Старец Паисий из Никольского

В ограде церкви Рождества Пресвятой Богородицы в волжском селе Никольском Астраханской области недалеко от могилы протоиерея Николая Ситкина появилась недавно еще одна могилка, к которой не иссякает людской поток. В ней похоронен митрофорный протоиерей Павел Рябых (постриженный незадолго до смерти в схиму с именем Паисий), старейший клирик Астраханской епархии. Почти 30 лет отец Павел был настоятелем Рождества-Богородицкой церкви, завоевал большую любовь и уважение всех, кто его знал.

Неисповедимыми путями вел Господь Павла Рябых к его высокому священническому служению. В первом своем бою 14 сентября 1941 года (а бой был жестоким!) командир пулеметно-стрелкового взвода лейтенант Павел Рябых получил осколочные ранения от разорвавшейся рядом мины, ему выбило осколком глаз, другой осколок попал в руку. Он так и носил в руке этот осколок до самой смерти. В этом бою они попали в окружение. Отец Павел рассказывал дьякону Игорю, что молился тогда Господу: «Господи, если Ты оставишь меня живым, обещаю посвятить себя на служение Тебе». И попросил, чтобы спаслись и все его товарищи. Они вышли из окружения чудом. После лечения его отправили работать в военкомат, потом он был начальником взвода охраны Астраханской ГЭС, но помнил о своем обещании и после войны стал ходить в Покровский собор Астрахани. В то время вернулся из очередной ссылки Архиепископ Филипп (Ставицкий), Покровский собор стал центром церковной жизни в городе. Павел несколько лет был певчим и чтецом в соборе. Он готовился стать дьяконом, но этому воспротивились власти. Советский офицер не должен был служить в церкви. В начале 60-х годов его даже пытались завербовать и вызывали в особый отдел, но Павел неожиданно вынул вставной глаз и положил перед опешившим собеседником, сказав, что он — инвалид Великой Отечественной войны. Сказал, что хочет стать дьяконом, и зычно возгласил: «Паки и паки, миром Господу помолимся!» Отец Павел рассказывал одному журналисту: «Напугал я их. Решили, наверное, что ненормальный, и быстренько отправили восвояси». Но только в 1968 году отец Павел стал дьяконом, в 1970 году его рукоположили в иереи и направили в Рождества-Богородицкую церковь села Никольского. Приехав в Никольское, отец Павел стал восстанавливать храм. В Никольском отец Павел прослужил, ни разу не уходя в отпуск, до 1998 года, когда вышел за штат по состоянию здоровья. И после ухода за штат батюшка часто приходил молиться в алтаре храма, помогал нынешнему настоятелю протоиерею Александру Максимову совершать проскомидию.

