Схимонахиня Сергия

Как-то Великим постом знакомый певчий из нашего Кирилло-Мефодиевского собора, Владимир Филиппович Пономарев, обмолвился:
— После службы иду к матушке Антонине. Мы у нее каждое воскресенье сейчас поем акафист Страстям Христовым.
"Мы" — это, конечно же, не весь хор, а те люди, которые собираются в ее скромной маленькой квартирке на дальней окраине Самары. К монахине Антонине в будни и праздники всегда приходило много народа, диву даешься, как только все умещались: за небольшим столом, где и четверым тесно, при мне трапезничали тринадцать человек. Святое дело — трапеза у матушки! С совместной молитвой, обязательным поминовением усопших, с долгой духовной беседой. Как бы матушка ни болела, всегда у нее сварены изумительные щи и каша, а то и напечет пироги и плюшки… "Наше дело — щи варить, да мир творить", — часто повторяет матушка. И смотрит с любовью на сидящих за трапезой с большой иконы Христос, благословляющий хлеб. Эту икону, рассказывают, матушка — тогда еще мирянка, Надежда Михайловна, — нашла у кого-то в большом небрежении, в куче хлама. Темная доска, на которой невозможно было различить не то что Лика — даже каких бы то ни было очертаний. А Надежда Михайловна любовно омыла икону, поставила ее в святой угол — и образ, исполненный несказанной красоты, полностью обновился!
Идем с Цецилией, и по дороге я рассказываю о коротком, но дивном сне, когда схиигумен Иероним утешил меня словами: "Нам Господь иногда попускает впасть в грех для нашего смирения". Не прошло и часа, как я вновь слышу это же — слово в слово! — от матушки. Вновь и вновь терпеливо наставляет матушка — то ли меня, то ли и сидящих рядом тоже — и тот, кто более всего нуждается в духовном совете, непременно услышит его. Матушка вдруг начинает говорить о какой-то сложной житейской ситуации — и мы переглядываемся с женщиной, в чьей семье все это сейчас происходит! Смирение, терпение, кротость, послушание Господу — все эти слова в ее устах обретают конкретный смысл, тем более, что сама она всей своей многотрудной и многоскорбной жизнью являет редкий пример живого воплощения всех этих (и не только!) христианских добродетелей.
Родилась Надежда Дворянова в архангельский праздник Чуда в Хонех, 19 сентября 1910 года в Колывани, рядом с селом Каменный Брод Самарской губернии. Замуж вышла в 18 лет. В Самару переехали весной 1931 года. Вышла замуж, родился сынок — и не было у Надежды большей радости в жизни! Желанное, единственное чадо — врачи сказали, что больше детей у нее не будет. Но мальчик не зажился на свете. Было ему всего два годика, когда, заразившись от вакцины, он заболел тифом и умер. Еще один удар нанес муж — ушел, женился на другой.
— Когда муж от меня ушел, я не знала куда себя деть, — рассказывает матушка. — И было такое, что уйти бы мне и не жить дальше. И вот пришла такая мысль: "Что ты хочешь, из двух любое выбирай: удушиться или Богу молиться?" А я кричу: "Богу молиться, Богу молиться!" Пошла к батюшке, он меня благословил молиться, и я стала водиться только со старухами да с юродивыми. Мама и дедушка еще были живы — я с ними начала молиться, поститься, вся ушла в чтение духовной литературы. От мира отреклась. Читала Псалтирь, в церковь ходила, трудилась. Спать я никогда не любила, по ночам все акафисты переписывала, а житейское шло — как Бог даст. Ездила собирала книги — везде! А книги были старинные, глубокие: Иоанн Лествичник, Василий Великий, Григорий Богослов, Иоанн Златоуст… Одна монашка принесла мне большую книгу Ефрема Сирина. Господь память дал хорошую, у меня многое из этих книг осталось. Я как-то пошла к Владыке Иоанну, говорю:
— Когда читаю книгу, у меня радость остается в душе. Мне вот хочется эту радость с кем-то поделить. Может, нехорошо это, молчать бы мне об этом?
А Владыка ответил:
— Да нет, это хорошо. Время-то какое, в церкви с проповедью не выступишь. Неси людям слово Божие.
