«Мы всегда хотели жить в России»

В Советском Союзе многих вынужденных эмигрантов ждали концлагеря, обвинения в предательстве, но они все равно возвращались на Родину.

Говорят, газета живет один день. Прочитали, положили на полку — и… забыли. Далеко не всегда это справедливо по отношению к материалам духовным. А публикации на интернет-сайте и вовсе доступны в любое время, их читают и через несколько лет после первого выхода в свет.
На опубликованную в 2004 году статью «Мой дед был крестным Цесаревича…» Ирина Георгиевна Эсаулова откликнулась почти через пять лет.. «С большим трепетом читала воспоминания Конкордии Георгиевны, так как для меня очень близки ее воспоминания о Китае, о Дальнем Востоке, об Австралии, — писала Ирина Георгиевна. — Мы, правда, выехали из Китая в1956 году и сразу — в Россию, многое пришлось пережить моим родственникам, которые выехали раньше: и концлагеря, и — расстрел старшего брата моего отца. В Австралии, в Сиднее тоже живут наши родные. Сейчас в память о моих родителях, дедах и прадедах составляю «Древо жизни», записываю кое-что о жизни в Китае, хотя я жила там до шести лет, но о многом помню, стараюсь записать для своих детей и внуков, думаю им будет важно, как и для нас… Спасибо за статью и воспоминания. С уважением Ирина Георгиевна Рожкина (Эсаулова)».
Завязалась переписка, и по просьбе редакции Ирина Георгиевна написала об истории своей семьи, прислала фотографии.

Родоначальников нашей семьи по линии мамы мы знаем в четвертом поколении. Мой прапрадед Трофим Андреевич Синецкий (1853 -1908 гг.) был донским казаком, в 1886 году переехал с Дона на Дальний Восток, в г. Благовещенск, где организовал свою почту и разводил лошадей. Какой казак — да без коня!
В те годы на Дальнем Востоке по проекту Министра финансов графа С.Ю. Витте начиналось строительство КВЖД — Китайско-Восточной железной дороги, благодаря которой намеревались укрепить дальневосточные границы. Как и многое россияне, прадед переезжает в г. Харбин, ставший впоследствии оплотом и столицей русской эмиграции. Открыл там свою хлебопекарню, вырастил пятерых сыновей и двух дочерей, одна из которых,  Прасковья Трофимовна Синецкая,  и стала нашей прабабушкой. Недавно благодаря интернету мы с моей сестрой Еленой в списках жертв репрессий нашли упоминания о старшем брате нашей прабабушки Данииле Трофимовиче Синецком (1893-1938 гг.), который работал юрисконсультом Треста ресторанов в г. Хабаровске, в 1938 г. был расстрелян по печально известной 58-й статье. А на обороте хранящейся в семейном архиве фотографии Даниила Трофимовича с женой мы с сестрой обнаружили надпись, из которой узнали, что и его жена Лидия Алексеевна, которая в 30-е годы работала в крайкоме союза госучреждений г. Хабаровска, также была осуждена по 58-й статье и расстреляна тогда же, в 1938 году. Там, в безымянных могилах, они и похоронены, а два милых мальчишки на фотографии — их сыновья. И по воспоминаниям прапрабабушки мы знали, что у Даниила Трофимовича и Лидии Алексеевны было два сына — Георгий Данилович и Борис Данилович Синецкие. Один из них погиб во время Великой Отечественной войны, судьба другого нам неизвестна; надеюсь, это белое пятно в нашем родословном Древе с помощью Божией удастся заполнить.
Судьба другого брата прабабушки, Николая Трофимовича Синецкого, по некоторым сведениям, прошла через магаданские лагеря, а последние годы он жил в Крыму, в Абрау-Дюрсо. Один из племянников в 1960-е годы его разыскал, но Николай Трофимович не захотел общаться, видно, настолько засел страх от пережитого в годы репрессий.

