Небесная Пасха Виталия Сахн-Вальда

13 мая, под Радоницу, исполнилось 40 дней со времени мученической смерти Православного фотожурналиста Виталия Сахн-Вальда. Утром 4 апреля его нашли мертвым недалеко от дома, на рабочей окраине Курска. Виталия избивали, он кричал, но… никто не услышал. По факту убийства возбуждено уголовное дело. Следствие продолжается. Никакого «криминала» в деле нет, даже не взяли фотокамеру… Нелепая смерть. И, однако, совсем не случайная.
Виталий Альбертович Сахн-Вальд, 36 лет, был широко известен как талантливый фотограф не только в Курске. В последние годы он воцерковлялся, ездил в паломничества по стране, очень хотел побывать в Дивеево, у мощей Преподобного Серафима. Постился те первые две недели Святой Четыредесятницы.
Думал о новых выставках, надеялся, конечно же, встретить Пасху.

Я еще ничего не знал об убийстве Виталия Сахн-Вальда, когда на другой день после его гибели оказался на могиле великой курской старицы и прозорливицы схимонахини Мисаилы, в селе Муравлево Курского района. Эта могила на месте алтаря разрушенного в советские годы храма является духовным центром Курской земли, однако лишь немногие об этом знают (схимонахиня не прославлена, вопрос о ее канонизации, к сожалению, пока не поднят). Я вспоминал на ее могиле о совершенном три года назад, перед Великим постом, убийстве всемирно известного Православного курского фотохудожника Геннадия Бодрова. Последние, что сделал в своей жизни Геннадий, были фотографии домика и могилки матушки Мисаилы. Месяц спустя Геннадий Бодров принял мученическую смерть от рук озверевших бандитов на рыхлом февральском снегу по Курском…
Последние несколько месяцев меня особенно тревожили мысли о смерти какого-то мне очень близкого человека, хотя прежде я почти никогда об этом не думал. Размышляя о мученическом венце Геннадия Бодрова (его душили проволокой, заклеили рот скотчем), я молился над могилой матушки Мисаилы: «да минет нас теперь чаша сия…» И вот, вернувшись из Муравлево в Курск, я был как громом поражен известием об убийстве Виталия.
Лично с ним я был просто знаком, мы не работали вместе и почти не общались. Запомнилось, как на похоронах Геннадия Бодрова мы, чуть не плача, делились друг с другом болью от того, что ушел от нас великий фотохудожник. Виталий очень любил и почитал Геннадия, считал его своим наставником в творчестве, был его другом. Тогда Виталий Сахн-Вальд остался единственным в Курске Православным фотожурналистом. Ведь далеко не каждый, даже очень талантливый фотограф, имеет дар духовного видения. Виталий этот дар получил от Бога.
— Ну, Виталик, принимай эстафету, — сказала тогда, после похорон Бодрова, редактор «Курских епархиальных ведомостей». Он принял.
Его жизнь оборвалась на взлете, у него отняли жизнь люди, которым он дарил радость своего творчества. А Господь, верим, дал ему мученический венец, как три года назад — другому мученику за веру.
Да, за веру. Потому что два этих убийства — Геннадия Бодрова и Виталия Сахн-Вальда, совершенные столь нагло и, надо отметить, безо всяких на то видимых причин, безусловно, связаны друг с другом. Как говорится, одна мафия работала. Но не земная — преисподняя. Демоны-убийцы не в переносном, а в прямом смысле слова. Слишком уж ненавистно, значит, бесам творчество Православных фотохудожников. Оно ведь одухотворяет жизнь. В духовной фотографии не может быть неточности, фальши, лжи. В ней просто нет места для столь любезного людям тщеславным, амбициозным самолюбования и самоупоения. Духовное делание смиряет авторские амбиции, приобщает искреннего фотохудожника к радости Богообщения. А Виталий был очень искренен в своей жизни и в своем творчестве. Он был очень мягкий, ранимый человек. И очень светлый. Никто не вспомнил, чтобы он когда-нибудь кого-то осудил, кому-то позавидовал, он умел восхищаться чужим талантом, чужой красотой. Людей, которые имели с ним шапочное знакомство, он почему-то считал своими друзьями. Он был открыт для людей и имел сердце ребенка.
«Будьте детьми по сердцу», — призывает Господь. Он призвал Виталия в лучшую жизнь.
— Он был не от мира сего, — сказал на поминках один из его коллег. — Как и Бодров, могилу которого он фотографировал тогда, три года назад, стоя на будущей своей… Теперь их могилы рядом, через дорожку кладбища. Наверное в вечности они тоже вместе.
— Вот, на Пасху соберемся, встретим праздник, — сказал Виталий друзьям за несколько дней до смерти. Верится, что он встречает Пасху в Царствии Небесном. А на земле остались мать, вдова и двое сыновей. Его лица, изуродованного от ударов, в гробу я не видел, лицо прикрыли саваном, — только волосы цвета ржи, сбившиеся в комок от запекшейся крови.

Евгений Муравлев, г. Курск

17.05.2002