‣ Меню 🔍 Разделы
Вход для подписчиков на электронную версию
Введите пароль:

Продолжается Интернет-подписка
на наши издания.

Подпишитесь на Благовест и Лампаду не выходя из дома.

Православный
интернет-магазин





Подписка на рассылку:

Наша библиотека

«Блаженная схимонахиня Мария», Антон Жоголев

«Новые мученики и исповедники Самарского края», Антон Жоголев

«Дымка» (сказочная повесть), Ольга Ларькина

«Всенощная», Наталия Самуилова

Исповедник Православия. Жизнь и труды иеромонаха Никиты (Сапожникова)

Обет милосердия

В обычной московской однокомнатной квартире разместился Православный приют для не имеющих крова.


Милосердие в наше время становится такой диковинкой, что о его проявлениях теперь уже снимают телепередачи и дискутируют в прямом эфире. Вот недавно и об инокине Валерии (Макеевой) узнала вся страна. Ведущая шоу «Основной инстинкт» тележурналистка Светлана Сорокина показала по первому каналу сюжет о Православном приюте в обычной московской однокомнатной квартире. В этом приюте нашли пристанище десятки приезжих со всех концов страны. Потом об этой форме служения ближним высказывались высокопоставленные чиновники, депутаты, журналисты и решали, нужно ли нам милосердие, или, может быть, не нужно. Словно бы речь шла не о Христианской стране с тысячелетней традицией странноприимства, а о каком-то духовном гетто, где давно забыли о всех тех ценностях, которыми столетиями жила наша страна…Мнения в зале разделились. Кто-то «побрезговал» такого рода милосердием: слишком уж оно неприглядно и напоминает горьковскую пьесу «На дне». Но нашлись и такие, кто заступился за 75-летнюю инокиню Валерию, которая вот уже более десяти лет служит Богу тем, что распахнула двери своей квартиры для всех нуждающихся в крове. Недавно хозяйка московской «Православной ночлежки» побывала в редакции «Благовеста».