Моя прабабушка, Прасковья Трофимовна Синецкая-Дудакова-Збитская-Щербакова (1887— 1969 г.г.), прожила долгую и непростую жизнь. Многое пришлось пережить еще в юности, затем — гибель первого мужа Степана Ивановича Дудакова, купца 1-ой гильдии, который из России возил товары в известный Торговый дом «Чурин и Ко» в г. Харбине. Кстати, магазин и торговая марка купца И.Я.Чурина до сих пор сохранились в Харбине, несколько измененные на китайский язык — «Цулин». Однажды при перевозке товаров через границу С.И. Дудаков был убит китайскими «хунхузами», организовавшими «Боксерское восстание» и выступавшими против заселения иностранцами Китая. Восстание ихэтуаней произошло на рубеже столетий, в 1899-1901 годах, и, значит, именно в это время мой прадед Степан Иванович погиб.
По фотографиям и воспоминаниям современников, прабабушка была красивой и статной, остроумной женщиной, замечательной хозяйкой и заботливой матерью. Предметом моей гордости с детства был известный факт среди родных, что из-за нее была дуэль среди ее поклонников. Это мне казалось так романтично, в духе пушкинских времен, а прабабушка не любила об этом вспоминать. И понятно: для человека верующего, православного, противоестественна такая бравада со смертью…
Впоследствии прабабушка еще дважды была замужем — за купцом Д.Н. Збитским, потом за дворянином М.А. Щербаковым, но всех пережила и воспитала не только свою дочь, но и свою внучку, нашу маму, и правнучек, нас с сестрой.
Моя бабушка Екатерина Степановна Дудакова (1905-1937 гг.) унаследовала стать и красоту своей матери. Кроме того, она была талантливой пианисткой, музицировала в кругу друзей и знакомых, которые собирались в определенные общества и клубы — такие, как Чуринский клуб. По многим сохранившимся фотографиям видно, что культурная жизнь русской эмиграции была насыщенной, чтили все Православные праздники и традиции.
В 1926 году моя бабушка сочеталась законным браком с Даниилом Афанасьевичем Сорокиным (1898 — 1930 гг.), он был поручиком Белой армии. Даниил Афанасьевич погиб в 1930 году во время советско-китайского конфликта на КВЖД, 1929-31 гг. К несчастью, белоэмигранты в этом конфликте оказались разменной картой в политической игре гоминдановского правительства Чан-Кайши — как между собой, так и с Советским Союзом. Мало воспоминаний о Данииле Афанасьевиче было в нашей семье, это была запретная тема, особенно, когда мы приехали в Советский Союз в 1956 году. Моя бабушка, Екатерина Степановна, ушла из жизни в самом расцвете, когда ей было 32 года, оставив на попечение прабабушки свою дочку, мою мамочку, Ольгу Даниловну Сорокину (1927-2002 гг.). Это был очень тяжелый период жизни прабабушки: оставшись одна, уже без мужа и дочери, с десятилетней внучкой на руках, нуждаясь в поддержке и помощи, сама она в силу своего доброго и отзывчивого характера помогала всем своим родственникам, которые безплатно жили в оставшемся после смерти мужа многоквартирном доме, служившем единственным средством дохода от квартирантов.
О своей мамочке могу написать только в превосходной степени! Красивой, доброй, отзывчивой, заботливой, любящей она сохранилась в нашей памяти — детей, внуков, всех ее друзей и знакомых. До замужества с нашим папой Георгием Сергеевичем Рожкиным (1926-1994 гг.) они с прабабушкой жили в Харбине. Мама часто вспоминала, как ее мама с самого раннего детства водила ее на концерты, обучала иностранным языкам. Самым ярким воспоминанием мамы был концерт Федора Ивановича Шаляпина, который проявил интерес к ней как самой маленькой слушательнице, и мама всю жизнь с трепетом пронесла это воспоминание.
Мои родители познакомились в отделе молодежи Советского гражданства. Отец к тому времени уже пережил арест японской жандармерией и направлен в концлагерь во время оккупации Японией Китая вплоть до освобождения советской армией. В 1945 году Генконсульством СССР был сформирован штаб обороны г. Харбина, в состав которого отец вошел и принимал активное участие по разоружению японских частей и охране государственного имущества. Затем отца зачисляют в Особый отдел 33 пограничного полка войск НКВД в качестве переводчика с китайского языка, где он внес свой вклад в полное изгнание японских войск из Китая. Отец был награжден медалью «За победу над Японией» от 7 мая 1946 года.
Моя мама, Ольга Даниловна, в годы борьбы с японскими захватчиками тоже не оставалась безучастной: так же, как и отец, принимала активное участие в Охранном отделе при Штабе обороны г. Харбина с 1945 по 1946 годы. А в 1947 году родители выехали в г. Дальний (ныне Далянь), где работали в «Обществе советских граждан СССР» в Комитете советской молодежи, председателем которого был А.А. Кириллов. Отец был членом Комитета и отвечал за Детский сектор, работал учителем физкультуры в советско-китайской школе. Мамочка тоже была активисткой, была собственным корреспондентом в Отделе молодежи, секретарем родительского комитета. Это время я уже сама помню хорошо. При «Обществе советской молодежи» было все так удобно организовано, все в одном месте. Детский сад, куда меня водили, и стадион, где постоянно проводились соревнования (мой папа был их активным участником), и клуб, и открытая эстрада, куда приезжали замечательные оркестры и артисты.
Один из таких концертов я запомнила на всю жизнь. Это было выступление известного в то время Эдди Рознера с его знаменитой золотой трубой — какими овациями его встречали! Я не знала тогда, что ему пришлось пройти магаданские лагеря, где он просидел 10 лет, вплоть до 1954 года. Так случилось, что много лет спустя мы оказались в 1976 году (по собственному желанию) в этом замечательном городе, где я и узнала, что Эдди Рознер сидел там 10 лет и организовал замечательный джазовый оркестр. В эти годы еще был жив знаменитый певец Вадим Козин, который даже после реабилитации так и не уехал из столицы Колымского края, и я имела честь и счастье видеть его, общаться, одно время мы были соседями. (Поймала себя на мысли, что невольно от воспоминаний о Китае перешла к воспоминаниям о милом моему сердцу Магадане, — но это совсем другая история…)

