Кровавая жертва

На второй неделе Великого поста Тура прощалась со своим батюшкой — настоятелем Свято-Троицкого храма иеромонахом Григорием (Яковлевым) ритуально убитым фанатиком-изувером.
Живая людская река не убывала из храма, где был установлен гроб. Шли взрослые и дети, русские и эвенки, верующие и неверующие. И днем и ночью над батюшкой читали Евангелие, где были и эти слова: «... не бойтесь убивающих тело, души же не могущих убить» (Мф. 10, 28).

Белая рубаха стала красной от крови
Отец Григорий лежал в голубом небесном облачении, спокойный и умиротворенный. Белая его рубаха, в которой он принял смерть, ставшая от крови вишневой, а вместе с нею и пропитанный кровью подрясник, хранились где-то в милиции как вещдоки. Ужасная смерть не исказила ни одной черточки его лица. Когда покойного по православному обычаю обмывали перед положением в гроб, все удивились тому, что тело светилось ровным сиянием, на нем не было трупных пятен. Патологоанатом объяснил, что удивляться нечему: в теле почти не осталось ни кровинки.

Прежде чем отвезти гроб на кладбище, решили пронести его по всей Туре, по которой отцом Григорием почти за три года священнической службы в Эвенкии исхожены многие километры, где окрестил он немало людей. Гроб подвозили к магазинам и киосочкам, к учреждениям и жилым домам, и отовсюду выходили люди попрощаться с батюшкой. Только молитвенный дом баптистов стоял, как мертвый. Ни одна живая душа не вышла, не двинулась навстречу гробу. Но о нем особый сказ... Кладбище находится в восьми километрах от Туры, на горе. Вот на этой горе и ждал отца Григория последний его земной приют. На самой окраине России, в Эвенкии, на высокой горе суждено ему лежать. Одним православным крестом стало на той горе больше.

Голова на святом престоле
Иеромонах Григорий был двоюродным племянником одного из столпов ЦК КПСС — Михаила Андреевича Суслова. Но своего высокопоставленного дядюшку он никогда не видел, родился далеко от Москвы, в Иркутской области. Однажды, когда было совсем худо и бедно, мама его обратилась к своему двоюродному брату за помощью, но пришел очень твердый и вежливый отказ с просьбой не безпокоить главного идеолога СССР по пустякам. Как многие из нас в юности, Геннадий Яковлев искренне верил, что на земле можно построить коммунистический рай, и даже работал в партийных структурах. Как немногие, прозрев, принял Христа, служил Ему, стал монахом Григорием. Он умер, как умирали за Христа первохристиане в Римской империи. Казалось, что такие истории остались лишь в книгах, покрытых пылью веков. Когда в притворе Свято-Троицкой церкви палач резал ему голову перочинным ножиком, отец Григорий был еще жив... Как свидетельствует убийца, из глаз монаха лились слезы. «Плачешь... — приговаривал палач. — А еще верующий». В последние минуты жизни на этой земле отец Григорий знал, кто его убивает. Но в то, что Роман может его убить, не поверил, когда за три дня до этой ночи хозяйка, у которой снимал угол ревнитель Кришны, прибежала к настоятелю храма и сообщила, что жилец грозится его принести в жертву. Тот бездомный паренек из Томска, которого отец Григорий приютил, которого кормил, которого жалел, которому горячо доказывал, в какой тьме он пребывает, разве может сделать что-то недоброе?

Он и дверь ему открыл, только услышав голос. Ночью впустил в притвор храма, при котором жил, и тут же получил удар шилом в область сердца, потом в левый бок, в шею. Правая кисть отца ГРигория тоже проткнута насквозь. Наверное, он ею пытался непроизволльно закрыть себя от удара. Экспертиза подтверждает слова палача: отец Григорий был живой, когда ликующий убийца начал отчленять его голову от тела.

К Иисусу Христу, к страдальческой иконе его в терновом венце, которая лежала в центре храма на аналое, и понес голову священника изувер. Молясь своему Кришне, он обнес ее вокруг аналоя. «Если б ты знала, какая радость у меня, — говорил постоялец хозяйке, готовясь к убийству. — Я Кришне жертву принесу. Я три года шел к этому! Ваш батюшка будет первый». Кришнаиты убийцу за своего не признали, о чем публично и сообщили недавно всем. Но зато он признавал и признает своим «богом» Кришну.

