«Сталкер». Тридцать лет спустя

В фильме «Сталкер» неожиданно появляется изображение Апостола и Евангелиста Иоанна Богослова, написавшего «Апокалипсис».

Этот юбилей все как-то проморгали. А ведь тридцатилетие со времени выхода на экраны страны фильма «Сталкер» Тарковского — событие знаменательное…
Еще подростком я вместе со всеми попал в эту странную экранную «зону». И вместе со всеми ничего не понял тогда. Хотя все-таки досидел до конца. А люди уходили из самарского Дворца спорта рядами, да еще и ругались при этом. Хотели премьеры, ведь и название фантастическое, а тут… Какая-то зона, какие-то странные диалоги странных людей в жутких и гулких помещениях. Один выходивший из зала мужчина подвел итог, громко выдал своего рода «народную мудрость»: «Умный в зону не пойдет — умный зону обойдет!» Ему зааплодировали обманутые в своих ожиданиях зрители… И спустя столько лет я помню эти слова.
А ведь все же возникло тогда чувство прикосновения к чему-то особенному.
Слово это — сталкер — с тех пор прижилось в русском языке (как говорится, нашло свою нишу). Есть у нас фестиваль арт-хаусного кино с таким названием. Есть компьютерная игра «Сталкер». А запрещенный в служении священник и лицедей Иоанн Охлобыстин, чтобы посильнее шокировать публику, стал еще и креативным директором «Евросети». И вот теперь он изобретает сотовый телефон в стиле… «сталкер»! Не знаю уж, что это будет за трубка, но сам посыл характерен.
И вообще, этот сложный некассовый фильм оказался не просто живучим (я, например, видел его раза четыре — в разные периоды моего становления. А последний, четвертый раз, в эти недавние новогодние каникулы, когда появилось немного свободного времени). Но даже его некоторые фразы и образы оторвались от кино и вошли в нашу жизнь, стали едва ли не народными (если интеллигенцию считать все-таки частью народа). «Прямой путь в зоне не самый короткий». Это — оттуда. А вот и маленькое открытие! Много раз слышал по «Эху Москвы» в заставке иронично звучащие слова: «Тоже мне — бином Ньютона…» Оказалось, это Писатель (Анатолий Солоницын) в картине вот так обличает Ученого (Николай Гринько). Согласитесь, странно такое народное внимание для вроде бы элитарного, не претендующего на массовость фильма!
Да и вообще едва ли не весь фильм состоит из странностей! В ленте несколько раз с тревогой упоминается «старое здание, четвертый бункер», где спрятана бомба возле таинственной комнаты. Спустя несколько лет на Чернобыльской АЭС взорвался именно четвертый энергоблок. Кажется, первым на это обратил внимание самарский кинокритик Бондаренко. И тут уже явным стало до этой поры более-менее тайное стремление жизни подражать и следовать за искусством — а не наоборот, как почему-то принято считать.
Да и сама зона — что это? Огромная метафора? Образ страны за колючей проволокой? Не знаю, наверное, может быть и такая трактовка. Но я не являюсь ее сторонником. А вот еще одна странность. Много-много лет назад, в разгар перестройки и гласности, довелось мне побывать на Тоцком полигоне в Оренбуржье, где в послевоенные годы была испытана первая советская атомная бомба. И сразу там бросилось в глаза — в атмосфере, в деталях проглядывало что-то уже как будто знакомое, сталкеровское. Помните этот кадр? Заросшие бурьяном, застыли металлоломом танки и другая бронетехника, оказавшиеся безсильными перед «зоной»? Что-то похожее по тональности ощутил я на том полигоне…

Зона — это место, где почти не действуют мирские, земные законы. Но что такое она (словцо-то уж больно для нас многозначное!), в фильме сознательно не до конца раскрывается. С некоторой натяжкой можно сказать, что была попытка на особом метафорическом языке рассказать нам, напомнить о Церкви… Ведь Небо встречается здесь с землей, и у людей исполняются их желания… Даже если мое предположение сделано со слишком большой натяжкой, все равно фильм — о вере. О необходимости верить. Но пока еще без указаний, на Кого эту веру нужно направить… Хотя не совсем так! Указания эти все же имеются. Писатель примеряет в той комнате на себя неизвестно откуда взявшийся в «Зоне» терновый венец (но тут же снимает: куда ему до мученического венца!.. «А вот этого не нужно!» — говорит ему в этот момент Сталкер). Есть и еще одно, осторожное очень — и только для самых внимательных зрителей — указание. Но уж зато очевидное! В ставшем классикой у Тарковского «потоке цивилизации», когда в кадр попадают самые разные предметы, уносимые водой, мелькает на мгновение в киноленте образ одного из Евангелистов, по-видимому Иоанна! На это я только в последний свой просмотр обратил внимание, а раньше не замечал. И это предельно важно для понимания смысла и результатов картины.

