправлять). — У него как разь бил юбилей… Это такой вельикий свьятой!..
Тут я и признался, что редактор Православной газеты. Подарил ей несколько номеров «Благовеста» и журнала «Лампада». Она обрадовалась подарку. Сказала, что по-русски читает лучше, чем говорит. Но когда уже попрощалась и начала уходить, взяла сумку, а газеты, как мне показалось, забыла положить в нее…
— Положите в сумку газеты, — напомнил я ей про подарок.
— Возьму… Не забуду! Но не стану класть в сумку. В руках понесу, — скромно ответила она. И как мне был дорог ее ответ!

Продолжение следует…