‣ Меню 🔍 Разделы
Вход для подписчиков на электронную версию
Введите пароль:

Продолжается Интернет-подписка
на наши издания.

Подпишитесь на Благовест и Лампаду не выходя из дома.

Православный
интернет-магазин





Подписка на рассылку:

Наша библиотека

«Блаженная схимонахиня Мария», Антон Жоголев

«Новые мученики и исповедники Самарского края», Антон Жоголев

«Дымка» (сказочная повесть), Ольга Ларькина

«Всенощная», Наталия Самуилова

Исповедник Православия. Жизнь и труды иеромонаха Никиты (Сапожникова)

"Вся жизнь в Церкви"

Интервью с настоятелем Иоанно-Предтеченской церкви г. Самары протоиереем Олегом Булыгиным.


Еще совсем недавно Иоанно-Предтеченскую церковь в Самаре невозможно было разглядеть с дороги. От остановки с красивым названием "Солнечная" надо было пройти вниз, в сторону Волги, чтобы увидеть маленький скромный домик старинной архитектуры — бывшую братскую трапезную архиерейского загородного скита. Двенадцать лет назад здесь после долгого перерыва вновь затеплились лампады и свечи, начались службы. Светские власти не могли и предположить, что переселяя в этот окраинный микрорайон жильцов из пяти предназначенных под снос домов на улице Некрасовской, близ Покровского собора, они создают здесь церковную общинку! Вскоре переселенцы собирали подписи под прошением об открытии храма — и помогал им в этом служивший в Покровском соборе протоиерей Олег Булыгин, тоже ставший новоселом. Он и стал по благословению Архиепископа Евсевия (ныне Псковского и Великолукского) настоятелем храма… В тесном храме с первых дней возникла на редкость теплая и молитвенная обстановка. Со временем пришли новые люди, служители и прихожане. К храму пристроили алтарь и притвор, подняли потолок и увенчали куполочком. Теперь храм виден издалека. Сейчас здесь благолепие и уют, стены украшены прекрасными росписями — и старинными иконами. Мы идем по храму, и батюшка с любовью говорит о каждой иконе, об их судьбах. Иверская, которую мужчина привез на продажу и запросил слишком большую цену, но жена вернула его в храм: сколько батюшка заплатит — за столько и отдай! Все росписи в храме сделал член Союза художников Станислав Щеглов, он же вместе с сыном, дочерью и зятем и реставрирует старинные иконы. Слава Богу, нашлись жертвователи, считающие своим христианским долгом помощь церкви. И как утешил батюшку один такой дар в самый первый год его служения в практически пустом храме. Близилась Пасха, а в храме была только аналойная маленькая икона Воскресения Христова. И вот в Великую Пятницу неизвестные дарители, молодые супруги, привезли большую икону. И было это "Воскресение Христово" с праздниками!
А вот мощевик с частицами мощей разных святых пожертвовал храму сам настоятель. Этот мощевик достался отцу Олегу после смерти старшего брата — священника. Когда в хрущевское время церкви закрывали, он сумел кое-что унести и сохранить. Взгляд останавливается на иконе Божией Матери "Знамение" — старинной, примерно конца XVII — начала XVIII века, в красивом киоте. Тоже батюшкин дар. Он поведал, как в 1954-55 году эта икона появилась в их семье.
— Мы жили на окраине Рыбинска, в Ярославской области. Ехал какой-то мужчина зимой на санях и предлагал: "Кому икону?" Ему сказали: "Вези в тот дом, там возьмут". Он привез к нам икону, поставил — и уехал. Ни денег не взял, ничего. С тех пор икона была в нашей семье. И когда я стал служить здесь, то решил, что и эта икона должна быть при храме.

— У вас в семье были церковные корни?

— Священников в роду не было. Обычная крестьянская семья. Но и дед, и отец были верующие, церковные люди. Был порядок такой — каждое воскресенье обязательно в храме! Отец был репрессирован. И у матушки моей тоже родители репрессированные и тоже Православные. В 30-х годах их из Подмосковья выслали в Новокузнецк Кемеровской области. Выслали на голое место, а ссыльные сумели там и обжиться, и два молитвенных дома выстроить.
Батюшка чуть помедлил, словно возвращаясь памятью в далекое прошлое, которое и ему-то самому, родившемуся в тридцать пятом, известно лишь по рассказам родителей. И то, о чем поведал он — один из самых известных священников Самарской епархии — открыло его жизнь с неожиданной стороны:
— У меня ведь фамилия-то другая должна быть, не Булыгин, а Надеждин. Отец мой, Надеждин Михаил Александрович, при нэпе мелкой торговлей занимался, в деревнях принимал кожи и сдавал государству. И вдруг его арестовали по доносу, будто занимается спекуляцией. Посадили в тюрьму в Череповце Вологодской области. Держат в тюрьме — и не вызывают на допросы, не выпускают и не осуждают. Тогда отец объявил голодовку. На другой же день к нему пришли из прокуратуры и ГПУ. И решили отправить его куда-то в Ленинградскую область — вроде бы на лесозаготовки. Отец вспоминал: "На какой-то станции поезд остановился, охранники решили перекур сделать и отдохнуть в будке. Конвоиры всегда шли один впереди, другой позади заключенных. А тут они почему-то вдвоем впереди идут, разговаривают. Я в этой команде шел последний — не будь дурак, взял да и побежал в лес. Еще один тоже в лес побежал. Тот своей дорогой пошел, а я по направлению к Череповцу стал пробираться. С поезда сигналят, думали, что мы по нужде отошли — ну уж мы не вернулись… У тетки в Череповце был сын — за то, что он одному коммунисту окно разбил, его на Беломорканал сослали. Там он и умер, а у тетки остался его паспорт. Я и купил этот паспорт. Исправил дату рождения, свою фотокарточку вклеил. Даже когда паспорт менял — не заметили подчисток. И стал Булыгиным Анатолием Николаевичем".
А в войну отца мобилизовали, они окопы рыли для солдат, под Валдаем. Мама, когда провожала отца, с правой стороны зашила ему иконочку Серафима Саровского. И вот, отец рассказывает, легли на нары. И надо было еще одному к ним втиснуться! Отца-то отодвинул — и в это время началась бомбежка. Тому, который лег на место отца, живот весь разворотило, а папе половину правого плеча оторвало, но он остался жив. Спас Преподобный Серафим…

