Царский звон

…Я слышала царский звон! Как передать его словами? Невозможно — все равно что пытаться на пальцах объяснить глухому всю красоту и мощь музыки Бетховена. Это надо слышать!.. Гулкие удары огромного колокола — и радостные переливы колоколов поменьше, и этот торжествующий звон с почти 48-метровой высоты разливается во всю необъятную ширь степного раздолья и льется над Монастырской горой, где из великолепного храма Рождества Иоанна Крестителя открывается вход в Святые Пещеры, и, наверное, сквозь земную толщу отзывается в глубинах самого подземного монастыря… Батюшка Антоний из какого-то оренбургского села размеренно бил в колокол-благовест, а на самой верхотуре колокольни звонил во все колокола Владимир Петровский — один из лучших звонарей России. В село Покровка Новосергиевского района Оренбургской области его пригласили из Архангельска не только для того, чтобы украсить праздник особыми звонами, но и для настройки звонницы. Этот царский звон, услышанный в двух шагах от рокочущего большого колокола («Берегите уши!» — предупредил звонарь), надолго остался неумолкающим гимном в душе. Для меня он стал великолепным заключительным аккордом интервью, которое здесь же, рядом с колоколом-благовестом, на смотровой площадке только что увенчанной куполом и крестом колокольни дал редакции «Благовеста» звонарь Владимир Марьянович Петровский. И оказалась я на этой немыслимой для меня высоте только благодаря Петровскому! На мои неловкие попытки отказаться: «Не-ет, ни за что, да я выше первого пролета не поднимусь!» — он просто взял меня за руку и спокойно повел по лестнице, по пути рассказывая интереснейшие истории о далеких храмах и монастырях, о колокольнях, о отпечатке многих ладоней, оставленном на стене одной такой колокольни... А когда огляделась, отдышалась, тут уж и разговор пошел вполне серьезный. 