В отличие от информации о родных по маминой линии, которая сохранилась так подробно благодаря нашей прабабушке, о родных по линии отца у меня не так много данных, но я продолжаю их искать и собирать. Наш дед, Сергей Михайлович Рожкин, и бабушка Ирина Нестеровна — выходцы из села Иглино Иглинского уезда Уфимской губернии. Они были крестьяне. В начале ХХ века поехали на строительство КВЖД, где дед работал дорожным мастером. По мере строительства дороги перемещались вглубь Китая, на участке железной дороги от станции Борзи до Мукдена дед был уже начальником участка, и с 1929 года они переехали в Харбин. Семья была большая, четыре сына — Николай, Михаил, Борис, Георгий и три дочери — Зоя, Валентина и Тамара. На долю старших детей — Николая и Зои — выпала непростая и трагическая жизнь.
Николай (1908-1938 гг.) много учился и работал секретарем молодежной организации при КВЖД, поэтому в 1929 году, во время советско-китайского конфликта на КВЖД, был арестован гоминдановскими войсками Чан-Кайши и направлен в лагерь Сумбей, причем аресты сопровождались избиениями и увечьями. В 1930 году был освобожден китайскими властями согласно «Хабаровскому протоколу об урегулировании на КВЖД». Впоследствии Николай Рожкин выехал в Россию и служил в Красной Армии под командованием В.Блюхера вплоть до 1937 года, а в 1938 году по 58 статье расстрелян. По сведениям, у него родился сын Юрий, но чтобы уберечь его от репрессий, после ареста отца Юрию изменили фамилию на Рожков. Это еще одно белое пятно в нашем Древе, которое хочется заполнить.
Старшая сестра отца Зоя Сергеевна Рожкина, выехавшая в СССР в 1935 году в г. Омск, со 2-го курса мединститута тоже была арестована и просидела больше 15 лет в Карлаге. Реабилитирована после смерти Сталина, так и осталась жить в Карагандинской области, в г. Абае, где сейчас живет ее дочь Людмила со своими детьми и внуками.
Когда в 1956 году встал вопрос о том, куда выезжать из Китая, для моих родителей, брата отца Михаила Сергеевича, сестры Тамары Сергеевны и их семей вопрос был решен. Мой отец, я помню, сказал: «Русские должны жить в России». Само возвращение и долгий переезд с Дальнего Востока до Урала я очень хорошо помню, особенно когда все встали и запели со слезами на глазах: «Славное море — священный Байкал!» — мы проезжали мимо озера Байкал…
Брат отца Борис Сергеевич Рожкин и сестра Валентина Сергеевна Семенова (Рожкина) с семьями уехали в Австралию. И, слава Богу, они еще живы, им уже за девяносто лет, мы поддерживаем переписку с ними. А наших родителей уже нет более пятнадцати лет. Сейчас, когда переписываюсь со своим двоюродным братом Дмитрием Григорьевичем Семеновым, сыном Валентины Сергеевны, чувство тоски по России, русской культуре и литературе сквозит в каждом письме, у него огромная фильмотека, которую они, собираясь вместе, просматривают очень часто. Не знаю, как мне удалось передать дыхание утраченной эпохи, но все это я старалась написать и сохранить для наших детей и внуков, чтобы знали свои корни.
Когда я писала о том, что харбинцы вдали от Родины чтили и продолжали Православные традиции, это правда. Церковь была для русских в Харбине всем, только там можно было облегчить душевные раны, которые подчас кровоточили. Шли и с радостью, и с горем, с мольбой Господу о помощи. Только благодаря выпискам из метрических церковных книг о родившихся, о бракосочетавшихся, мы смогли сохранить память о наших предках. Я всегда с трепетом открываю пожелтевшие листочки этих выписок из Свято-Пророко-Ильинской церкви, священник Николай Кушковъ, протоиерей Сергей Русанов или Русаков, протоиерей Виктор Черных, протодиакон Николай Вортминский; из Свято-Благовещенской церкви — священник Геннадий Галушков, диакон Сергеей Кушковъ (по всей вероятности, сын священника Н. Кушкова), Свято-Петропавловской церкви — настоятель протоиерей Павел Шиляевъ. Пишу подробно обо всех священнослужителях, ибо для них настали тогда непростые и трагические времена.
