‣ Меню 🔍 Разделы
Вход для подписчиков на электронную версию
Введите пароль:

Продолжается Интернет-подписка
на наши издания.

Подпишитесь на Благовест и Лампаду не выходя из дома.

Православный
интернет-магазин





Подписка на рассылку:

Наша библиотека

«Блаженная схимонахиня Мария», Антон Жоголев

«Новые мученики и исповедники Самарского края», Антон Жоголев

«Дымка» (сказочная повесть), Ольга Ларькина

«Всенощная», Наталия Самуилова

Исповедник Православия. Жизнь и труды иеромонаха Никиты (Сапожникова)

«Настоящее счастье всегда трудное»

Интервью с редактором Православной газеты "Благовест" Антоном Жоголевым.

Редактору Православной газеты «Благовест» Антону Евгеньевичу Жоголеву 1 августа исполняется 40 лет. К этой дате мы решили сделать интервью с ним.

— Хотелось бы начать интервью неожиданно для вас: читали ли вы у Евтушенко стихотворение «Когда мужчине сорок лет»?
Когда мужчине сорок лет,
ему пора держать ответ:
душа не одряхлела?..

— …перед своими сорока,
и каждой каплей молока,
и каждой крошкой хлеба…
Есть стихи, которые не оцениваешь, хорошая это поэзия или плохая. Евтушенко не является близким мне поэтом, хотя отдаю ему должное. Когда стихи созвучны, их уже не оцениваешь как поэзию. Да, с этими стихами мне пришлось познакомиться, потому что время пришло их прочесть. Хотя это стихотворение очень многословное, но в первых двух четверостишиях самое главное сказано. Потому что действительно это особый возраст — сорок лет. Но все же для верующего человека это еще… молодость. Известный духовный писатель Сергий Фудель спросил у своего старца, великого подвижника и молитвенника, про отца Павла Флоренского: как он относится к его трудам. Тот ответил: «Хорошо, конечно, но… молодой еще!». То есть молодой — в духовной жизни это недостаток, достоинство — зрелость. А ведь к тому времени Флоренский уже написал свой главный труд «Столп и утверждение истины»… Поэтому если говорить по-церковному, то это возраст еще юношеский. А с привычной житейской позиции это, конечно, много. Больше половины уже прожито. И к стихам Евтушенко уже подходишь всерьез. Он уловил что-то очень правильное: то, что это возраст малого суда. Только это суд собственной совести. Это должен быть строгий суд, потому что можно уже посмотреть не только вперед, как мы обычно смотрим — все вперед, вперед, — а уже можно и назад… И увидеть, где тебя этот небольшой юбилей застал. И я, конечно, не больно-то радуюсь этому юбилею, хотя, еще раз повторю, духовно это еще не возраст. В тридцать девять лет Серафим Саровский только-только еще из иеродиакона стал иеромонахом, вся его духовная жизнь была впереди — еще было далеко и до пришедших к нему разбойников, и до медведя, которого он потом кормил с руки. Все было впереди. Я себя с Серафимом Саровским, конечно, не сравниваю, но все же надеюсь, что и у меня не все позади. Евтушенко по-светски очень правильно подошел к этому вопросу. И не случайно в этом стихотворении вдруг появилось у него Имя Божие! Хотя я вообще не понимаю, как в стихотворном сборнике 1975 года могли оказаться эти строки:
Когда мужчине сорок лет,
то снисхожденья ему нет
перед собой и Богом…