Гонения не обошли Надежду Михайловну стороной. Как-то вызвали ее начальник и парторг: сигнал о тебе поступил, будто ты сектантка. А она вынула нательный крестик: "Вот доказательство, что я христианка, а не сектантка! Я от роду верующая, у меня оба дедушки церковные люди, и меня в церковь с малых лет водили". На том дело и кончилось.
Нет у матушки образования, училась два класса, а на третий год, в самую ростепель, ботинки разорвались. И тут у мамы ребенок родился, нянчить надо. Так мирская учеба и закончилась. Всему научила ее мама, Анастасия Андреевна, сама же она, тоже отучившаяся всего 4 года, восприняла премудрость от своего отца. Дедушка Андрей всех своих пятерых детей рано поднимал, ставил перед иконами и каждый день вычитывал церковные часы. Уж после этого благословлял на послушание: кому работать, кому — учиться…
Дедушка Андрей говорил:
— Вот вы все мои, всех люблю, а посеется семечко в Настеньке…
И Анастасия тоже большую семью имела, пять сыновей у нее было да три дочери. И был у нее страх Божий и вера, к ней ходили люди советоваться. Кто придет к ней со слезами, она утешает: "Радуйтесь, если есть кому ругать вас, есть что терпеть. Вы на тернистом Христовом пути, и Бог вам помощник. Но горе тому человеку, которому потерпеть нечего, тот пускай плачет. Радуйтесь, скорби свои целуйте". Так и детей воспитала. Брат Николай перед смертью признался Надежде, что жил он… тайной. "Каждый свой прожитый день я пересматривал — и если мне было чего терпеть, я день этот прожил не напрасно. А который день прошел спокойно, никто мне слова худого не сказал — я как не жил". И никому он этого не сказывал. Улыбался да терпел. И за это Господь его не оставлял: в его сердце никогда зла не было.
— У Бога планы Свои, а человек — пришлый, — наставляет матушка.— Вот и смотри, шел ли ты путями благословленными, или нет? И как разбойник, покайся. Время дается на искушение и на покаяние. И смерти мы не хозяева. Хозяин Творец, Он знает начало и конец. А мы тут "мышки", "яшки" да "самошки"…
Одна была скорбь неизбывная у Надежды: очень уж хотелось иметь детей. И вот в 1948 году пришел к ней вдовец-фронтовик Михаил, он за Самаркой жил неподалеку. Его жена Вера после аборта умерла, и он с двумя дочками остался. Раечке 11 лет, Марусеньке 14. С ними и пришел свататься.
— Девчонки меня сватали, — вспоминает матушка. — Боялись они, если у мачехи будут ребятишки, она своих будет пестовать, а их обижать. "Невест-то, говорят, много, а у всех дети. Иди к нам, тетя Надя. Мы тебя мамой будем звать". Усватали меня. Пошли к батюшке. Священник сказал: бери от Бога послушание, воспитывай сирот. Прожили мы с Мишей пятьдесят лет. Дочки подросли, вышли замуж. Стали мы с внучатами нянчиться.10 лет я в гараже машины охраняла. Дом за Самаркой мы продали, переехали на Кряж. Но так и звали меня — Надежда Засамарская. А потом пожар пришел, от утечки газа дом взорвался и сгорел, один пол остался, все взрывом унесло. Дали нам эту квартиру. Вот уж 20 лет живу в этой комнате.
Утаила матушка, что даже пожар произошел не случайно. В это время у них с мужем пошли раздоры из-за дома. Стала она молиться Господу, чтобы Он Сам управил все, как надо, и умирил страсти. Вот так и управил Господь…
Этим летом, вечером 17 июля, на Всенощной, в Свято-Владимировском храме г. Самары настоятель игумен Корнилий (Синяев) при большом стечении Православного народа совершил постриг матушки в схиму. Мы с волнением ждали, какое имя наречет он новопостриженной схимнице. И услышали: Сергия. По церковному календарю шел праздник Преподобного Сергия Радонежского. Он и стал новым Небесным покровителем матушки. Интересно, что когда-то будущий батюшка Корнилий сам духовно окормлялся у Надежды Михайловны. Мальчиком он приходил к ней, слушал ее наставления, брал у нее акафисты и молитвы и переписывал их.