— Началось это в начале девяностых годов, — вспоминает инокиня Валерия. — Я попала на прием к Архиепископу Сергию Солнечногорскому (ныне Митрополит Воронежский), Управляющему делами Московской Патриархии. Он сказал мне, что сейчас очень много людей отовсюду приезжает в Москву за церковной утварью для храма, за духовной литературой, к святыням столицы. И часто им негде остановиться. Нет средств оплачивать дорогие гостиничные номера. Посоветовал мне по возможности принимать таких людей у себя. И с той поры у меня в квартире живут по десять, а то и по пятнадцать и более людей. Сначала это были в основном Православные украинцы, — там в первые годы перестройки не было своей церковной утвари, им приходилось за всем ехать к нам в Софрино. Потом стали приезжать отовсюду. Священники с детьми, пенсионеры, больные… С начала этого года у меня перебывало до шестидесяти человек. Сейчас вот живет одиннадцать человек, в два яруса койки поставлены. Квартира двадцать метров и кухня одиннадцать. Ничего, все умещаемся. Даже еще одно место пустует. Приходите — будем рады…
— Всех берете в свой приют?
— Если на улице мороз, то всех берем. А если тепло, то стараемся брать Православных. Иногда милиция к нам постояльцев привозит. Говорят, человеку некуда идти, пригрейте на пару ночей. Я в таких случаях не отказываю. У нас начальник милиции крестик носит, не обижает нас. Говорит, его даже из Англии за наш приют хвалили. А раньше с милицией были проблемы…
— Как соседи терпят у себя под боком такое странное общежитие?
— Бывало, приходилось нам через окно в квартиру влезать (живу я на первом этаже). И ничего, лазили, и священники, и старики, и врачи… А что поделаешь, если соседи двери перекрывали. Сейчас ничего, попривыкли они, нам не мешают. Если кому-то в Москве некуда податься, а денег на гостиницу нет, на этот случай сообщаю свой адрес: 127282, Москва, Заревый проезд, д. 5, корпус 1, кв. 96. От станции метро Бабушкинская на 181-м автобусе…
—  Много сейчас по Москве и области таких вот несанкционированных Православных приютов?
— По Московской области я знаю четырнадцать Православных приютов. Я сообщаюсь с фрязевским приютом, с видновским и одинцовским. В одинцовском приюте живут дети, в том числе и больные церебральным параличом.
— Не устали вы от такого постоянного «утеснения»?
— Ничего, ко всему привыкаешь. Сейчас у меня в квартире живет десять человек. Всем есть где спать, только вот вещи нам некуда ставить, но тут уж ничего не поделаешь. Однажды, представьте, приехал священник из Иваново с пятью детьми. А у нас и кошке-то спать негде. И что вы думаете? Как-то все поместились. От хорошей жизни к нам не идут. А идут те, кому деваться некуда. Разве можно таким людям в крыше над головой отказать?
—  Кто обитает сегодня в вашем приюте?
— Людмила, жена врача, интеллигентка. Семь лет уже она мне помогает: стирает,
готовит на всю эту ораву. А теперь вот заболела сама… Геолог живет, ему 55 лет, он горный инженер. У него проблема жилищная. Еще живет шахматист с Кубани… Жил у нас старик, Владимир. Мы ему в приюте выпивать не давали. А ему без водки было тяжело. Иногда он просил в подъезде ему постелить. Там он давал волю этой своей пагубной страсти. Он был такой вежливый. Жаль, очень жаль человека. Однажды утром будим его, а он не просыпается — мертвый лежит…. Остальные жильцы меняются чуть ли не каждый день. Только койка освободится — значит, кто-то сегодня на это место придет.
—  Матушка Валерия, вы в советские годы принадлежали к особому кругу религиозных диссидентов. Расскажите об этом периоде своей жизни.
— У меня на даче была подпольная типография. Там мы с сестрами печатали
молитвословы. Мы каждый день ждали, что нас вот-вот арестуют. И так долгие годы. Всего за восемнадцать лет нами было напечатано 396 тысяч полных молитвословов. В те годы каждый молитвослов был огромной ценностью. Люди к нам со всей России за этой книгой обращались. Мы брали не дорого, всего пять рублей. Нам говорили: берите семь рублей, но мы брали семь только в Сибири… Это был полный молитвослов с семью канонами и тремя акафистами. Мы печатали методом шелкографии, нас этому научил секретарь Патриарха Московского и всея Руси Алексия I Даниил Андреевич Астапов. Он обучал меня и еще нескольких сестер, но обучились только я и Валя Благодарова. Валя — монахиня, я  — инокиня… Так вместе и работали. Потом Валя привезла нам на помощь восемь пенсионерок из Перми. Работали мы в три смены.
—  Вы продавали книгу только по своим знакомым?
— Нет, на книгу даже подписка была. По церквам знали про нас и делали заказы.
—  Наверное, знали о вас и в «органах»? Сложно ведь столько лет соблюдать полную конспирацию…
— Нас «замели» по доносу одной женщины, она бесноватых «отчитывала». Разве можно женщине этим заниматься? А она «отчитывала»… Ее в КГБ вызвали, и она давай на всех «стучать»… Так и до нас дело дошло.
—  Расскажите о своих арестах.
— В первый раз я сидела не за молитвенники, а за свои стихи. Это было в 1948 году, я была еще совсем ребенком. Приехала из Одессы, из монастыря, в Москву, чтобы мамуи бабушку повидать. Там, на Даниловском кладбище, меня и забрали. Со мной вместе на кладбище был будущий Владыка Серапион Тульский (ныне покойный). Он маленький тогда был, а я была взрослее, уже монашка. Меня посадили в «воронок», а он за машиной бежал, плакал и кричал: «Валерия!..». Меня вскоре отпустили. Я написала там целую тетрадь стихов допрашивавшему меня начальнику. Ему стихи понравились. А в камере я всех… перекусала. Меня направили на всякий случай в психушку. Но вскоре оттуда выпустили. Меньше года я была в заточении.
Второй раз уже было серьезнее. В 1975 году арестовали нас в г. Александрове Владимирской области, держали в местной тюрьме. Я пять месяцев там просидела. Но на мое счастье это был «год женщины». Отпускали из заключения всех женщин, кому давали срок до пяти лет. А по моей статье давали только до четырех лет. Так я оказалась на свободе. Третий раз меня арестовали в 1978 году. Наш дом в деревне Марьино под Загорском окружила милиция и кричала: «Сдавайтесь!..» Я на допросах изворачивалась, как умела, чтобы хотя бы прописку московскую сохранить. Помог и прежний диагноз.
—  Вам было страшно во время арестов?
— Когда забирали — страшно не было. А вот когда уже на свободе ко мне в приют
бандиты пришли, признаюсь вам, было очень страшно, хотя я и храбрилась в разговоре с ними. А в камере, нет, не было мне страшно. Я и в психушке, и в тюрьме была в обыкновенных отделениях. Все раскрыв рты меня слушали, я стихи им читала. Меня в тюрьме никто не обижал. С нами были вежливы, ведь мы же не воры. В общей сложности я была в заключении три с половиной года.
—  С кем из религиозных диссидентов семидесятых годов вы были знакомы?
— Да почти со всеми. С отцом Димитрием Дудко, с Глебом Якуниным, Леонидом
Бородиным… Знала отца Александра Меня, хотя и не близко. Он был вежлив со мной, впечатление производил благоприятное. Все плохое о нем слышала только с чужих слов…
Близко его знавшие мне говорили, что он считал, будто бы евреи из колена Левита, если они принимают Православие, должны иметь прерогативы при назначении на высшие церковные должности. И вот однажды две его духовные дочери, мои добрые знакомые, русская и еврейка, вместе ухаживали за могилками праведников и во время работы повздорили. Одна, русская, другой и говорит: «Кто же тебе сказал, что ты из колена Левита? Может быть, ты из какого-то другого колена…» Такой вот юмор.
Знаете, мне мама так говорила: «Ну почему нужно сойти с ума именно на религиозной почве? Разве нельзя это сделать на чем-нибудь другом?»
Отец Александр знал, что я «сидела» за убеждения, и относился ко мне с уважением.
—  С кем из подвижников того времени вы встречались?
— Жизнь свела меня с бывшим Архиепископом Куйбышевским и Сызранским (позднее
Митрополитом Санкт-Петербургским) Иоанном (Снычевым). Владыка Иоанн знал про наш кружок, и когда в Куйбышеве у одной прихожанки власти стали отбирать в интернат дочку за то, что мама ее растила в вере, он обратился ко мне за содействием. Девочка эта убежала из интерната, и Владыка Иоанн направил ее ко мне (см. об этом в № 24 за 2001 г. газеты «Благовест»). Девочку звали Валей, ей тогда было одиннадцать лет. Жила она у меня полгода. Хорошая была девочка, отважная. Она в интернате влезла на третий этаж и взяла свои документы, с ними и убежала. Связь у меня не потерялась с ней и позднее. Она вышла замуж, была я у нее на свадьбе. В монашки она никогда не собиралась, но когда скрывалась у меня, писала властям так: «Верните меня маме, а то в монашки уйду!..» Для властей сама мысль о монашестве молоденькой девочки была непереносима. Наверное, поэтому ей со временем позволили жить с матерью. Мне для Вали Владыка Иоанн передал сто рублей. А потом уже я сама к нему в Куйбышев приезжала после заключения. Он денег мне дал. После этого уже мне помогали Митрополит Ювеналий и Митрополит Питирим.
—  А как вы сами вступили на монашескую стезю?
— Владыка Сергий (Ларин) постриг меня в рясофор в 17 лет. Нас там много девчат постригали. А потом при Хрущеве многих изгнали из монастырей… В пятнадцать лет я уехала из дома в монастырь в Одессу. Вот как я это описала в стихотворении:

Было мне пятнадцать лет.
С радостной душою
Бросила тогда я свет
С твердостью большою.
Помню бабушкин наказ,
Данный мне сердечно:
«В монастырь ушедши раз,
Пребывай там вечно.
Коль судьба б тебе была
Чьей-то стать женою —
Ты бы верность отдала
Навсегда с рукою.
Помни: нравственно страшна
Наших дней картина,
Нерушимо, как стена,
Слово дворянина.
Ты — дворянка, будь верна
Богу, дав обеты», — 
И меня тут обняла
Бабушка при этом.
Было мне пятнадцать лет…
Может быть, и мало,
Но на всю я жизнь обет
Этот свой сдержала.


—  Вы из дворянского рода?
— Я из княжеского рода Вяземских. Моя бабушка по матери — родная внучка княжны Вяземской. Я не пошла в дворянские собрания, во-первых, потому, что мне это не позволяет иноческий чин, а во-вторых, я не считаю правильным дворянство по материнской линии. Хотя современные дворяне это и допускают…
—  Матушка Валерия, помогает кто-нибудь вашему приюту?
— Отец Лонгин с Троице-Сергиева подворья картошку привозит. Игумения Иулиания (Каледа) из пекарни при Патриархии хлеба дает сколько угодно… Так что на всех хватает.
—  Вы телепередачу про свой приют смотрели?
— Как же, видела… После нее меня даже на улице узнают. Прославилась… Вы уж только меня пожалуйста в подвижницы не зачисляйте. Я самая обычная верующая. Хоть инокиня, а вот иногда рыбку по немощи кушать люблю…
— А пьесу Горького «На дне» вы читали? То, что там описано, в чем-то похоже на ваш приют?
— Читала. Нисколько не похоже. Там ведь какие-то гадюки описаны. А у нас в 
приюте гадюк нет…

Антон Жоголев
04.07.2003
967
Понравилось? Поделитесь с другими:
См. также:
1
1
1 комментарий

Оставьте ваш вопрос или комментарий:

Ваше имя: Ваш e-mail:
Содержание:
Жирный
Цитата
: )
Введите код:

Закрыть






Православный
интернет-магазин



Подписка на рассылку:



Вход для подписчиков на электронную версию

Введите пароль:
Пожертвование на портал Православной газеты "Благовест":

Вы можете пожертвовать:

Другую сумму


Яндекс.Метрика © 1999—2024 Портал Православной газеты «Благовест», Наши авторы

Использование материалов сайта возможно только с письменного разрешения редакции.
По вопросам публикации своих материалов, сотрудничества и рекламы пишите по адресу blago91@mail.ru