Это пока еще разговор между собой и Богом. Когда мы еще можем что-то сказать. На Страшном Суде мы уже сказать ничего не сможем, будут говорить наши дела, будут говорить Ангелы и демоны. А пока мы еще можем и сами говорить с Богом, со своей совестью…
Я подхожу к своему сорокалетию по-деловому. Да, кое-что сделал, а сколько не сделал… Могло быть лучше, но могло быть и хуже. К сожалению, годы — это утраченные возможности. Каждый год отнимает какие-то возможности. Хотя — вспоминаю свою юность — я, конечно, не думал, что в сорок лет буду в том качестве, в той ситуации, в какой нахожусь сейчас. Но, наверное, это хорошо. Если бы исполнились мои тогдашние юношеские мечты, это было бы гораздо хуже. Для моей души, для дела, которому служу. Поэтому — слава Богу за все! Вот с этим чувством — слава Богу за все! — я и подхожу к первому своему юбилею.
— Эти годы вместили в себя очень многое. И самое главное, наверное, — создание газеты?
— Зрелость моя личная совпала со зрелостью «Благовеста», я так считаю. Мне сорок, а газете «Благовест» на следующий год будет пятнадцать лет. Возраст газеты немножко по-другому определяется, но это тоже возраст зрелости. Далеко еще до старости, я надеюсь, но это уже и не ветреная юность. Я газету начинал в 25 лет, когда совсем другая ситуация была в жизни страны, все было другое. Тогда в принципе не на кого было и опереться. Только на Бога. В епархии действовали всего два храма, был Архиерей — тогда Владыка Евсевий — и всего несколько священников. Среди них был, спаси Господи его, отец Иоанн Гончаров, через мудрость и обаяние которого прошли в те годы, наверное, около половины нынешних самарских священников. Все создавалось на наших глазах, епархия наша набирала мощь. Я считаю, что главный итог нашей работы в том, что церковная жизнь в Самаре сейчас совсем другая, и это произошло не без нашего участия. Я это скромно говорю, потому что это действительно так, потому что «Благовест» поучаствовал во всех этих процессах.
Вот сейчас юбилеи уже начались: десять лет исполнилось паломничеству «Волга Православная», а когда-то мы с отцом Игорем Макаровым (но тогда-то он еще не был священником) все это начинали делать и не думали, что будет такое долгое плавание… Сейчас в Самаре сложилась добрая традиция совершать крестный ход 2 июня, в день Святителя Алексия, от Покровского собора к часовне Святителя Алексия. Но ведь еще надо было эту часовню построить! Помню, был такой момент в моей жизни, когда я просто взял лопату, пошел туда и маленький крестик поставил в знак того, что там будет установлен храм. Твердой уверенности в том, что он там будет — «земной» уверенности, — не было, но была Небесная уверенность в том, что Бог поможет. Копал я землю и думал: будет храм или не будет — но мы ставим здесь крест, значит, должен быть! А нам говорили: «Зачем вы это делаете? Рядом проходит канализация, тут проблем много!.. Найдите какое-то другое место». А один богатый человек — имени его я не буду называть, потому что он ни в чем не виноват, — сказал мне: «Хорошо, я дам тебе денег на часовню. Только поставишь часовню в той части набережной, где у меня ларьки и прочее. А если будешь здесь ставить, то я помогать не стану». Я ответил: «Святитель Алексий именно здесь был, на этом месте, и я не могу перенести часовню». — «Ну, — говорит, — тогда строй сам». И что же — построили. Построили, и стоит там, где надо.
Но это видимые рубежи. А самое главное не в этом. Главное в том, что через газету «Благовест» сотни, если не тысячи людей укрепились в вере. Я думаю, что эти люди тысячами исчисляются, хотя не могу утверждать наверняка, это невозможно взвесить и измерить. В этом смысле время прошло не зря. А годы, которые были до начала «Благовеста» — я думаю, это была какая-то подготовка.