Как говорит убийца, его «бог» потребовал от него, чтобы он вошел с головой священника в святая святых православного храма — в алтарь, и бросил ее на престол. Здесь, на престоле, происходит таинство Божественной литургии, здесь отец Григорий совершал безкровную жертву — хлеб и вино —.. в плоть и кровь Христовы. И вот уже кровавая жертва — его голова лежала на этом святом месте. И священное покрытие престола — антиминс, в который вкраплены мощи святых мучеников, наливался кровью нового мученика Христова.

В органах МВД есть видеосъемка головы на святом престоле. Тоже как вещественное доказательство. Перед погребением голову соединили с телом, сшив их вместе.

Венец мученика
Когда двое священников, прибывших по благословению управляющего Красноярско-Енисейской епархией архиепископа Антония в Туру, спустя два дня вошли в алтарь, они увидели, что кровь на престоле, в щелях была все еще алая, не высохла. Кровью было залито все, священники сделали видеосъемки. Но и без документальных съемок ясно, что поднимается в России еще один храм на крови. Поразительное совпадение; отпевали убитого иеромонаха Григория батюшки из двух храмов края, где в особом почитании мученики Христовы, которым отсекли головы. Иеромонах Агапий — настоятель Красноярского храма во имя Иоанна Предтечи — проповедника покаяния, Крестителя Христова, которому в тюрьме отрезали голову и на блюде преподнесли царю Ироду. В Успенском храме Енисейска, где служит настоятелем протоиерей Геннадий Фаст, особо почитается икона святой Варвары-мученицы, где изображена ее отсеченная голова, а в нее вкраплена частичка мощей святой. Этой мученице молился отец Григорий не раз и не два, ведь он служил в Успенском храме три года, еще до рукоположения в монахи. И связи ни с Енисейском, ни с духовным наставником своим не прерывал. В последний раз позвонил отец Григорий в Енисейск на Прощеное воскресение, попросил прощения и рассказал о своем столкновении с баптистами. Я слушаю рассказ отца Геннадия Фаста, и совсем с неведомой стороны открывается человек, так венценосно завершивший свой жизненный путь.

Самое удивительное, что к вере он пришел через баптистов, когда еще жил в Одессе. Поднимаясь по духовной лестнице все выше, дошел до Православия. И настолько крепка была его вера, что некоторые баптисты вслед за ним приняли православное крещение.

В Туре еще до приезда отца Григория укоренился баптистский молитвенный дом. Вот с ним и имел столкновения иеромонах Григорий. До того дошло, что угрозы посыпались в его адрес. Об этих угрозах священник вынужден был сообщить милиции. С этой стороны он ожидал всяческого удара. Вот почему столь и угрюм и безжизнен был молитвенный дом, когда вся тура прощалась с отцом Григорием. Обитатели его обещали расправиться со строптивым проповедником, противники-сектанты жаждали отместки и молились о его наказании. И может, в эти дни пришло к членам секты страшное осознание, что «домолились». Только вот до кого? Явно не до Бога, а до сатаны. И слуга его тут же объявился.

Хоронили как воина
Многих людей пришлось провожать в последний путь священнику Геннадию Фасту, но он говорит, что подобных похорон еще не было. Хоронили воина, воина Христова. И многие ощущали себя в том же воинском ряду. Он был убит в ночь полнолуния, но в канун дня весеннего равноденствия, когда мир оборачивается к солнцу. К Солнцу восходил отец Григорий той мученической ночью, собственной кровью прокладывая путь.

На днях протоиерею Геннадию Фасту позвонил из Подмосковья человек, который знал отца Григория еще до монашества. И, узнав подробности гибели, сказал простую фразу; «Теперь мы больше нуждаемся в его молитвах, чем — он — в наших». А еще позвонил из Троице-Сергиевой Лавры — из Сергиева Посада — его ученик — иеромонах Тимофей. Хотел сообщить отцу Григорию радостную весть о том, что экзамены у него уже подходят к концу и он возвращается в Туру, в их Троицкую обитель. После горького известия он вернется уже иным, чтобы стать на место своего учителя. Отец Тимофей был из тех блуждающих по этому миру, которого удалось спасти. Теперь он — духовный сын, который призван продолжить дело отца.

Валентина МАЙСТРЕНКО,
«Сегодняшняя газета», Красноярск.

14.04.2000