— Владимир Марьянович, в каком храме вы служите звонарем?
— Это Успенский храм города Архангельска. Храм строящийся, но службы уже ведутся — под патронажем Архимандрита Трифона (Плотникова), настоятеля Антоние-Сийского монастыря. В этом храме звоню я, и там же в мое отсутствие звонит мой сын. Сыну нынче 24 года, и половину своей жизни — двенадцать лет — он со мной на колокольне.
— Семейное дело? А вы сами давно стали звонарем?
— Вот уж двадцать лет, как я занимаюсь звоном. И к этому главному в моей жизни делу меня Господь привел. Потому что все в моей жизни переходило из одного в другое качество, все было так логично, так разумно, что по-иному, наверное, я бы, грешный, никогда и не догадался. Дело в том, что я музыкант-профессионал. Двадцать лет отдал джазу, играл на ударных инструментах. Но так как я человек любознательный, в 1985 году решил стать еще и экскурсоводом. В 1986 году взял на разработку экскурсию, которая называется «Деревянное зодчество Севера» — история, архитектура, словом, объемный материал о северной старине. Это выездная экскурсия, за двенадцать километров от города. Музей деревянного зодчества «Малые Карелы» открыт в начале 70-х годов. На это место, где ничего не было, свезли деревянные архитектурные памятники, которые остались на Архангельской земле, — Георгиевскую церковь, Вознесенскую церковь, несколько колоколен, часовни, амбары…
Вот там, в старинном Никольском храме (ровесник Архангельска!), и плюс еще интерьеры музея, я стал водить экскурсии. А там были колокола… И тут сотрудники музея мне предложили: «Ты же музыкант-ударник, займись колоколами».
Мне вначале был просто интересно: я услышал совершенно новое для себя звучание. Ведь колокол, если его внимательно слушать, вбирает в себя массу звуков. Это единственный предмет, который создает созвездие обертонов! Все остальные инструменты — струна ли, или какой-нибудь иной музыкальный предмет, они однотонны.
— Чистый звук…
— Да, чистый звук, единственная нота. А здесь же целая палитра. И вот так Господь через мой профессиональный интерес привел меня к колоколу. Особо-то я и не был воцерковлен в то время, я был, что называется, «продукт соцреализма». Но вот заинтересовался как музыкант, стал заниматься колоколами — и стал создавать уже какие-то свои вещи. В конце концов стал зачинателем направления, которое сегодня развито не только у нас, но и за рубежом, современное колокольное искусство, modern music bells. Стал сочинять различные композиции — «Лесная сказка», «Altostratus lentikularis» — «Высокие перистые облака». Такое удивительное природное явление невероятной красоты, я когда прочитал о нем, то захотелось как-то отобразить его, а в чем? — именно в колокольном звоне.
В 1978 году я побывал на Соловках, и от этой поездки осталось непередаваемое впечатление. Не столько от монастыря, потому что монастырь в то время еще не был восстановлен, сколько от самой природы, неповторимой архитектуры, кремля, от озер… Я думал: в чем же отобразить это все? Я немножко рисую, сочиняю, на барабанах и тарелках что-то соображал. Но чувствую — это все не то. И вот когда я работал в музее, именно в колоколах родилась композиция, которая сейчас известна всему миру и которая называется «Сказание монаха».Я рисовал в колокольном звоне запавшую в душу картину…
И так я рос, рос и дорос до того, что отец Василий Лобко, настоятель нашего храма Всех Святых в городе Архангельске, нынче он уже за штатом, старенький, а вот тогда, в 1990 году, он мне говорит: «Владимир, помоги-ка ты нам, на Пасху позвони!». Я пришел: колокольня — скворечничек небольшой, какие-то колокола там были. Что-то я сыграл: побренчал что-то… Но всем понравилось, все порадовались. Впервые я в храме так вот встретил Пасху, впервые соприкоснулся с миром духовным.
— А вы тогда уже были крещены?
— Я крещен сызмальства, бабушка моя была — дай Бог всем такую, она никогда ничего не боялась. Собственно, благодаря ей еще и осталась с детства привычка носить крест… Ну креститься-то поначалу сложно было. Смущение одолевало. Потом батюшка спрашивал: «Ну как, первый крест у тебя тяжел был?»
После той Пасхи другой священник, друг отца Василия, услышал, как стали звонить в его храме колокола, и спросил: «Это кто у тебя так настроил колокола? Дай мне этого звонаря!»
И пошел я от храма к храму. На сегодня уже 115 храмов прошел, настроил там колокола. Двадцать лет позади, это, конечно же, огромный труд. Даже удивляюсь сам себе: неужели я это смог?..
Вот таким образом я пришел в колокола. В этом году мне пятьдесят лет, тридцать лет творческой деятельности, я еще поэт и композитор, пишу авторские песни. И здесь, в Покровке, может быть сегодня вечером или завтра будет мое выступление, я под гитару буду петь свои песни.
— У вас интересное отчество: сербское?
— В нашем роду много кровей смешано: польская, украинская, были выходцы с Западной Украины… Это папа мой, Царство Небесное, оставил мне такое отчество. Православный человек, верующий был.
— В Оренбуржье вы впервые?
