"Из моей жизни ушла пустота"

В паломнической поездке "Волга Православная-2001" летом в Санкт-Петербурге я дважды встретила известную актрису Ирину Муравьеву. Вечером на Невском, а на следующий день — в верхнем храме Двенадцати апостолов в Свято-Иоанновском ставропигиальном женском монастыре на Карповке, где в нижнем Храме-усыпальнице покоятся мощи святого праведного Иоанна Кронштадтского. Ирина пришла к вечерней службе. Она была одета, как одеваются многие, и ничем не выделялась — длинная цветастая летняя юбка, черная блузка, розовой косынкой повязана голова. Случайно взглянув на молящуюся справа от меня соседку, я поняла, что это она. В этот вечер народу в храме было немного, и Ирина старалась быть неузнанной. Когда кто-то стал обращать на нее внимание, она отошла в сторону к подсвечнику, чтобы ей не мешали молиться. По всему видно было, что в храме она не новичок.
Конечно, я даже не подошла ней, чтобы задать хотя бы два-три вопроса — ведь шла служба! Светский журналист не упустил бы такую удачу. Но разве дело в удаче? На сердце была радость: Ирина Муравьева — Православная христианка! Еще одно свидетельство того, как вера, помимо всего прочего, украшает личность, делает человека неповторимым, красивым, особенным. Православными христианинами были наш лучший режиссер Андрей Тарковский, прекрасный актер Анатолий Солоницын. Случайно ли, что это таланты самой высокой пробы! Вот и Ирина Муравьева оказалась тоже верующей. Это актриса, которую нельзя не любить за какую-то особенную искренность, отзывчивость, душевную теплоту, умение радоваться жизни. За ее ролями в театре и кино, порой самыми простенькими, всегда угадывалась глубокая интересная личность. У Муравьевой есть дар одухотворять и привносить в роль лучшие человеческие черты, которых в роли порой изначально не было. Но интересно, что в многочисленных интервью с Ириной Муравьевой об этой важной духовной стороне ее жизни не говорится.
Встретить одного и того же человека дважды за полтора дня в таком большом городе было удивительно. Вернувшись в Самару и рассказав об этом, я услышала от редактора "Благовеста" Антона Жоголева, что однажды в 1998 году он стоял рядом с Ириной Муравьевой и ее рыжеволосым сыном в очереди к чудотворной Владимирской иконе Божией Матери в храме Николы в Толмачах при Третьяковской галерее. Случайностей не бывает — значит, подумали мы, с ней мы еще наверняка увидимся, и Ирина даст интервью "Благовесту".
Ирина Муравьева приезжала в Самару 28 октября —  в Доме офицеров она играла главную роль в легкомысленном водевиле "Жена-интриганка, или актеры меж собой", как обычно, улучшая своей игрой заурядную пьесу.
На мой вопрос об интервью Православной газете она удивилась: "Что я могу сказать на эту тему?" но узнав, что речь о ее пути к вере, согласилась.