А ведь у «Сталкера» был результат, и еще какой. Страна рухнула вскоре после этого кино. Атеизм зашатался, когда люди (в лучшей части творческой интеллигенции) наконец поняли — дальше нельзя так. Без веры — нельзя! СССР рухнул не из-за «Сталкера», конечно (хотя искусство способно раскачать жизнь). Нет, но «Сталкер» смог появиться потому, что страна уже подходила к своей последней черте, к точке разлома. Помните известный монолог Сталкера (Александр Кайдановский) в конце фильма? Он в каком-то нравственном припадке произносит: «А еще образованные люди! Эти ученые, писатели… Да у них каждое движение души наперед оплачено, и одна мысль только — как не продешевить… Они же ни во что не верят, у них даже орган, которым верят, атрофировался за ненадобностью!.. Никто не верит! Не только эти двое… Кого же мне водить туда?» Это ли не мощное обличение того пути, по которому столько лет упорно шла страна «развитого социализма»?

В комнату, где по искренней вере исполняются самые сокровенные желания — вспомним: «Просите, и дано будет вам» (Мф. 7, 7), — ведет людей проводник-сталкер. Он словно посредник между людьми и Тайной. Он изучил обычаи «зоны», знаком с ее «системой ловушек». Он учит вере! Но он только проводник, посредник. В фильме он один — но не одинок! Роль его жены с блеском сыграла Алиса Фрейндлих. Помощница проводника! Я бы посоветовал познакомиться с этой блестящей ролью всем девушкам, которые только еще собираются стать матушками! Да и просто будущими женами… Созданный известной актрисой образ выходит далеко за рамки заданной роли, он о верности и о жертве. Чего ее только ни ждало: годы его заключения (на первый случай, как в 33-м году, Сталкеру дали пять лет каторги, так сказать, из «зоны» — на зону! А дальше будет больше, ему «светит» уже десять лет…), болезнь их дочери, ожидание каждую минуту ареста, гибели… Но она ни о чем не жалеет и не ищет какой-то другой судьбы. В конце фильма она сама предлагает Сталкеру (когда он вдруг в отчаянии заколебался было) идти с ним в «зону». Туда, куда он столько раз клялся ей больше никогда не ходить…

Странности вокруг этого кино отнюдь не закончились. Когда я вставлял в дисковод кассету с фильмом Тарковского, по телевизору шел давнишний фильм «Гиперболоид инженера Гарина». И на экране возник все тот же Кайдановский — второстепенный актер в третьестепенном советском фильме. Но через минуту я увидел его уже Сталкером! И насколько он сразу увеличил свой актерский потенциал! А когда лента закончилась и я опять на мгновенье попал в искаженное пространство телеэкрана, на одном из федеральных телеканалов как раз шел бенефис… Алисы Бруновны Фрейндлих! Словно ее и чествовали за роль в «Сталкере». И если сказать ей, — ей, чья творческая биография исписана блистательными ролями! — что эта коротенькая роль была главной в ее актерской карьере, не знаю, удивится ли она этому. Думаю, не удивится. Как и актер Солоницын, сыгравший десятки блистательных ролей, даже в «Андрее Рублеве» вряд ли поднялся выше этого своего образа. Да и главный «закадровый» герой пророческого фильма, режиссер Андрей Тарковский, так и не поднялся на такую же высоту в своих «заграничных» последних лентах. Вроде бы и свободы там хоть отбавляй, а все что-то вышло не о том. Ибо «Сталкер» уже сделан, как и написан «Вертер». И писатели-фантасты братья Стругацкие, эти выразители взглядов советских «научных сотрудников», тоже больше не поднимались на такую же высоту. Ибо фильм этот — притча! А притча как раз тот жанр, которым не пренебрегал даже Господь наш Иисус Христос.
Да что там мастера культуры! Когда словно бы целые пласты из мировой философской мысли пришли на помощь создателям фильма. Цитаты из Апокалипсиса идут прямо и открыто. Но теперь уже в монологах героев я слышу еще и мысли, например, Лао Цзы (рассуждение о том, что живое всегда мягкое и гибкое, а умирающее — твердое и жесткое), японского писателя Акутагавы Рюноске («У меня нет совести, у меня есть нервы» — его грустными словами здесь говорит Писатель). А стихи Тютчева и Арсения Тарковского, замечательная и тревожная музыка Эдуарда Артемьева увязывают этот вершинный советский фильм в ткань отечественной культуры…
…Вот идут они по воронкам «ведьмина студня», идут за счастьем и верой. Рискуют жизнью для исполнения своей мечты. Такие великие, и все же такие слабые перед этой тайной.

Антон Жоголев

18.01.2011