— Батюшка, а были в вашей жизни встречи с людьми высокой духовной жизни, старцами?

— У нас в Рыбинске был один старец, очень благочестивый и прозорливый. Два раза его забирали в психиатрическую больницу. Старец зимой ходил босиком в церковь. "Как это ты, Александр Степанович, босиком по снегу идешь?!" — "А мне, — говорит, — тепло, ноги не мерзнут". И я сам видел, как он стоял босыми ногами в церкви, на холодном полу.
С ним общалась по духовным вопросам моя тетка. Когда он к нам приходил, всегда перед этой иконой, "Знамение", молился и говорил, что она чудотворная. Вот я поэтому и решил ее церкви пожертвовать…
А однажды старец сказал маме: "Придет время, Анна Васильевна, когда твой Анатолий сам пойдет в милицию и все расскажет про себя". Папа смеялся: "Как это — скрываемся, скрываемся, — и я вдруг сам пойду в милицию и про себя расскажу?"
Уж сколько лет прошло, и старца в живых не было. Старший мой брат, священник, грешным делом немножко выпивал. Был под запрещением, псаломщиком в Таганроге работал. И вот как-то приезжает к нам в Ярославль (я в семинарии учился, родители переехали из Рыбинска ко мне). Владыка пригласил его в собор, и родители обрадовались. Надеялись, что будет с ними жить — остепенится. А он не остепенился. Начались скандалы. Младший брат взял да и вызвал милицию. А он в милиции, чтобы себя выгородить, на отца: он неправильно получает пенсию! По чужим документам живет!.. Папу, конечно, вызвали — так и получилось, как старец предсказывал: пришлось все рассказать. Видно, по молитвам старца все обошлось благополучно. Удивились: "Как это — тогда так строго было, а ты убежал!" Ну папа все рассказал, как было. Ему и говорят: "Теперь ты можешь писаться двойной фамилией: Булыгин-Надеждин". Вот он пришел домой и говорит: "Старец-то был прав!.." И пенсию отец стал получать не 21 рубль — раньше ему оформили, как заводская травма, а когда стали разбираться с пенсией, выяснили, что это военное ранение, и стал он получать 42 рубля. По тем временам это были все-таки неплохие деньги.
Тетка, сестра моей матери, замуж не выходила, жила в Новгороде. Работала на гражданской работе портнихой и на клиросе пела и читала. Ее приглашали готовить праздничную трапезу, когда к Владыке приезжали. Приедет Митрополит Алексий (Симанский) — впоследствии Патриарх Алексий I — она готовит. Ее за веру осудили как врага народа, дали 10 лет. А пришлось ей отбыть в Караганде 11 лет.

— И в такое тяжелое время вы решили служить в Церкви?

