"Духовная жизнь не должна быть поверхностной"

Протоиерей Василий Анисимов — настоятель Михаило-Архангельского храма поселка Суходол Сергиевского района Самарской области, благочинный Суходольского округа Самарской епархии. Молодой и многодетный священник, у него с матушкой Татьяной шестеро детей. Отец Василий как будто всю жизнь жил в деревне, это настоящий сельский батюшка, основательный, неторопливый. Но в прошлой мирской жизни отец Василий был городским жителем, москвичом, инженером, который занимался космосом. Однако Господь неисповедимыми путями привел его на нынешнее место его служения в сельскую глубинку. Но для Православия нет провинции, сама Православная жизнь космична, если можно так выразиться, в ней полнота бытия, огромность, глубина и тайна, которая ни от кого не скрыта, но открывается только по смирению и любви. Служению и любви к Богу и всем людям, ближним, своим детям. Всего лет десять назад отец Василий ни за что бы, наверное, не поверил в такой поворот своей судьбы. Но наше время богато на подобные сюжеты.

— Отец Василий, как вы пришли в храм, стали священником?

— Я не помню такого времени в своей жизни, когда я был неверующим. У меня семья верующая, дед священник. Но я жил в детстве в Нефтегорске, а храма там не было. Я попадал в храм, когда мы куда-нибудь ездили. Иконы, молитвы — все это было в доме у бабушки, и в основном я молился там. Отец с моим возрастанием тактично подводил меня к более глубокой вере, я благодарен ему, что это было именно так. Я окончил Московский энергетический институт и работал инженером в конструкторском бюро в НПО «Энергия» в городе Калининграде (сейчас это ракетно-космический комплекс «Энергия», город Королев) под Москвой. В то время стал ходить к духовнику в Троице-Сергиевой Лавре, исповедовался у него, мы часто разговаривали. Он спрашивал, не хочу ли я принять священство, постепенно меня к этому подвел. Лет в 25 я даже и предположить не мог, что стану священником. Рукоположили меня в 28 лет.

— А как вы попали в Самару?

— Именно в те годы я познакомился на свадьбе моей двоюродной сестры со своей будущей матушкой Татьяной, они дружили. Моя матушка тогда училась в Самарском мединституте, и чтобы ей не бросать учебу, мне пришлось переехать в Самару, меня рукополагал уже здесь Владыка Евсевий. Первое время я служил в Покровском кафедральном соборе, потом почти два года — в Самарском Иверском женском монастыре. А потом меня направили в Суходол.

— Какое хозяйство вам досталось?

— В поселке был храм, но в плачевном состоянии, восстановить его не было никакой возможности, так как фундамент с одной стороны был разрушен и храм заваливался. Храм был освящен в 1917 году и просуществовал до 30-х годов. Уже в хрущевское время с него снесли купола с крестами. Когда главку с крестом прицепили тросом к трактору и стащили, из-под алтаря забил родник…
Мы старый храм разобрали своими силами, целые бревна использовали на притвор нового храма. Новый храм строится метрах в трехстах от старого, так как там место заболочено. У нас есть мечта расчистить это место. Приход к моему приезду существовал месяцев пять, был молитвенный дом в бывшем общежитии. Через полгода произошла закладка нового храма, и с ноября 1994 года строимся. В нижнем Михаило-Архангельском храме служим уже пять лет, недавно крышей его покрыли, а верхний храм до сих пор строится — не хватает средств. Медленно, но верно продолжается наша стройка, и слава Богу! Храм будет двухпрестольный, двухэтажный, Богоявления. Потому что село Суходол раньше называлось Богоявленка. Красивый будет храм — с белоснежными стенами, голубой крышей и золотыми куполами.

— Люди в поселке ходят в храм?

— Приходская жизнь у нас налаженная, на Всенощную приходят человек сто и больше, а уж на Литургию и в праздники бывает полный храм. В Суходоле живет 12 тысяч жителей. Наш храм стоит на дороге, которая разделяет село Суходол и поселок нефтяников. В храм ходят и сельчане и рабочий люд. Приход молодеет, все больше на службах мужчин. При храме есть воскресная школа. В Сергиевске в бывшем Доме пионеров действует отдел духовного образования и просвещения, там есть наш методист, священники уже два года проводят семинары для учителей четырнадцати школ района по основам Православной культуры.

— Какие у вас самые почитаемые святыни в храме?

— Старая суходольская икона Божией Матери «Утоли моя печали» XIX века — она в Суходоле считалась святыней, ее выносили и с ней обходили село. В годы гонений кто-то ножом прошелся по лику Богородицы. Мы икону отреставрировали, она находится в храме в киоте, прихожане ее любят и прикладываются к ней.

— Отец Василий, сталкивались ли вы в своем храме с мироточением икон, которое сейчас очень распространено в России?

— Перед Великим постом у одной нашей юной прихожанки замироточила икона — Спаситель в терновом венце. Она в храм ее несколько раз приносила, я помазывал этим миром прихожан. У нее мама умерла, а отец с неприязнью относился к этой иконе, несколько раз даже ее сбрасывал со злостью на пол. Когда икона замироточила, он перестал враждебно относиться к ней. Но я осторожно отношусь к реакции прихожан на это явление. Многие приносят свои иконы в храм, просят их поставить рядом с мироточащей иконой и ждут, чтобы и их икона замироточила. Но это может быть неполезно этому человеку. Неспроста икона мироточит. Хранительнице иконы Господь указывает на что-то в ее жизни, чего ей стоит ожидать, чего-то опасаться, быть может. И просто так стремиться к тому, чтобы и у меня икона мироточила, не надо. Человек хочет считать себя особым, причастным к этому чуду, а это может увести от нормальной духовной жизни. Икона ведь просто так не заплачет, а миро — это как бы слезы иконы… Господь человека к чему-то готовит, или это ему повод задуматься о каких-то тайных недугах своей души. Когда эта девочка принесла в первый раз икону в храм, я взял икону на сутки в алтарь. Мироточения не было. Это мироточение — знак для нее и ее отца. Мироточение икон — прежде всего тайна.

— То, что у вас многодетная семья, помогает вам общаться с прихожанами, их воспитывать, говорить о ценностях христианской семьи?

— Думаю, что да. И отношение людей становится другим, когда священник многодетный. С другой стороны бывает и такое, что люди даже осуждают, но это, как правило, люди нецерковные. А люди церковные жалеют нас, потому что понимают ситуацию, и помогают всячески, за что мы им очень благодарны. Как бы то ни было, а многодетная семья — это всегда трудно. Дети еще маленькие. Ксении и Маше по 9 и 8 лет. Филиппу 6 лет, Даниилу 5 лет. Варваре три года, младшему сынку Гришеньке почти год. Каждому много внимания трудно уделить, поэтому старшие активно вовлечены в помощь младшим.

— Каких качеств вы бы хотели пожелать своим прихожанам?

— Хочется видеть своих прихожан сознательными христианами, чтобы они понимали сущность Христианства не поверхностно, чтобы была глубина духовной жизни, духовного опыта. Зачастую люди приходят в храм, чтобы временное облегчение получить, может быть, даже какой-то душевный комфорт находят в том, что в храм ходят. Осознанное отношение к вере, чтобы оно на всей нашей жизни отражалось, — вот этого нам не хватает, и процесс этот идет крайне медленно, хотелось бы, чтобы быстрее. Опасность душевного комфорта существует, может быть, как раз для так называемых добропорядочных христиан, которые считают, что они все выполняют.

Людмила Белкина

21.11.2003