Я самарец, из журналистской семьи. После школы учился в Питере на журфаке. Думал, что буду служить своей гордыне, а Господь мне готовил совершенно другое. Другую журналистику, другую стезю. Как профессионал я — наверное, можно к сорока годам это смело сказать — состоялся. Но что такое весь наш профессионализм в очах Божиих? Это совсем не то, что мы думаем. Надо состояться не как сварщик, актер или журналист, а как Христианин в первую очередь. А профессия — только подспорье, чтобы Богу служить. Это рычаг, с помощью которого Архимед, говорят, пытался Землю перевернуть. В этом смысле журналистика как профессия дает возможность послужить Богу. Я за это очень благодарен. И годы, которые меня подготавливали к этому служению, видимо, были тоже не зря. В них было много лишнего, но все-таки они были не зря. Не зря был Петербург с его особой атмосферой, полустоличной и полудиссидентской, не зря была русская провинция, достаточно заштатный по тем временам Курск, где я начинал работать, и Якутия с ее алмазами — все было не зря. Даже работа на «скорой помощи» — она научила видеть страдание, чувствовать чужую боль… Но все это было подготовкой к главному делу — служению Христу. А уж как мы Ему служим, об этом надо не в интервью говорить. Уж когда доживем до того часа, когда нас спросит Сам Господь, тогда все и выяснится, а пока Господь дает силы, надо трудиться, не задаваясь лишними вопросами…
— В вашей семье, насколько мне известно, сложилось особенно трепетное отношение к Преподобному Серафиму Саровскому…
— Батюшку Серафима я очень люблю и почитаю. Я ведь родился в его день,1 августа, моя жена Людмила родилась 15 января, в зимний праздник Преподобного Серафима. А дочь Анна родилась на Зачатие праведной Анны — в этот день Батюшка Серафим «зачал» великую Дивеевскую монастырскую общину… Так что у нас семья Батюшкой устроена…
Был такой забавный случай несколько лет назад. Я приезжаю в Дивеево, а у меня с собой была фотоаппаратура, и я просил, чтобы меня поселили где-то в монастырской гостинице, — так, чтобы вещи были в безопасности. Не очень довольны они были, что я требовал к себе особого отношения, и говорят: «Мы на вас должны заполнить анкету». Услышав, что я родился 1 августа, молоденькая послушница как-то изумленно посмотрела на меня, этот день для нее тоже был дорог… Сразу ко мне отношение изменилось… В хороший день я родился! И очень приятно, что этот день с каждым годом становится все более праздничным. 1 августа ведь и появилось-то сравнительно недавно в нашем церковном календаре по-настоящему. Ну, был такой праздник, давно чтили святого, но сейчас значимость Серафима Саровского в жизни всей России возрастает. Это видно невооруженным глазом, чтобы понять это, достаточно просто прийти в храм в этот день. А Дивеево действительно становится Лаврой, мировым центром Православия, духовным центром России… И конечно, всегда радостно праздновать свой день рожденья в такой большой церковный день. Всегда стараюсь причаститься в этот день, хотя день Ангела у меня попозже, на Антония Римлянина.
— Вы чувствуете в своей жизни покровительство преподобного Антония?
— Стыдно сказать: молюсь этому святому, но вот где только я не побывал за эти годы, и на Святой Земле, и на Афоне, и у мощей Николая Чудотворца в Италии, а в Новгороде Великом, где «мой» святой лежит мощами, где даже сохранился камень, на котором он приплыл, до сих пор не побывал. Единственное, что меня отчасти оправдывает — на нашей интернет-конференции на сайте «Благовеста» есть один участник из Новгорода, Игорь, я просил его, чтобы он кланялся от меня святому Антонию. Надеюсь, что он эту мою просьбу выполняет.
Но главная встреча, конечно, не физическая, а духовная, молитвенная, и я в молитве всегда обращаюсь к нему. Вообще житие Антония Римлянина заставляет в изумлении умолкнуть. Это что-то такое, что уже никаким земным координатам не подчиняется. Насколько я знаю, не просто на камне нельзя плыть по морю, но и из Италии ни на чем нельзя в Новгород приплыть, потому что Новгород стоит на внутреннем море, озере Ильмень. Я думаю, его еще и по воздуху носил Господь. В его житии проявилось Божие всемогущество. На нем Господь показал такие дивные чудеса — потому что Антоний проявил свою ревность по Бозе, верность святой Православной Церкви. Он жил в Вечном городе — Риме, но не впал, как большинство в этом городе, в ересь латинскую, остался верен Православию, и за это Господь привел его на Святую Русь. В землю обетованную, которой и стала для всего мира Россия. Это удивительный, великий святой. Я всегда молюсь ему. А когда случаются ситуации, которые кажутся безысходными, порой вспоминаю, что и в ситуациях еще более безысходных Господь помогает найти выход.
