«Самое главное в жизни — Православная вера!»

— считает известный самарский предприниматель Андрей Викторович Лазарев.

31 марта состоялась учредительная конференция регионального отделения по Самарской области монархической партии Самодержавной России. На ней был утвержден председателем Андрей Викторович Лазарев. Он долгие годы является советником по экономическим вопросам Архиепископа Самарского и Сызранского Сергия. Андрей Лазарев принимал большое участие в строительстве крупнейшего в Поволжье собора святых равноапостольных Кирилла и Мефодия.
Про Андрея Викторовича хочется начать рассказ былинными словами: «Не перевелись богатыри на Земле Русской…» Ведь ему в жизни довелось браться за такие масштабные дела, которые под силу только богатырям. Но если на книжных страницах богатырям помогают сказочные чудеса, то в жизни им помогает Божья Воля…

«Все исцелит работа»

— Я родился в Бугуруслане в семье горных инженеров. Родители мои жили дружно, но, как многие люди того времени, не были воцерковлены. Хотя на Пасху мы всей семьей приходили в храм. Крестили меня еще в младенчестве, этому способствовала бабушка. Она жила в деревне, и как-то приехав к ней в гости, в доме ее соседки, я впервые увидел иконы.
Бабушка была сильным человеком, ей суждено было перенести смерть четырех из пяти своих детей и гибель на войне мужа Николая Сергеевича Лазарева, но она смогла остаться светлым и радостным человеком. Когда случались у меня какие-то неприятности и я за советом обращался к бабушке, то в ответ во все времена слышал: «Работай внучек, все исцелит работа». Мудрый совет, проверенный уже моим собственным опытом. Бабушка получала пенсию одиннадцать рублей. И когда через тридцать лет после Великой Отечественной войны про нее все-таки вспомнили и за погибшего мужа начислили положенную материальную прибавку к пенсии, она плакала от радости. Не потому плакала, что денег прибавили, а потому что не оставил Господь ее без справедливости.
Родители были разведчиками природных ресурсов. Мама Людмила Ивановна работала на геологических партиях в обширных полях Оренбуржья. Отец Виктор Николаевич Лазарев был буровым мастером. Меня с четырех лет возил вместе с собой на работу, я побывал на многих нефтяных буровых. Ходил по рабочим вагончикам, питался вместе со всеми за общим столом. Самая вкусная еда была именно на буровых, самый лучший запах — это запах дождевика, кирзовых сапог, мазута, солярки и обветренных усталых работяг… А если папа не мог меня взять с собой на буровую, то всегда привозил гостинчик — простой хлебушек с обеда, и говорил, что лисичка прислала. Вкуснее такого хлеба ничего не ел!

Неожиданный поворот

— Рос я спортивным парнем, занимался серьезно лыжами и стрельбой, нравилось мне играть в баскетбол и настольный теннис. Учился хорошо, поэтому после окончания школы на меня положили глаз комсомольцы. От всей Оренбургской области обком ВЛКСМ дал мне путевку для поступления в политическую Академию имени Фрунзе. Господь меня уберег от этого пути, я приехал в столицу и стал подавать документы, но уже правила поступления изменились, теперь в Академию брали только после службы в армии. В какой институт поступать, было определено еще с детства, поэтому подал документы в Куйбышевский политехнический на нефтяной факультет.
У меня хорошая память, поэтому учебники открывал только перед сдачей экзаменов. Мне было достаточно прочитать наискось и немного полистать лекции. Совсем не интересно было изучать научный коммунизм, к тому же у меня вышел конфликт с преподавателем этого предмета. Наш спор зашел так далеко, что профессор заявил: «Пока я жив, ты этот институт не окончишь». Я во время каникул пришел забирать документы, выхода другого для себя не видел, ведь мой преподаватель, Моисей Соломонович, не только преподавал научный коммунизм, но и был куратором потока нефтяного факультета. Зашел в институт и вижу… фотографию Моисея Соломоновича в траурной рамке. А в деканате меня попросили постоять в почетном карауле возле гроба, потом сопроводить его на кладбище. Я все это сделал, отдал долг уважения преподавателю.
— Печальная история…
— Это еще не вся история. За все мои хлопоты на похоронах (я старался искренне отдать последний долг памяти пусть и своему оппоненту) работники деканата решили поставить мне по этому предмету хорошую отметку. Я отстоял возле гроба профессора, нес гроб с его телом, потом закапывал могилу, и все это время меня не покидало ощущение чего-то мистического. В сознании просыпалось понимание Высшей силы, перед которой мы все — пылинки…

