В Киев, на богомолье…

Окончание. Начало см.

«Станция Березань. Приехали — вылезай!»

27 июля. От Яготина до Березани побольше 32 километров. Из них прошли сами — 28. На ногах прибавилось волдырей, спины и плечи гудят. Но ведь наши предки ходили в Киев на богомолье через всю страну! И не ныли…
А днем, когда отдыхали на травке, я упустила изумительный кадр: аист в полете. Пока увидела эту большую непередаваемо красивую птицу, плавно парящую над дорогой, пока достала фотоаппарат, аист уже скрылся в густой листве деревьев.
Сегодня идти было труднее, и, что хуже, негде укрыться от самого палящего полуденного зноя. Деревья с левой стороны трассы как раз накануне спилили — а ведь так хорошо было укрываться в их тени! Глотнешь свежего воздуха, постоишь в тени — и опять дальше, на солнцепек, к следующей купе деревьев. Короткими перебежками…
Теперь вековых деревьев с густыми кронами больше нет. Вдобавок их подожгли — наверное, сжигали сучья и ветки, огромные пни, — но от огня занялись и стволы. И теперь от них удушливо тянет гарью, горячий воздух добирается до нас и на правой обочине. Идем словно по краю раскаленной сковородки.
Уже не в первый раз слышим, как пролетающие мимо грузовики приветственно сигналят нам гудками. Наверное, водители уже заприметили нас на дороге — вот и радуются, видя, что мы так и продолжаем свой путь.
А вечером перед нами на небе развернулась невиданной красоты картина. Облака, подсвеченные золотисто-розовыми лучами закатного солнца, выстраивались в феерические сюжеты. Любуемся этим потрясающим великолепием — и шагаем дальше, к повороту на Березань. Оттуда пять километров до гостиницы нас подвез попутно еще один добрый человек.
28 июля. Березань.
Ночью за окном шуршал мелкий моросящий дождик, погромыхивал далекий гром. Что ж, смочит асфальт — идти будет легче!
Это мы так думали, еще не догадываясь, какие тучи — в самом прямом смысле — собираются над нашими головушками. Как-то мы с подругой-одноклассницей пять километров шли по открытой степи в грозу. Вспоминать и теперь — страшно! Да ведь то было в далекой юности, а сейчас, да еще с тяжелым грузом на спине и в руках, а главное — с доченькой — не хотелось бы попасть в грозу. Может быть, все громы и молнии отгрохочут где-нибудь вдалеке, пока мы с Леной будем жевать хлеб с помидорами, — а просто дождь, если и польет немножко, можно вытерпеть!
Утром не стала рано будить Лену: пусть отдохнет, поспит. А я пока помолюсь, переберу рюкзаки, запишу, что было вчера. Рядом с гостиницей видела церковь — если она настоящая, не раскольническая, можно в ней и помолиться, и требы заказать. Ведь праздник-то какой! День Крещения Руси! И — день Ангела покойного мужа.

Свято-Михайловская церковь в Березани.