Рассказывает иерей Сергий Гусельников, духовный отец матушки Сергии:
— Еще до первого пострига один священник причащал ее на дому и неожиданно сказал: "Причащается раба Божия Антонина." Она опешила: "Я не Антонина, Надежда!" Священник возразил: "То, что в Причастии пришло, не от меня, а от Бога! Видно, быть Вам монахиней".
После этого она передавала в Оптину пустынь блаженной схимонахине Марии (Марии Ивановне Матукасовой) записочку с просьбой помолиться за ее родных — матушка Мария взяла эту записку и произнесла: "Антонина, Антонина!" Как ни пытались разуверить ее, что у этой рабы Божией другое имя, блаженная Мария Самарская стояла на своем: Антонина! Вскоре Надежда Михайловна была пострижена с этим именем. Мария Ивановна к постригу сшила и прислала ей в подарок апостольник из простенькой ткани.
…Когда приезжаю причащать, всегда поражаюсь ее смирению. Она любит повторять слова Макария Великого: "Я пучина греха и бездна нечистот. Только милосердие Божие спасает". А когда причастится, всегда: "Ой, да какая у меня радость-то неземная!.. Ну а теперь Божия воля на все."
Однажды была она совсем немощна, чувствовала себя очень плохо и почти не выходила из дому. Я приехал, причастил ее. После моего отъезда матушка прилегла и видит — Мария Ивановна встала возле ее кровати. Она вскочила: "Матушка!.." — и со слезами радости ощутила, как дивная гостья обнимает ее и целует с сестринской любовью. Очнувшись, она почувствовала небывалый прилив сил и сама, без чьей-либо помощи, поехала через весь город в Петропавловскую церковь на службу. Перед постригом в схиму тоже видела чудесный сон о Марии Ивановне. Она благословила ее: "Иди, иди, иди…"
В годы ее молодости в Самаре действовал только Покровский собор, и почти все верующие люди знали друг друга. Там Надежда Михайловна и познакомилась с Марией Ивановной, с блаженным Ванечкой Водяновым, с тогда еще мирянином Константином Сибряевым — ныне он старейший священник епархии, протоиерей, настоятель Свято-Серафимровского храма в Новокуйбышевске.
Когда матушке Сергии летом стало совсем плохо, говорила своим духовным чадам: "Молитесь! Если я вам еще нужна, то Господь продлит жизнь, а если не нужна, то и заберет". Цецилия с земным поклоном молилась о ней. Потом матушка сказала: "Цецилии передайте земной поклон".
После пострига в схиму матушке нужна келейница. Приехала к ней женщина из другой области. Только стала говорить, что хотела бы остаться у нее келейницей, а матушка ей: "Нет, ты домой поезжай, тебя дети ждут!Да за мужа надо молиться" А гостья и не успела ей сказать, что дома в Ульяновской области у нее остались дети. На все вопросы, которые ее душу тревожили, ответила заранее… Дала понять, что воля Божия — вернуться к детям и нести свой крест.
Хотя матушка обладает огромной духовной мудростью и Господь открывает ей многое, тем не менее она по своему смирению все рассказывает священнику и советуется, все ли она так понимает и что это означает.
В последнее время стала жаловаться, что люди приходят и вместо того, чтобы говорить о духовном, говорят о… "брюховном". Тяжело ей слышать суетное, мирское, отвечать на пустые вопросы. Да и не стоит ехать к ней с мелочными делами: она плохо слышит. Тем более, что к схимонахине нельзя даже просто идти в келью без благословения ее духовного отца.

В самом конце нашей встречи матушка Сергия дала еще одно напутствие — не только мне, но и всем нам:
— Мать Церковь молится за нас, поет и поет, и сколько веков прошло, сколько и гнули и крушили, а все до нас так и дошло. Идите в церковь, читайте молитвы — они Святым Духом писаны. Какие Бог дал молитвы, они не тлеют и никто их не украдет, а придет время, душа на суд пойдет — и пригодятся твои молитвы. Их деды и бабушки наши читали. И матери и отцы, и до нас донесли, и мы прочитаем, они Боженькины. Ты погляди на свечку. Вроде горит, а ветер ее колышет. Потом дунет — и утухла. Вот и человеческая жизнь. Путь мой был давно нарисован, я иду по написанному. Доживу как мне предстоит — и эту скорбь, и другую пережить — так и буду переживать и Бога на помощь призывать. И переживу и отойду.

Было тебе время и белый вольный свет.
Теперь пришло время — идем на ответ
И что сотворил ты, с тобой все пойдет,
Добро или худо, никто не возьмет.

На фото (вверху): Схимонахиня Сергия: "Я от Марии Ивановниного корешка…" В руках у матушки Сергии книга "Блаженная схимонахиня Мария".

Ольга Ларькина

01.11.2002