Ночная молитва

— После окончания института вернулся в Бугуруслан, и меня опять стали зазывать к себе комсомольцы. Предложили направление в Высшую Партийную школу и за это сулили даже однокомнатную квартиру. Я отказался, что тогда, в 1983 году, равноценно было чуть ли не подписаться в своей невменяемости…Стали давить на отца. Он занимал руководящую должность, поэтому его бы из-за меня не оставили в покое, мне оставалось только вернуться в Куйбышев. С некоторой натяжкой можно сказать, что из родного Бугуруслана я сбежал из-за идеологического преследования.
— Вы стали продолжать дело своего отца на строительстве буровых?
— Буровой мастер очень редкая профессия, в нашей стране такой мастер встречается реже, чем летчик-испытатель.
Это сложная работа в поле, строительство тяжелых глубоких нефтяных скважин. Я проработал буровым мастером в Управлении буровых работ объединения «Куйбышевнефть» двенадцать лет, и все это время ни разу не ходил в отпуск. Отдыхать не хотелось, я любил свою работу, можно сказать жил ей. Пока не грянула в стране перестройка, каждый день летал на вертолете на буровой объект, решал различные вопросы: хозяйственные, административные, строительные, нефтяные.
— Не страшно было летать на вертолетах?
— Для меня это были поездки, как на велосипеде по парку, где нет машин.
За все время моей работы не было не только какой-то экстремальной ситуации, но и просто заминки в работе вертолетной команды.
— В эти годы хотя бы раз вам хотелось прийти в храм помолиться?
— Помню, зимой около часа ночи я возвращался домой и проходил рядом с Покровским собором. И что-то меня побудило встать перед храмом на колени и начать молиться. Темно кругом, вьюжит метель, а я стою перед воротами под иконой Богородицы с Покровом и кричу в небо: «Господи, помилуй меня! Господи, прости меня!» Даже сам себе не мог объяснить, почему так сделал, но там внутри почувствовал, что слова мои услышаны.

Вольные хлеба

— В это время начался пик моей карьеры, еще молод, двадцать восемь лет, полон сил и здоровья, но уже опытен в профессии. Мне предлагают по контракту работать за границей, по тем временам это оплачивалось очень серьезными деньгами. Но все изменила перестройка, захотелось попробовать свои силы на вольных хлебах. Внутри меня жила спокойная уверенность, что свой миллион долларов я смогу заработать!
— Откуда такая уверенность? У вас был какой-то план по успешному ведению бизнеса?
— Не знаю, откуда взялась уверенность, и плана никакого не было, просто захотел разбогатеть. Написал заявление на увольнение. И ушел… в никуда!
— Просто сидели дома?
— Да, сидел дома и думал, где и как заработать деньги. Создал такую цепочку купли-продажи, которая через месяц принесла моей семье первый миллион долларов (без преувеличения). Затем вместе с другом, Олегом Владимировичем Эрнезаксом, мы организовали компанию «Элросс» в составе Финансово-промышленной группы двигателей Николая Кузнецова. Стали строить космические ракеты… Компания успешно развивалась, была богатой, при этом в стране не хватало продуктов питания, строительных материалов, да и всего жизненно необходимого, поэтому не удивительно, что каждый день приходили люди с просьбой о помощи.
— Голова закружилась от больших денег, возможностей и нового статуса?
— Ну, кураж немного был, не без этого, но сдержала и не дала снести голову вложенная с детства бабушкой и родителями любовь к работе. «Что бы ни случилось, надо работать», — говорила моя бабуля, и я работал. По своему научному и техническому потенциалу группа НК была одной из самых мощных в стране. О том, как ее разваливали и кому было выгодно прекращение работ над двигателями космических ракет, надо писать целую книгу. Мы старались не отказывать в помощи просящим, но на душе от этого почти не оставалось радости. Стало приходить понимание: чтобы по-настоящему помочь людям, надо помочь им в главном. Думали, соображали, что же главное и, видно по наитию Святого Духа, сам собой пришел ответ, что самое главное в нашей жизни — Православная вера. Так мы с другом в начале девяностых годов пришли на прием к Архиепископу Самарскому и Сызранскому Сергию. Попросили Владыку, ни больше ни меньше, взвалить на наши плечи самое масштабное дело, которое необходимо самарскому Православному люду. Владыка предложил на выбор несколько дел, но нам все они казались не крупными. Тогда Архиерей рассказал о проекте возведения в Самаре самого высокого собора в честь святых Кирилла и Мефодия, высота храма вместе с крестом должна быть больше семидесяти метров. Нам сразу пришлась по душе такая работа…
— Владыка Сергий удивился вашему горячему желанию взяться за такое огромное строительство?
— У меня такое ощущение, что Владыка Сергий предчувствовал, что это произойдет. Он благословил нас на строительство, но предупредил, что враг не даст нам покоя и будут у нас трудности. Мы с другом переглянулись, подумали, какой такой враг, никто нам не страшен, ведь нас защищает столько охраны…