Но Свято-Михайловская церковь была закрыта. Зато рядом с храмом — источник в честь Святителя Софрония Иркутского. Вряд ли стали бы украинские раскольники или униаты освящать источник в честь Русского святого. Я помолилась Святителю — о тезоименитом Святому игумене Софронии из Тольятти, а затем — и обо всех-всех, кого смогла вспомнить. Попила прохладной, мягкой на вкус колодезной водицы да и пошла по магазинам. Есть-то хочется… В магазине нашлись и помидорки — хоть и немножко помятые, не слишком сочные, а все-таки давно хотелось свежих овощей. Поедим на дорожку.
А возвращаясь к гостинице, увидела женщину в длинной юбке и платочке, идущую из церковных ворот. Она с настороженным любопытством посмотрела на меня. А я спросила, какого Патриархата эта церковь.
Ох, не все на Украине любят эти слова: Московский Патриархат. Нина ответила: от Лавры…
Ну это уже — ответ. Церковь каноничная, святоотеческая! Жаль только, что в такой день не удалось в ней помолиться. Может быть, батюшка уехал на празднества в Киевскую Лавру?
А погода разошлась не на шутку. Налетел такой сильный дождь, что нам с Леной пришлось переждать его в гостинице. Мы-то не сахарные, потерпим, а вот вещи промокнут — станут совсем тяжелыми…
…На табло над магазином — + 27. И это сразу после дождя! Под ногами хлюпают лужи, кроссовки промокли, но идти пока легко. От гостиницы до трассы пять километров, и мы одолели их меньше чем за час.
Присели отдохнуть на скамеечке у Поклонного креста. И тут к нам подошли двое, муж с женой, Павел и Татьяна. Они едут в Березань, чтобы оттуда на электричке — в Киев. Татьяна «раскусила» нас сразу:
— И много вы в день проходите?
— Когда как. Вчера — 28 километров.
— Богомольцы, значит, — констатирует Павел. — А покажите, який на вас крест?
— Обыкновенный, Православный, — мне скрывать нечего: вот он, мой простенький алюминиевый крестик.
Но слегка подвыпивший Павел не унимается:
— Слышу, русский говор. А вы знаете, який сегодня праздник?
— Конечно, знаем. День Крещения Руси.
— Крещения Киевской Руси! — с нажимом уточняет Павел.
— Да ведь другой Руси тогда и не было. Оттуда и пошла вся наша Русская земля! От святого благоверного князя Владимира…
Павел не сразу теряет задиристый тон. Продолжает выпытывать, почему это мы не едем, как нормальные люди, хоть электричкой, хоть автобусом — сюда же добраться хватило средств!
— Не в деньгах дело. Нам бы куда дешевле было просто доехать поездом до Киева. Знаете, сколько стоит каждый раз ночевать в гостиницах?
— Ну так вы бы к людям в хаты просились на ночлег. Вас же сразу видно, шо хорошие люди…
Спасибо на добром слове, да только никто из тех, у кого мы спрашивали, где можно остановиться переночевать, и не подумал пригласить путниц в гости. Сразу вспоминали: ближайший готель находится там-то, за столько-то километров…
Прощаясь, желаем друг другу легкой дороги. Довольно быстро мы набираем хороший темп. Идем мимо еще одного Поклонного креста, мимо кемпинга, до которого вчера не дошли всего 800 метров. Проходим речку Трубеж, огромный памятник воинам-защитникам у местечка Борщiв.

Славная речка Трубеж

Что-то смутно знакомое всплывает в памяти, когда впервые, еще на карте Украины, вижу название реки: Трубеж. Слово-то какое… Будто звук трубы, зовущей на битву. Или — смертный рубеж, через который ни за что не дадут перейти врагам… Вот и в Великую Отечественную войну здесь шли жестокие бои. Но небольшая эта речка и в древности была тем самым рубежом, на котором русские воины отстаивали отчие пределы.
Уже вернувшись домой, я прочитала о том, что 19 июля 1096 года русская дружина под командованием князей Святополка Изяславича и Владимира Мономаха дала здесь сокрушительный бой половецкому войску под командованием хана Тугоркана (между прочим, этот самый Тугарин был тестем князя Святополка, что не остановило коварного половца…). Половцы — лихие степняки, воевали и числом, и умением. Они осадили город Переяславль и уже предвкушали близкую победу. Как вдруг на помощь осажденным подошли полки русских князей Святополка и Владимира Мономаха. Неожиданно для половцев они в стремительном броске перешли вброд речку Трубеж и обрушились на войско Тугоркана. Половцы не успели даже поднять оружие и построиться для боя — и потерпели поражение. Пытаясь спастись, половцы бежали от Переяслава, но русичи преследовали их по пятам, не отставая, и многие степняки были убиты. Именно так, в позорном бегстве, погибли без чести и хан Тугоркан, и его сын, и другие знатные военачальники. А Святополк Изяславович с Владимиром Мономахом, разгромив Тугоркана, переправились на правый берег Днепра, к Киеву, и заставили бежать осаждавшее стольный град войско другого половецкого хана, Боняка.
После этих славных сражений к Владимиру Мономаху начали приходить на службу торки и другие пограничные степные племена.
А в 1628 году все там же, в окрестностях города Переяслава (ныне — Переславля-Хмельницкого), шли жестокие бои запорожских казаков во главе с гетманом Тарасом Трясило (уж не он ли стал прообразом гоголевского Тараса Бульбы?..) — с войском польского коронного гетмана Конецпольского. Поляки взяли город в осаду и почти ежедневно испытывали на прочность силы осажденных. На выручку собратьям поспешил гетман Тарас Федорович с тридцатитысячным казачьим войском и артиллерией.