Прабабушка Прасковья Трофимовна была очень набожной и всегда говорила мне, что только Бог — Всемогущ! Учила меня молиться и всегда водила в церковь, особенно помню праздничные обряды. До сих пор мы свято храним иконы и молимся, мы бережно храним иконы Господа Иисуса Христа, Пресвятой Богородицы и Николая Угодника, которыми еще благословляли мою прабабушку и бабушку. Самым любимым Православным праздником были Рождество и Пасха. Прабабушка рассказывала, что это были самые широко празднуемые праздники, готовились к ним с особой торжественностью и тщательностью, накрывались столы и после церкви все обходили с визитами друзей и родных, особенно любили приходить к Щербаковым в дом (прабабушкин), столы не успевали перенакрывать и потчевать гостей до позднего вечера, вспоминала бабушка, мы до сих пор пользуемся рецептами вкусных прабабушкиных куличей. В памяти сохранился церковный обряд венчания одного из наших родственников, я маленькая стояла завороженная от песнопений, великолепия и торжественности всей окружающей меня поистине, божественной красоты! Эта русская церковь находилась в г. Дальнем в чудесном парке с речушкой и горбатыми мостиками, куда мы ходили с прабабушкой. И хотя пропаганда атеизма в Советском Консульстве в Китае была достаточно жесткой, мои родители в душе всегда славили Бога и чтили православные традиции. В последние годы мамочка много читала православную литературу и всей душой прониклась любовью к Серафиму Саровскому, мощам которого мы с сестрой ездили поклониться и просить для мамочки здоровья. Так и ушла она от нас с последними словами: «Ко мне Дедушка Серафим Саровский пришел…» Очень тяжело об этом вспоминать, но тем самым я хотела сказать, что Бог — Он всегда и со всеми, как бы глубоко в душе ни старались прятать веру в Него.
К великому сожалению, сейчас не у кого спросить подробнее о духовной, Православной жизни наших близких на чужбине, могу только о своих воспоминаниях написать. Конечно, глубоко верующими были люди старшего поколения, которые с детства приучали нас к молитве ко Господу. Я долгое время держала это в секрете: когда мне было года четыре, мне виделось наяву, что я разговаривала со святым Николаем Угодником, который пришел в образе иконы во всю стену. И только лет в двадцать пять, я как-то об этом рассказала глубоко набожному человеку. Не рассказывала — не из боязни, а из чувства чего-то священного и особенного, что могло произойти только со мной, так мне казалось. К сожалению, когда в Харбине при Консульстве СССР были организованы Молодежные Общества, насаждались идеи атеизма, многие скрывали свою Православную веру глубоко в душе, так было с моими родителями. Но никогда они не противились тому, что прабабушка приучала молиться нас, детей, и в доме, в красном углу висели иконы.
Я прочла много исторических статей по Харбину и о происходящих там событиях, чтобы как можно достовернее воссоздать историю нашей семьи. Это поистине захватывающее, интересное дело, как будто сама побывала в той обстановке и смогла почувствовать хоть что-то, что чувствовали наши близкие тогда.

На снимках: будущие мама и бабушка Ирины Георгиевны; прабабушка Прасковья Трофимовна Синецкая с маленькой Катей; дед Сергей Михайлович Рожкин; Георгий Сергеевич и Ольга Даниловна Рожкины.

Ирина Георгиевна Эсаулова

10.09.2009