Строительство Кирилло-Мефодиевского собора

— Познакомились с батюшкой Виктором Ушатовым, настоятелем строящегося Кирилло-Мефодиевского собора, и началась настоящая большая работа, по которой так давно тосковала душа. Первое выездное совещание на строительной площадке, знакомство с объектом, в чистом поле только забитые сваи… Прикидываем, как будем продолжать работу, сколько средств будет потрачено, только еще продумываем все. Приезжаю в свой офис, а там… люди в масках из налоговой полиции. Проводят обыск! Тут-то я и вспомнил слова Владыки о том, как непросто будет идти строительство собора. Мы даже еще не начали строить, только знакомились с объектом, и в этот же день начались проблемы в бизнесе. Охрана не помогла, конечно. На всех руководителей финансово-промышленной группы были возбуждены уголовные дела и потихоньку нашу компанию начали разрушать. Мне, как и всем, предложили написать явку с повинной, и тогда обещали не трогать. Но лжесвидетельствовать я не стал, хотя работали с нами крепко.

— Неужели не боялись?
— Нет. Через пять лет я знакомился с материалами нашего дела. В то время прослушивали все наши разговоры, на работе, дома… Мы об этом догадывались, но продолжали строить храм, и в это время я еще нашел в себе силы заняться научной деятельностью, защитил диссертацию в Московской академии приборостроения о бизнесе и планировании.
— Когда прекратилось в отношении вас уголовное преследование?
— В первый день строительства храма оно началось. Через пять лет, 24 мая, в день первой Литургии, которую служил Владыка Сергий в новом построенном соборе, в день празднования святых Кирилла и Мефодия, уголовное дело было закрыто. 25 мая меня вызвали в налоговую полицию и вручили постановление о закрытии уголовного дела за отсутствием состава преступления.
— За эти пять лет были у вас времена отчаяния, когда вы жалели, что взялись за такое строительство, мол, сидел бы тихонько, богател бы помаленьку?..
— Нет, я не роптал, не впадал в уныние, желание было только одно — быстрее построить храм.
— А за семью было страшновато?
— Я сразу отправил их за границу, зачем искушать судьбу…
— Как молится вам теперь в храме, который вы построили?
— Человек слаб, чтобы не было искушения для моей души, я хожу молиться совсем в другой храм. Я первоначально пробовал приходить на службу в Кирилло-Мефодиевский собор, но гордыня меня так крутила, что я не мог сосредоточиться на молитве. Так что езжу молиться на окраину Самары, в поселок Запанской, в храм Архистратига Божия Михаила. Храм этот построен более ста лет назад.
— Строящийся собор Кирилла и Мефодия в 1999 году посетил Святейший Патриарх Московский и всея Руси Алексий II, что вам запомнилось об этом дне, о визите Святейшего Патриарха?
— Его Святейшество Патриарх Алексий II после официальной церемонии вдруг резко свернул в сторону и пошел к людям, в довольно большую толпу, там он подошел к одной женщине и спросил ее имя. Я сопровождал Патриарха и услышал, что женщина ответила: «Александра». Он благословил рабу Божью Александру и вскоре вышел из толпы прихожан… Александра оказалась не простой женщиной, она была крановщицей, которая пять лет каждое утро забиралась на невероятную высоту, чтобы строить наш храм. Она была единственной крановщицей на строительстве и, несмотря на погодные условия, работала каждый день. С риском поднимала купола, которые превышали допустимую норму по массе. Думаете, случайно к ней подошел Патриарх, или думаете, он знал ее в лицо?.. Не то и не другое. Он просто духовным оком узрел в ней строительницу храма!