Видимо, это особенность наших последних времен, что особые духовные дары открываются в духоносных старцах, как правило, незадолго до кончины. Так произошло и с отцом Павлом. Вот что рассказала мне Валентина Николаевна Воронина, певчая Успенского собора Астраханского Кремля:
— 31 декабря 2002 года отца Павла постригли в монашество с именем иеромонаха Симеона. Через два месяца он заболел, его положили в местную больницу. По благословению Владыки его постригли в схиму с именем Паисий в честь Паисия Галичского. Его перевезли из Никольского в больницу в Астрахань. У него был сахарный диабет, батюшка был разбит немощью. Мы — певчие с клироса, священник Димитрий Романов (клирик Успенского собора Астраханского Кремля — прим. авт.), диакон Николай приходили к нему после вечерней службы и пели ему. Он проснется, надеваем на него схиму, сажаем его, он нас благословляет, и мы ему поем. Когда я первый раз пришла к нему, он смотрел на меня своим одним глазом, как будто рентгеном всю просвечивал. Я его попросила благословить меня. Он долго-долго меня крестил на темечке, а потом говорит: «Ну, все! Бесы больше тебя трогать не будут». В другой раз подошел к нему мой сын благословиться, а батюшка мне вдруг сказал: «Хорошего ты сына воспитала, верующего, молитесь — и спасетесь», хотя я ему не говорила, что это мой сын. Батюшке из-за болезни было трудно принимать людей, но он их все равно принимал. Приходили к нему люди с разными скорбями, но каждому он говорил именно то, что тому было надо. Он был какой-то чистый, светлый, к нему придешь — все равно как в лучах купаешься. За время болезни, пока лежал, он ни одного стона не издал, хотя был тяжело болен. Ему было почти 87 лет, а у него даже все морщины на лице разгладились. Когда батюшка умер, была страшная жара, а он сутки в комнате лежал в Астрахани, и никакого запаха тления не было. Мне рассказали, что один больной мальчик пришел, постоял минут 20 у батюшкиного гроба и отошел здоровым. Каждый час служили литию. Мы целый день ему пели до 11 ночи, провожали в путь нашего батюшку на улице со свечами, его повезли в Никольское. Многие наши прихожане поехали туда на похороны. Батюшка очень любил Николая Чудотворца. 40 дней пришлись на 3 июля — а это четверг, день Николая Чудотворца.
Отец Димитрий Романов рассказал о батюшке: «Порой человек умирает обреченно. А у схиигумена Паисия лицо изменилось, одухотворилось через физические страдания. Он испытывал неимоверные страдания. Лицо его просветлилось — воочию было видно, что человек отходит ко Христу.
На его похоронах было 12 священников, четыре игумена служили, много Православных провожали любимого батюшку в последний путь».
Настоятель Рождества-Богородицкой церкви в Никольском протоиерей Александр Максимов рассказывает:
— Когда батюшка побывал в 1991-м году на Афоне у старца Паисия Святогорца, тот ему сказал: «Тебе надо монашество принять», — а он тогда сказал, что еще не готов. Принял он монашество через десять лет. Вот удивительно: отец Павел имя Паисия носил в схиме, а старец Паисий Афонский наставил его на путь монашества. Батюшка рассказывал, что он спросил у Паисия Святогорца, когда антихрист придет, а тот ответил: «А ты что, его ждешь?» Я долго служил с батюшкой, и сейчас часто всплывают в памяти его наставления, Царствие ему Небесное! Больше всего запомнилось, как он всегда говорил, что нужно мир держать, хранить и свой внутренний мир, и мир в коллективе.

У батюшки осталось много духовных чад в разных селах, наш храм был ведущим в районе, и батюшка ездил за много километров окормлять своих чад, и в Калмыкию ездил. Они помнят его, приезжают на могилку. Одной женщине в Калмыкии приснилось, что столько людей стоит к батюшке на прием, он ей говорит: «Я уже сто человек принял, а ты приезжай ко мне, я тебя у себя приму». Она приезжала к нему на могилку в Никольское Мне рассказывали люди, что они впали в ересь, так он их убедил вернуться в лоно Православия. Все к нему шли за советом, в том числе и батюшки, которые попали в раскол. Он их наставлял, обличал в гордости. Кто-то вернулся в Церковь, к сожалению, не все. Отец Паисий добрый был, всех принимал со словами: «Радость моя!», «Моя красота». Он был и молитвенник. У него было много духовных чад, и всегда у него было много листочков с именами. И дома очень много читал акафистов, особенно усугубил молитву, когда монашество принял. А жена ушла от него, когда ему было лет 55, на религиозной почве, говорила: «Ты бы лучше пил, чем молился». Он очень изменился, когда к монашеству шел, стал строго поститься, молился, говорил: «Я себя ломаю», — и Господь ему помогал, давал ему силы.
Я не был при кончине батюшки, так как он находился в Астрахани, а я служил в Никольском. Ночью 25 мая этого года я сплю, и вдруг является мне во сне батюшка, озаренный такой, и показывает мне рукой: «Все!» Я сразу проснулся, пошел к матушке, рассказал ей, она говорит: «Наверное, отошел». Я посмотрел на часы — был час ночи. Утром нам позвонили и сообщили, что батюшка отошел ко Господу именно в это время. Мы все в храме: и он, и я, и отец дьякон вместе дружно жили, он называл нас «копна», «и чтобы копна не разделилась».
Жизнь в Никольском продолжается. Отец Александр, которого много лет отечески наставлял отец Паисий, создал небольшую монашескую общину при храме, хочет еще открыть скит для послушников. Взяли двух восьмилетних воспитанниц, будет, даст Бог, приют при Рождества-Богородицкой церкви в Никольском.

На снимках: Иеросхимонах Паисий; Похороны старца Паисия; Могила старца в Никольском.

Людмила Белкина

24.10.2003