Нечаянная радость: рядом с роскошным готелем «Замок» — Православная часовенка!..

Встали лагерем между Трубежем и его притоком — рекой Альтой. Заговорили пушки, засверкали казачьи сабли…
Но вот настал польский католический праздник, и поляки предались веселью, не приняв мер предосторожности. А ночью казаки подползли к их лагерю и на рассвете атаковали его с двух сторон, взяв в клещи. Одних только польских шляхтичей погибло около трехсот человек, множество польских ратников утонуло в реке, а те, кому повезло уцелеть, разбежались. Весь обоз и артиллерия польского гетмана Конецпольского достались запорожским казакам. Ночь эта так и была названа в народе — Тарасова, или — Переяславская ночь.
Мы не увидели реку Альту. Но где-то же она здесь, не так далеко — впадающая в Трубеж река, на которой в 1015 году святой благоверный князь Борис был убит своим братом по отцу Святополком. Не тем славным князем, что отстаивал от половцев Переславль, а — Святополком Окаянным…

В эпицентре грозы

Киев все ближе. Вот уже 66 километров осталось, и 65… 64… И тут-то налетела гроза. Небо потемнело, раскаты грома грохочут прямо над нами и со всех сторон, ослепительные росчерки молний вспыхивают то слева, то справа. От ливня не спасают ветви раскидистого дерева. Как же днепропетровская Мария укрывалась в кукурузе?..
А Лена в ужасе вскрикивает: мама, какая воронка на небе!
Темно-серые тучи прямо над нами на бешеной скорости закручиваются в зловещую спираль. Мы что же, в самом эпицентре грозы? И вот теперь становится по-настоящему жутко! Мы выходим на правую обочину, молимся вслух, прижавшись друг к другу. Машины с зажженными по-ночному желтыми фарами не сбавляют хода. И только белый микроавтобус с табличкой «Березань — Киев», подморгнув золотистым огоньком, подкатил к двум промокшим насквозь, дрожащим от холода и страха путницам.
— У Киев? — приветливо спрашивает пожилой водитель. И велико искушение согласиться: да, в Киев.
— До Борисполя, — отвечаем мы. И автобус уносит нас от грозы, а потом незаметно и стена ливня кончается. В Борисполь мы въехали уже в ясном сиянии предзакатного дня. Тучи прошли стороной. На улицах лужи — дождь был и здесь, но до конца дня уже больше и не пытался сбрызнуть подсохшие улицы. 29 июля встретит нас чистым синим небушком, радостным птичьим гвалтом.
Но вот окончание дня 28 июля было совсем нерадостным. В теленовостях — известие о взрыве храма в Запорожье. Кто-то вот так «поздравил» Православных с Крещением Руси…
Есть раненые, пострадала и, как сказала телеведущая, попадья (в России сказали бы — матушка). Еще одна молившаяся в храме получила тяжелые телесные повреждения. А в конце выпуска ведущая сообщила о ее смерти. Друзья из России уточнили: от ран скончалась старенькая инокиня Людмила. Царство Небесное убиенной за Христа!

Пришедше на запад солнца!..