Конфетка от матушки Марии Самарской

— Один раз во время строительства собора в честь святых Кирилла и Мефодия, когда совсем было трудно с финансированием, потому что бизнес наш по мере строительства приходил в упадок, я поехал к старице Марии Матукасовой. Мой друг рассказал о необычной пожилой женщине, блаженной, к которой приходят люди за советом. Зашел я в дом и сразу к матушке Марии с вопросом: «Построим ли храм?» Она угостила меня конфеткой и успокоила положительным ответом. Потом много раз в жизни ее молитвы спасали меня от различных заболеваний. Было время, когда очень сильно болел, практически не мог ходить, была сильная одышка и спасти меня могла только дорогостоящая операция. Я поехал в Оптину пустынь, где в то время жила Мария Матукасова, чтобы попросить ее молитв об успешном исходе операции. Отстоял на коленях ночную монастырскую службу, причастился и ждал матушку… Она выходит ко мне и сразу говорит: «Купаться, купаться, купаться…» Зима, мороз, сугробы выше человеческого роста, в них прокопаны узкие проходы на источник. Тогда я весил 160 килограммов, был очень крупный, и для меня протиснуться между снежными стенами на тропинке было проблематично. Еще начались искушения иного порядка, сзади шли два моих товарища, один из них судебный медицинский эксперт. Он говорил, что ледяная вода обязательно даст рефлекторную остановку сердца и последует мгновенная смерть, ему подпевает второй товарищ: «Еще синяки от уколов не прошли после воспаления легких, а ты хочешь в холодную воду нырять…» Все-таки дошли, я перекрестился и первый раз в жизни искупался в святом источнике. Как в русской сказке про Конька-Горбунка — вынырнул из животворящей воды здоровехоньким молодцом.
С тех пор ничем серьезным не болел и никакой операции не понадобилось, со временем и лишний вес с меня сошел.
Следующая встреча с матушкой Марией произошла через небольшое время. Был я в Москве в представительстве нашей финансово-промышленной группы. Офис напротив Храма Христа Спасителя, машину для передвижения нам выделили «Мерседес», все по высшему уровню. Мы с другом решаем использовать свободное время и съездить к матушке Марии в Оптину пустынь. Поехали на крутом «Мерседесе», как vip-персоны, а машина через несколько километров пути заглохла, пересели на «десятку», и она сломалась, долго ее чинили, потом проскочили мимо нужного поворота и плутали… Добрались до матушки Марии замученные, усталые, грязные, как простые работяги. А матушка уже нас ждала. Ее келейница почему-то меня попросила между всего прочего спросить, когда они поедут в Самару. Перед таким духовным человеком я очень робел, но исполнил просьбу. В матушке Марии вдруг происходит резкая перемена, от блаженного выражения лица ничего не остается, четкая мимика, ясные умные глаза учительницы смотрят на меня, и с хорошей дикцией отвечает: «Сопливый знать-то еще…» Меня поразил не столько ответ, сколько разительная перемена матушки. Через две недели звонит келейница и говорит, что матушка велит передать, что скоро вернется в Самару в цветах. После смерти матушки Марии в Самару привезли благоухающий ее портрет… Потом у меня был сон, где матушка Мария меня позвала варить лапшу, на кухне мы долго варили лапшу, затем открывается дверь и под нами простирается грязная, просто черная Волга. Мы выливаем сваренную лапшу в реку, и она становится чистой. Через несколько недель заканчивается мое уголовной дело…
От матушки у меня остался образок святого Феодосия Кавказского. В один из моих приездов к матушке в Оптину я хотел купить новый гайтанчик, тут матушка сняла с шеи и стала мне отдавать свой вместе с образком. Ее келейница стала просить, чтобы матушка его оставила себе, мол, он сам себе все купит. После смерти матушки снимался про нее документальный фильм, там я давал интервью, и келейница мне вручила образок от матушки, я его сразу узнал, это был тот самый образок… Про святого, который был изображен на нем, я ничего не знал, но Господь меня с ним свел.
К нам в гости пришел отец Владимир Назаров, мы с ним живем по соседству в поселке Большая Царевщина, и принес книгу о житии Феодосия Кавказского. Я открыл первую страничку и увидел святого, который смотрел с образка матушки Марии.