— Родители всегда ходили в церковь, молились и нас так приучили. Храм Великомученика Георгия в Рыбинске был довольно большой, но служили в нем обновленцы, и только в правом приделе — в честь мучениц Веры, Надежды и Любови — служили по-старому. Придел маленький, битком набит, негде стать. Мы в это время жили в деревне, за 8 километров от города — там тоже служили по-старому. Священник Петр был очень благочестивый человек, служил очень хорошо. А я маленький, приду с мамой или с папой. Мне подержать кадило или камилавку — уже радость большая была. На Рождество и на Пасху ходили со славлением по домам — обычай-то хороший, но в одном доме батюшку угостят, в другом…
Но батюшка службу никогда не пропускал. Вечером после славления хоть опоздает, но все равно в храм придет и службу проведет безупречно. Его бывало спросят: "Отец Петр, славить-то придешь?" А он отвечал: "А как же! Ради Олега придем". Возьмет меня с собой и идет по домам. Плохого-то я по малости лет не замечал, а хорошее все в душе откладывалось. Если я в церковь не пришел, батюшка уже спрашивает, почему Олега нет. Иной раз вперед родителей убегу — мать ищет, а я уже в храме стою. Сколько себя помню, всю жизнь только в церкви. На огороде потрудиться, родителям помочь — а так не было другой работы. И после школы года полтора при церкви помогал, мне один батюшка даст пять рублей, другой десять, я и рад. А в 18 лет я поступил в семинарию…
За пять лет в Ярославской епархии я много Архиереев пережил: Владыка Леонид был, впоследствии Рижский Митрополит, умер он, и Владыка Никодим (Ротов) — он мне и рекомендацию дал в семинарию, и псаломщиком назначил в собор в Ярославле. В сан диакона рукоположил Ярославский Митрополит Иоанн. В 1962 году я окончил Ленинградскую Духовную Академию, работал в Ярославле псаломщиком, регентом Архиерейского хора, одно время хозяйственником епархии был. В 67-м году женился. Сам ярославский, а матушку нашел в Сибири… После женитьбы меня и рукоположили во диакона. Но уполномоченный не разрешил мне служить в соборе: два диакона есть, третьего не надо. А без регистрации часто служить нельзя. Тут свои братья стали обижаться, что посвятился, а редко служу. Поэтому перебрался в Куйбышев. В Покровском соборе служил псаломщиком, потом вторым диаконом. Первым — протодиакон Виктор, я вторым, и третьим — отец Николай Одинаркин (ныне протоиерей, ключарь кафедрального собора). Иногда собираемся и вспоминаем: лет пять служили диаконами в соборе — и ни разу не поссорились!.. А потом ушел на пенсию старенький батюшка Петр Малов. Ему уже трудно было Чашу со Святыми Дарами нести. У него было желание умереть у Престола, но пришлось уйти на покой. И в августе 1972 года, на Преображение, Владыка Иоанн (Снычев) меня рукоположил в сан священника. Мне самому хотелось, чтобы именно в этот праздник посвятиться. Ведь жизнь священника — иная, чем у мирянина, и даже по сравнению с диаконом это большая перемена. Преображение…
…Останавливаемся у красивого, с большой любовью выполненного макета будущего храмового комплекса. Батюшка показывает: здесь будет духовная школа, в центре — Богоявленский собор, здесь — зал приемов, там — хозяйственные помещения, ризница, просфорный цех. Здесь будет магазинчик — чтобы в храме торговли не было. И две колокольни — одна двухшатровая — будут вести праздничный перезвон… Когда выстроят Богоявленский собор, нынешний храм станет крестильным. Но это пока только планы… Проходим по стройке, убеждаюсь: дело медленно, но движется. Были бы деньги и материалы — за полтора года, как уверяет председатель церковного совета Владимир Александрович Пономарев, могли бы все завершить. И тогда этот храмовый комплекс стал бы средоточием духовной жизни для жителей "спального" микрорайона.
С этого храма, с благословения отца Олега, начались успехи в большой политике у Георгия Сергеевича Лиманского, Главы г. Самары. Напутствие свое и молитву дал ему батюшка Олег.
Сейчас у немолодого, пережившего тяжелую операцию самарского священника Олега Булыгина помимо стройки есть и такая забота: несколько лет в Иоанно-Предтеченском храме служба шла каждый день. Священников было четверо, и сил для этого хватало. Теперь священников в храме меньше, и потому каждый день уже не могут служить. "Вот если даст нам Владыка Сергий еще священно—  служителей, тогда и возобновим ежедневную Литургию. "Выходные" ведь в храме — в советские годы безбожные власти придумали, — вспоминает отце Олег. — Сначала в соборе не было выходных. А когда сделали (под нажимом властей) один выходной, стали они нам предлагать и второй выходной сделать. Причем, говорили так: людей в храме нет, вот и сокращают количество служб… А я по-старому хочу — чтобы каждый день служить…"
Наверное, кто-то из "захожан" считает отца Олега суровым, строгим священником. Может, и я бы считала так же, если бы несколько лет не окормлялась у него. И я помню скупую, но такую теплую, сердечную батюшкину улыбку, которой он встречает тех прихожан, с которыми делит радость праздников и нелегкие будни…

На снимках: Протоиерей Олег Булыгин; Иоанно-Предтеченский храм в г. Самаре.

Ольга Ларькина
06.06.2003
1724
Понравилось? Поделитесь с другими:
См. также:
1
15
2 комментария

Оставьте ваш вопрос или комментарий:

Ваше имя: Ваш e-mail:
Содержание:
Жирный
Цитата
: )
Введите код:

Закрыть






Православный
интернет-магазин



Подписка на рассылку:



Вход для подписчиков на электронную версию

Введите пароль:
Пожертвование на портал Православной газеты "Благовест":

Вы можете пожертвовать:

Другую сумму


Яндекс.Метрика © 1999—2024 Портал Православной газеты «Благовест», Наши авторы

Использование материалов сайта возможно только с письменного разрешения редакции.
По вопросам публикации своих материалов, сотрудничества и рекламы пишите по адресу blago91@mail.ru