— Нет, здесь я человек знакомый. Еще в 1992 или 1993 году, в бытность Виктора Степановича Черномырдина премьер-министром на его средства в родном для него Оренбуржье был построен храм Иоанна Богослова в Черном Отроге, и меня пригласили устанавливать и настраивать колокола. В это время приезжает туда отец Николай Стремский и приглашает меня, как завершу работу, к себе в Саракташ, в Обитель Милосердия. Тогда еще там старый храм Симеона Верхотурского стоял, еще Троицкой колокольни не было… Гимназия Православная только строилась. Отец Николай попросил меня привести в порядок ту колокольню, которая тогда была в обители. Потом был Орск, Первомайское… Сейчас вот планируется поездка в город Гай, к отцу Димитрию, там поработаю.
Сегодняшний праздник прошел очень благостно, так по-доброму, именно по-Православному. И само это место благодатное. Оренбургскую природу очень люблю. Вот только ветра… А то и — даже и ветра хороши. Особенно когда жарко, а на колокольню поднялся, и тебя обдувает. Нет, здорово!..
— А ведь когда вы приезжаете, то еще и узнаете какие-то удивительные истории…
— Конечно! В Соловецком монастыре, поднимаясь на старинную колокольню, увидел такую картину. Там широкий подоконник, такая же ниша, как здесь. И на подоконнике в старых кирпичах отпечаталась ладонь. Представляете: вот те монахи, которые сотни лет назад жили там, поколения за поколениями, они поднимались на колокольню — и всякий раз прикладывали ладонь к этому месту. Но это сколько же лет надо было там ходить по этой лесенке, сколько молиться!.. Этот отпечаток и сейчас там остался, его можно увидеть.
— Были, наверное, и встречи с такими духовными людьми, отсвет от которых остается надолго…
— Что ни поездка — то встреча с людьми, со многими из них роднишься на всю оставшуюся жизнь. Самый первый такой человек для меня — отец Евстафий, ныне он Епископ Читинский. В 1991-92 годах я работал в Ярославле. Там есть Спасо-Преображенский монастырь, сейчас это музей. Я в нем сначала настраивал большую надвратную колокольню, а потом и малую звонницу. Мы собирали звоны со всех заброшенных храмов Ярославля. И пригласила меня в Толгский монастырь его настоятельница игумения Варвара. Приехал я туда, и меня познакомили с Архимандритом Евстафием (потом он еще был настоятелем Спасо-Яковлевского монастыря в Ростове Великом). Это было первое мое общение со священником такой высокой духовности, и он со мной очень долго беседовал. Отец Евстафий стал для меня первым духовником. У меня сейчас нет с ним связи, но вот эти дни в Толгском монастыре и двухдневная беседа с ним остались в памяти на всю жизнь. Это был первый человек, который показал мне Свет… А потом в жизни было много благодатных встреч.
— Кроме сына у вас есть еще ученики?
— Есть ученики — и у них уже тоже свои ученики. Жизнь продолжается, и слава Богу. Когда я организовал школу звонарей в Малых Карелах, ко мне люди поехали. Но тогда-то я столкнулся с серьезной проблемой. Я человека обучил, он приехал к себе в Ростов Великий, а там на звоннице все по-другому. Ему не дали перестроить колокола под себя, и работать он не смог. Я считаю, что школы нужны, но — как испокон веков было: мастерство рождалось на местах. Вот ты пришел в этот храм, работай, учись, набирайся опыта. Секреты мастерства перенимай — они ведь обязательно есть, всегда какая-то интрига должна быть. А так — пришлют тебе из какого-то центра, московского или другого, рекомендации, а что ты с ними на своей, конкретной, звоннице будешь делать? Вот эта колокольня — уникальное сооружение, такого больше нигде в мире нет. И звон здесь тоже уникальный, рожденный в единении с природным ландшафтом, с архитектурой, с акустическими особенностями именно этой колокольни.
Да, но вот к большому колоколу-благовесту хомуты сделали абсолютно некачественно! Лишь бы закрепить — закрепили, а потом и бросили. Даже и гайки все зачем-то заварили. Это без меня ставили, придется перевешивать все как надо. Но вот сейчас попробуй его демонтируй: это надо все срезать. И язык не так закрепили — на металл. Совершенно непрофессионально установили колокол. И если оставить как есть, то недолго он прослужит. А колокол большой, 3 тонны 300 килограммов. Я как-то приехал в один монастырь, послушал их звон и удивился: «А что в большой колокол не звоните?» — «Опасно! У кольца уже выработка 90 процентов». Хорошо, Владимир Марьянович (это он о себе — О.Л.) приехал, кожу привез. Мы нарезали кожу, колокол сняли, все перевязали заново. Там колокол 14 тонн весит, язык около восьмисот килограммов, поэтому специальная вязка была сделана. И теперь все — качай сколько надо, колокол еще долго прослужит, до скончания века. Потому что по уму все сделано. А так — ну год качается, полтора, а потом-то ведь не увидишь, когда он сотрется. И, не приведи Бог, в самый ответственный момент как ухнет — были такие случаи! Так что батюшки, когда заказывают колокола, должны все это учитывать. Если вы хотите, чтобы колокола звонили профессионально, то и устанавливать их, настраивать должен хороший специалист.
…Конечно, каждая поездка — это пополнение духовного багажа, какое-то укрепление. А увиденное и пережитое тоже не должно пропадать. Сейчас я готовлю к изданию книгу «Дорога в колокольный звон» и надеюсь, что она выйдет. Потому что дело это нужное людям.

На снимках: звонарь Владимир Марьянович Петровский у колокола-благовеста; вид со смотровой площадки колокольни храма Марии Египетской. Справа — храм Рождества Иоанна Крестителя и вход в Святые Пещеры, слева — монашеский корпус с домовой Никольской церковью.

Ольга Ларькина

Фото Георгия Воропаева, пос. Новосергиевка Оренбургской области.

01.06.2007