— В нашей жизни, когда нередко одолевает растерянность: как поступить, — пример Православных святых и учит спасительной твердости в вере.
— Да, если раньше в молитве я больше обращался к Богу с конкретными просьбами, то сейчас прошу, чтобы Господь дал еще и твердости. Твердости не той железобетонной, которая не воспринимает стонов и боли чужих людей, — нет, конечно, — но чтобы не уступить духу века сего. По крайней мере, эти компромиссы свести к минимуму. Идти на них, конечно, приходится. Твердости прошу у Бога и какой-то мудрости, потому что хоть и дожил до сорока лет, и борода начинает седеть, но, конечно, мудрости еще не хватает. А в том деле, которое мы делаем, цена ошибки, может быть, даже сродни хирургической. Как хирургу нельзя ошибаться, потому что от его умения зависит жизнь пациента, так и у нас. Газете «Благовест» доверяют тысячи людей. И если мы в чем-то серьезном ошибемся, — может, Господь нас и простил бы за наши личные грехи, но это уже будут не только наши грехи. Поэтому я каждое утро начинаю с молитвы о том, чтобы Господь мне дал духовной мудрости. Ну и еще смирения. Как у большинства наших современников, его у меня мало.
— В вашей жизни было много встреч, которые наложили особый отпечаток на всю дальнейшую жизнь…
— Это удел всех журналистов, ну а духовный журналист, Православный, чаще встречается с людьми, особо отмеченными Богом. Я много раз говорил уже и писал о блаженной схимонахине Марии, о схиигумене Иерониме, о том, что протоиерей Иоанн Букоткин был духовником и моим, и редакции — все это читателям известно. Без них, наверное, ничего серьезного бы не было. Мы бы, наверное, были не последним Православным изданием, но то, что мы сделали — а «Благовест» все-таки внес в современную Православную жизнь какую-то свою струю, — это, конечно, их молитвами. И молитвами наших читателей. В числе тех, кто сыграл важную роль в моей жизни, я еще назвал бы протоиерея Иоанна Державина. Он был человек сильной молитвы и глубокой веры, настоящий Православный священник, образ пастыря. На обратной стороне священнического наперсного креста есть слова: «Образ буди верен». Отец Иоанн Державин соответствовал этим словам. Это был для меня первый пример такого настоящего, корневого священника.
Господь сподобил меня встречаться и с людьми иного уровня. Я хочу сказать о Священноначалии. Это, во-первых, Владыка Евсевий, первый Архиерей, который благословил меня на этот труд. Что это человек большой ревности по Бозе, защитник Православия, верующие самарцы помнят. Он в свое время был наместником Троице-Сергиевой Лавры. Я помню, как схиигумен Иероним говорил: «Когда его перевели с этой должности на другую, все масоны возрадовались». Уж не знаю, о каких таких «масонах» он говорил, но вот такая оценка одним подвижником деятельности другого. То, что он когда-то благословил меня на работу в «Благовесте», конечно, очень значимо, я это помню. Владыка Евсевий давно уже на Псковской кафедре, но каждый год на Рождество и на Пасху я шлю ему открытки и всякий раз от него с трепетом жду ответа. Слава Богу, приходят ответные поздравления, не забыл нас Владыченька, и может быть, даже помянет меня в молитве. А молитва у него, я знаю, сильная. Интересно, что первым Архиереем на только открытой Самарской кафедре тоже был Евсевий. И первым Архиереем после годов застоя тоже стал Владыка Евсевий. Митрополит Иоанн просиял на Церковной ниве уже в Петербурге, его новое служение уже было там. А вот Архиепископ Евсевий начинал возрождать церковную жизнь в новых условиях здесь, в Самаре.
Не могу не упомянуть Митрополита Иоанна. Я несколько раз с ним беседовал, два раза как журналист, один раз просто беседа была, которая не вылилась в интервью. Просто посмотреть на него, взять благословение, что-то спросить, узнать его мнение о каких-то вопросах — очень важно, потому что это был подвижник, и не просто старец, а старец, облеченный саном Митрополита. Я счастлив, что Господь меня с ним свел. Мы не были как-то близко знакомы, он уже тогда вошел в питерскую жизнь, но он приезжал в Самару, он любил этот город, и, я чувствовал, для него было удивительно, что в Самаре началось такое мощное движение, та волна, которую поднял «Благовест», и он это движение поддержал… А еще несколько раз он мне снился, и эти сны были для меня знаменательны. Я думаю, что он и сейчас духовно печется о Самаре, печется и о нас.