29 июля. С утра уже ярко светит солнце. Сухой асфальт под окном.
Идти осталось всего 38 километров. Не так-то и много, но вряд ли мы сможем пройти их сегодня. Ну так хоть дойти поближе к Киеву! А наутро — дай Бог! — придем в Лавру.
Вчера в Лавре служил Патриарх Московский и всея Руси Кирилл. Вчера там были такие толпы народа и кордоны милиции, что нам, истомленным странницам, и без рюкзаков не пробраться. Значит, так и надо, чтобы мы пришли в Киев уже после больших торжеств. Мы ведь не ради них пошли в Лавру и не подгадывали быть в Киеве на праздник.
…Телефон на столике в гостиничном номере вдруг разражается звонком. Кто может звонить нам — никто ведь не знает, что мы именно в этой гостинице остановились в Борисполе, — и зачем звонить в такую рань? Что случилось?
— Доброе утро, — слышится на непривычно хорошем русском языке. — За вами в семь часов машина придет. Вызывали?..
— Нет-нет, мы такси не заказывали! — протестую с излишней, наверное, горячностью.
Да ведь какое красивое искушение: взять и доехать до Киева на машине! В комфорте, не утруждая больных ног… Стоит только сказать: вообще-то не вызывали, но — давайте уж и нам такси закажите!
Ну уж нет! Пора идти!

Украина с любовью встречала своего Первоиерарха. Плакаты о визите Святейшего Патриарха Кирилла мы видели в те дни и на улицах Киева, и даже у шоссе.

И мы привычно вскидываем на плечи ставшие намного легче рюкзаки. Вот только плечи стерты… Борисполь — портовый город, воздушные ворота Киева. И над головой то и дело видим низко летящие самолеты. Одни — только взлетают с распростершегося слева от дороги летного поля, другие плавно снижаются на свои посадочные полосы. Совсем как люди…
В голове звучит: «Еще немного, еще чуть-чуть…»
Неужели сегодня — последний бой?
Да нет же, где нам — пройти столько по кипящему асфальту! На нем впору яичницу печь…
А слева от дороги неожиданно видим большой плакат: «Візит Святішого Патріарха Кирила в Україну 20-28 липня». И через несколько шагов — еще такой же:.«Україна щиро вітає Патріарха Кирила».
Радостно видеть хотя бы на фото эти толпы народа, приветствующие Патриарха. Киевская Русь склоняется перед своим Первоиерархом. Вот и мы, хоть и не были в Лавре в праздничный день, тоже приобщились к этой радости…
На выходе из Борисполя высится желтая Свято-Николаевская церковь. Почему-то сразу не возникло сомнений: наша, Православная. Так и оказалось («Блаженнейшего Митрополита Владимира поминаем», — уклончиво ответила на мой вопрос, какого Патриархата этот храм, церковная работница). А рядом с храмом — мемориальное кладбище, плиты с датой: 1959 год, военные звания… Что случилось тогда в Борисполе? Вряд ли когда-то мы с Леной узнаем об этом. И только среди сделанных нами в пути фотографий останется сердечный плач, высеченный в камне: «Безстрашный сокол наш, мы вечно будем помнить и любить тебя, и никакие годы не сотрут светлую память о тебе»…
Вся долгая трасса от Борисполя до Киева словно идет по городу. Чтобы свернуть на обочину, надо перелезть через ограждение. И тень от деревьев не достигает дороги.
Идти тяжело. Вдобавок волдырики на ступне разрослись в большие волдыри, а свихнутую вчера левую лодыжку при каждом шаге пронзает током.
А впереди прямо из асфальта, вздымаясь над потоком машин, прихотливо изгибается многометровое стальное подобие руки с зажатым в ней большущим мобильником и крупным слоганом: «Samsung». Плоские пальцы из металлических полос, сжимающие телефон, похожи на когти.
— Видишь, откуда эта ручища растет?..
Лена потрясенно подтверждает: вижу.
Нет тени деревьев — что ж, как в первые дни пути, облака становятся нашими союзниками. Послушно набегают на солнце, укрывая нас от зноя.
Рядом с нами пристраивается и то семенит слева, отставая, то, вспархивая, обгоняет нас сизая голубка. Не просто так прилетела по своим делам да и унеслась прочь, но явно сопровождает нас уже довольно большой отрезок пути. Будто подбадривает: я же иду — и вы дойдете!..
И вот уже до Киева остается 28 километров… 25… А вдали видны громады высотных зданий.
Странно, на карте здесь не значится никаких селений.
22 километра — и… граница Киева! И эти приблизившиеся к нам высотки — окраина города. Так что идти нам осталось всего-то два или три километра.
С Божией помощью дойдем!
И мы с Леной запеваем:
Свете тихий Святыя славы,
Безсмертнаго Отца Небеснаго,
Святаго Блаженнаго, Иисусе Христе!
Пришедше на запад солнца,
Видевше свет вечерний,
Поем Отца, Сына и Святаго Духа, Бога.
Достоин еси
Во вся времена
Пет быти гласы преподобными,
Сыне Божий, Живот даяй,
Тем же мир Тя славит.
Все эти дни мы шли «на запад солнца» и видели перед собой заходящее светило. И вот теперь оно сияет в вышине, чуть отклонившись от зенита, а мы — уже у станции метро «Бориспольская»! Поезд метро уносит нас в темноту туннеля, а на каком-то отрезке маршрута вылетает на вольный воздух, грохочет по шпалам железнодорожного моста через Днепр, дает нам возможность впервые полюбоваться раскинувшимся стольным градом Киевом и вновь ныряет под землю…
Станция метро «Арсенальная». Автобус — уже не помню, какого именно маршрута, их тут несколько идет к Лавре.
ЛАВРА!!! Свято-Успенская Киево-Печерская Лавра!..
Нет слов, чтобы описать все, что творится в заплаканной душе. Тихие, надежно упрятанные от прохожих, слезы где-то внутри. Слезы радости и печали…