В поисках перечной мяты

— Было очень жаркое лето, и решили мы в семье поставить квас, нашли очень интересный рецепт, там и три сорта хлеба, разные специи и перечная мята. Все ингредиенты рецепта нашли, загвоздка была только с перечной мятой. Встречаю отца Владимира Назарова и спрашиваю, не знает ли батюшка, у кого в Царевщине растет мята. Он меня усадил в «Ниву» и мы поехали, по дороге разговор зашел о Поклонном Кресте, который отец Владимир собирался воздвигать на высокой горе. Батюшка предположил, что раз я в прошлом буровых дел мастер, то, значит, знаком со сложной системой цементажа, который нужен для основания креста, каким сплавом лучше его покрыть, как перенести тяжелые грузы на большую высоту. Отвечаю на вопросы священника, что хороший лист для покрытия такой-то, его можно взять в Челябинске, щебенку затащить на гору проще простого — позвонить знакомым вертолетчикам.
Пока мы ехали и искали перечную мяту, то проговорили о всех работах и способах их выполнения по установке Поклонного Креста. Так и вышло, что в поисках мяты я помог в строительстве креста в Царевщине. Но разве это все я… Дух Святой руководит и дает возможность мои профессиональные способности направить для служения Божьему делу. Звоню знакомым вертолетчикам и прошу поднять Крест, говорю, какой он массы, и оказывается, четыреста килограмм перебор… Что же делать? И во сне мне приходит ответ, если слить частично топливо вертолета, именно четыреста килограмм керосина, то не будет проблем с поднятием креста. Я опять звоню летчикам и предлагаю проделать такую операцию…
Кстати, перечную мяту мы нашли, и квас получился отменный, могу поделиться рецептом.
Легкое дуновение ветерка
— Много у вас было паломнических поездок?
— Перечислять безсмысленно все поездки и впечатления, расскажу об одном чуде, свидетелем которого стала вся паломническая группа во главе с Архиепископом Сергием. Перед одной из поездок я немного неправильно себя повел. Каждый человек грешен, и я не исключение. И вот приехали мы с делегацией на Афон, приложился я к мощам святого Пантелеимона и у меня мгновенно раздулась щека, даже говорить не мог, поднялась высокая температура. Так меня скрутило, что впору возвращаться обратно домой и сдаваться врачам. Стал просить у Матери Божией прощения, каяться. Перед чудотворной Иверской иконой Божией Матери в монастыре Иверон прошел молебен для всей делегации, и я потом уже своими словами умоляю Богородицу простить меня. Состояние было такое, что Горний Мир ощущался физически. Благодать после молебна невероятная, выходим во двор монастыря, садимся, тихо-тихо вокруг и вдруг возле меня легкое дуновение ветерка… Он обвевает мою больную щеку и будто крутит ее в спиральки… Смотрю, а ветерок только в моей стороне.
Вся делегация была свидетелем, как за несколько секунд опухоль щеки спала и прекратилась боль. «Хорошо Андрей Викторович молился, вот и исцелила его Матушка Владычица Богородица…» — прокомментировал сие чудо Владыка Сергий.
— Андрей Викторович, никогда не задумывались, почему вокруг вас так много случается чудесного?
— Не знаю… Благодарю Господа, а порой плачу от умиления и обращаюсь к Господу с одним и тем же вопросом: «За что такая милость для меня? За что все это дается?» Я же самый обыкновенный человек, даже можно сказать, разгильдяй, наверное…

Ольга Круглова

08.04.2011