Особо хочу сказать о Владыке Сергии, под Святительским омофором которого мы работаем уже двенадцать лет! Архиепископ Сергий — это человек, которого вымолила Самара. Еще блаженная Мария Ивановна за двадцать лет до его приезда на Самарскую кафедру молитвенно призывала его сюда, предсказала ему служение на Самарской земле. Милость Божия, что Владыка Сергий дал нам возможность под своим омофором, по своему благословению трудиться и дальше на этой ниве. И мы знаем, что Ангел Самарской Церкви всегда очень сильно связан со своей паствой. И очень хорошо, что такой яркий Архиерей сегодня служит в Самаре.
А еще ведь были встречи и с другими Архиереями. Вряд ли я когда-то забуду разговор наш, довольно долгий и неформальный, с Архиепископом Екатеринбургским и Верхотурским Викентием. Это человек, который при твердой аскезе, правильных, четких, таких «старорежимных» церковных ориентирах ведет себя совершенно мощно, по-новому, свежо, при том что все знают, что это аскет и традиционалист, которого даже близко ни в чем не коснулся либерализм. Известна его четкая позиция по ИНН, как он мужественно говорил об этой проблеме, и по другим вопросам. Сколько он сделал по расширению почитания Царской Семьи, по созданию монастыря Царственных Мучеников на Ганиной Яме. Но при всем при этом он работает как Архиерей новой волны: в Екатеринбурге создан первый Православный телеканал, действует круглосуточный радиоканал, выходит сразу несколько печатных изданий. Для меня как журналиста все это очень высокие критерии. Общение с таким Архиереем, конечно, духовно обогащает. И то, что есть молитвенная связь — я прошу его святых молитв в каждом письме-поздравлении — это тоже очень важно. И такие встречи порой одаривают не менее, чем встречи с духоносными старцами. Я не сравниваю одно с другим, есть благодать старческая, а есть благодать святительская. И той, и другой, слава Богу, «Благовест» не обделен.
— У каждого человека свое представление о счастье. У вас к сорока годам сложилось свое понимание, что значит — счастье?
— Мне многие люди говорили, что я счастливый человек. И я думаю, что, наверное, действительно это так. Потому что делать дело, которое любишь, — это великое счастье. Служить Церкви — это вообще такое счастье, которое нельзя измерить. Потому что Господь не в меру дает духа любящим Его. И вот когда ты выполняешь волю Божию, радуешься и счастлив гораздо больше, чем когда ты выполняешь волю свою. Когда удается волю Божию выполнять, это действительно счастье. А газета «Благовест» — это ведь соработничество с Господом. Потому что своими силами мы можем только грешить. Но настоящее счастье — всегда трудное счастье.
— И последний вопрос — о перспективах…
— Работать хочется. У нас ведь даже какая-то жадность есть на работу… Ведь, действительно, Богу служить хоть порой и тяжело, а все равно в радость. Но никакие юбилеи, никакие медные трубы креста от нас никогда не заберут. Христианин должен готовить себя не к медным трубам, которые если иногда и случаются, то как исключение, готовить себя к искушениям, испытаниям. К своей личной Голгофе. К этому и нужно готовиться всю жизнь. Вот прошу Бога и о том, чтобы быть мне и остаться верным. В этом и счастье, и радость, и силы, и долг. Прошу об этом и молитв наших читателей.

Снимок сделан во время паломничества на Святую Гору Афон в июне 2004 г.

Ольга Ларькина
15.07.2005
929
Понравилось? Поделитесь с другими:
См. также:
1
5
1 комментарий

Оставьте ваш вопрос или комментарий:

Ваше имя: Ваш e-mail:
Содержание:
Жирный
Цитата
: )
Введите код:

Закрыть






Православный
интернет-магазин



Подписка на рассылку:



Вход для подписчиков на электронную версию

Введите пароль:
Пожертвование на портал Православной газеты "Благовест":

Вы можете пожертвовать:

Другую сумму


Яндекс.Метрика © 1999—2024 Портал Православной газеты «Благовест», Наши авторы

Использование материалов сайта возможно только с письменного разрешения редакции.
По вопросам публикации своих материалов, сотрудничества и рекламы пишите по адресу blago91@mail.ru