Дошли до Киева! Лена в Киево-Печерской Лавре.

Я не смогу написать о Лавре. Встреча с ней — нечто настолько неповторимое и величественное, что безсильны все попытки описать красоту старинных соборов, брусчатую мостовую, круто сбегающую вниз и куда-то в сторону, толпы народа — любопытствующего, глазеющего, покупающего сувениры и кофе, но больше — молитвенно вглядывающегося в эту непостижимую красу…
Вечернее Богослужение в Крестовоздвиженском соборе… В иконной лавке у входа пожилой батюшка в светлом подряснике решительно возвращает мне несколько гривен, положенных вместе с «простыми» записочками: хватит и малой лепты! Но я иду — и пишу новые записки, ведь столько близких и дальних людей надо помянуть в этом святом месте! И радуюсь, что не все растрачено в дороге; помимо тех, что были отложены заранее, хватает денег и на сорокоусты и Неусыпаемую Псалтирь о самых-самых дорогих людях…
Утром 30 июля — Исповедь и Божественная литургия здесь же, в Крестовоздвиженском соборе.
И — обе причащаемся Святых Таин!..
И впервые в жизни видим, как висящая над Царскими вратами икона Успения Пресвятой Богородицы медленно опускается вниз, к молящимся. И все мы прикладываемся к этому дивному образу… Потом уже узнали, что такой же обычай опускать икону Пресвятой Богородицы в конце Всенощной и Литургии есть и в Почаевской Лавре. И что в это время надо загадать желание. Одна уже отчаявшаяся иметь ребеночка женщина не так давно помолилась об этом в Почаеве — и вот теперь нянчит лялечку…

Мы узнали об этом уже перед самым отъездом из Киева и не смогли «загадать» самые заветные свои желания. А они ведь, в сущности, такие простые. Лялечек у нас в семье и так, слава Богу, хватает. А вот — чтобы не болели наши любимые и родные… Чтобы ушла адская жара и наступило долгожданное благорастворение воздухов… Чтобы страждущим стало хоть чуточку полегче жить, у всех была работа и крыша над головой, а дальнобойщики живыми и невредимыми возвращались из рейсов. Как и все путники — из своих странствий…
Только обо всем этом мы ведь и просим в молитвах у Бога и Царицы Небесной.
И будем просить — пока уста еще послушны — и в лаврских Пещерах, и в других святых местах, куда приведет Господь, и потом уже — дома.
…Серая асфальтовая дорога с белыми полосами разметки уходит далеко за горизонт, вздымается к небу. Мы с Леной идем и идем по ней, продираясь сквозь тьму радостно обступивших искушений. А идти совсем и не трудно. Потому что это — во сне.
И чуть ли не каждую ночь теперь — идем к Киеву.
К Святой Лавре.

Ольга Ларькина

Фото автора и Елены Ларькиной

27.08.2010