— Ирина Вадимовна, я встретила вас этим летом в Санкт-Петербурге в Свято-Иоанновском монастыре у мощей святого праведного Иоанна Кронштадтского. Вы часто там бываете?
— Когда я приезжаю в Петербург, я всегда еду туда.
— Вы давно пришли к вере?
— Вообще давно, но так серьезно, как сейчас, то есть очень серьезно, наверное, года три. Раньше я тоже причащалась. Но молитвенного правила ежедневно не исполняла, ходила в храм по случаю, такими приливами. Прилив — потом отлив. Опять приду — потом какое-то время забываю прийти в храм. Так было в течение десяти лет.
— В книге "Не от мира сего. Жизнь и учение о.Серафима Роуза" рассказывается, что когда американец Евгений, будущий иеромонах Серафим, попал в Православный храм, он сразу понял, что нашел то, что так долго искал. Но настоящий его приход в Православие произошел не мгновенно, а постепенно, это заняло годы.
— Так же произошло и со мной. У меня есть эта книга, но я ее еще не читала. Вы знаете, сейчас на сцену вышел юноша с букетом. Это инок Евграфий из Санаксарского монастыря. Я хорошо его запомнила, когда ездила в монастырь в паломничество со своими детьми. И вот он сейчас пришел на спектакль. У меня задрожало все внутри, когда я его увидела, мне казалось, что я сейчас забуду все слова. Мне так стало стыдно, что я стою на сцене. Мы уехали оттуда с такими подарками, святынями: иконками, крестами, все их раздарили. В Санаксарском монастыре был тогда старец схиигумен Иероним, как жаль, что он ушел от нас.
— У вас есть духовный отец?
— Есть, он монах, архимандрит (имя его Ирина называть не захотела — Л.Б.).
— Что вас привело в храм?
— Наверное, скорбь, как и всех. В самом начале со мной произошел один случай, который я очень запомнила. Тогда я ходила в храм еще только иногда. У нас в Москве есть Филипповский храм — в честь апостола Филиппа в Малом Афанасьевском переулке. Это старинный храм, со старинными иконами, он никогда не закрывался. Его настоятелем тогда был отец Василий, сейчас вышла книга о нем, в ней рассказывается о том, что он был старцем. Отец Василий был высокой духовной жизни, предвидел очень многое. Я помню, когда пришла в этот храм, там была одна женщина, которая всех новичков гоняла. Она все гоняла меня с детьми, я все делала не так, и я перестала ходить в этот храм. Потом вдруг опять пришла и пошла к отцу Василию на исповедь. Иду и еще думаю: "Он же совсем старенький, ничего не слышит, так громко говорит". Я слышала то, что он кому-то отвечает. И вот моя очередь, я стою довольно далеко, и вдруг он на всю церковь говорит: "Наконец-то ты пришла, дорогая моя!" Я думаю, он, наверное, меня как артистку узнал, какой ужас. Даже не помню, что ему исповедала. А когда недавно увидела эту книжку — "Старец Василий", я сразу очень хорошо вспомнила его слова. Тогда меня эти его слова смутили, из-за того, что он мог меня узнать как артистку. Сейчас я понимаю, что, конечно, он их сказал по другой причине. Господь так положил ему на сердце, что он взял и сказал мне такие слова. Чтобы я сейчас об этом думала.
Конечно, это не случайные были слова. Священник просто так не говорит.
— У вас в роду, наверное, были молитвенники, которые молятся за вас?
— Да, бабушка моего папы была очень верующая. Ее звали Евдокия. Когда папа уходил добровольцем после десятого класса на фронт, она ему вшила в гимнастерку "Живый в помощи". С этой молитвой он прошел всю войну, все четыре года, до Германии дошел, и у него не было ни одного ранения. Так только один осколочек ему ногу чуть-чуть поцарапал.
— Ваша жизнь изменилась после того как вы пришли к вере, и если да, то как?
— Мне как-то спокойней стало. Нет, не спокойней, сейчас так сразу я, наверное, не смогу найти точное слово. Пустоты не стало. Все-таки при всем — при радости жизни, при любви к людям, при хорошем характере, а у меня всегда все с людьми было складно-ладно, — чего-то не было. Сейчас появилось самое главное. Оказывается, было очень много пустот. Сейчас они все заполнились. В жизни появился смысл. В самом начале мне было очень важно, что происходит в театре, я очень хотела овладеть профессией. Потом, когда у меня родился второй сын, мне уже не хотелось этим заниматься, душа рвалась к чему-то другому. Я хотела бросить театр, потом опять начала работать. Я что-то искала.
— У вас, как пишут, был творческий перерыв в 15 лет.
— Нет, я просто работала не в очень удачном для себя театре им. Моссовета, там у меня не было ролей. В то время у меня родился второй ребенок, пока я сидела с ним, выпала из репертуара. Потом, ставились какие-то неинтересные пьесы, я отказывалась от участия в них.
— Ирина Вадимовна, у вас двое сыновей — Даниил и Евгений. Вы их ведете в храм?
— Да, вожу их к батюшке. Они верующие, кресты носят. Но тоже идут с трудностями, с приливами и отливами.
— Вы сейчас играете в Малом театре главные роли в русском классическом репертуаре: в чеховских пьесах — Раневскую в "Вишневом саде" и Аркадину в "Чайке". Купавину в "Волках и овцах" и Гурмыжскую в "Лесе" Островского. В основе русской классической литературы лежит Православное мировоззрение. Видимо, не случайно вы пришли к вере и вас судьба привела к этим пьесам, появилось второе дыхание, начался новый взлет в творчестве?
— Все не случайно. Эти роли — счастье мое! Потому что меня благословили пока играть. Пока работать в театре.
— Ирина, удачи вам и храни вас Бог!

Людмила Белкина

02.11.2001