‣ Меню 🔍 Разделы
Вход для подписчиков на электронную версию
Введите пароль:

Продолжается Интернет-подписка
на наши издания.

Подпишитесь на Благовест и Лампаду не выходя из дома.

Православный
интернет-магазин





Подписка на рассылку:

Наша библиотека

«Блаженная схимонахиня Мария», Антон Жоголев

«Новые мученики и исповедники Самарского края», Антон Жоголев

«Дымка» (сказочная повесть), Ольга Ларькина

«Всенощная», Наталия Самуилова

Исповедник Православия. Жизнь и труды иеромонаха Никиты (Сапожникова)

Летняя мозаика

Записки редактора.

Начало сентября - самое время писать сочинение на школьную тему: «как я провел этим летом». Как все мы провели это ковидное, жаркое, засушливое, с пожарами, но все равно прекрасное лето. Из потока новостей выхвачу лишь какие-то, для меня наиболее важные.

Владимир Янчевский


Владимир Янчевский на Волге, на катере.

Почти наверняка это имя не скажет сейчас ровным счетом ничего и никому во всей церковной Самаре. За малым, очень малым исключением. В него вхожу я и пара моих друзей-товарищей. Владимир Валентинович Янчевский был у нас первым, кто начал на богохранимой Самарской земле церковный бизнес, если так можно выразиться в принципе. Раньше ведь приходы как зарабатывали копеечку? Что нападает в церковную кружку, что положат в «узелок» в храме, что сунут в карман батюшке, на то и живем. И на жизнь в ту давешнюю пору вполне хватало. Было всего два храма в Самаре на миллион горожан. И два эти храма тогда вполне себе жили и не тужили. Священников было тоже раз, два и обчелся. И они не бедствовали. А вот когда началась перестройка и когда начали, как грибы после дождя, тут и там появляться всё новые и новые приходы, тогда-то и возникла потребность в иной организации приходского хозяйства.

Появилась возможность издавать православные книги, и их фургонами возили по городам и весям. Всё сметалось тут же с церковных лотков, и прихожане нетерпеливо ждали нового завоза (сейчас книги никто не берет: в храмах от «книгонош» отмахиваются, как от назойливых мух, но не то совсем было тогда!..). Появилась у нас церковная утварь. Она и раньше была, «Софрино» никто не отменял, но масштабы вдруг стали совсем другими. Всюду началось оживление: иконы, лампадное масло стали производить «в промышленных количествах». Душа народа почувствовала в этом делании (не деле, а делании, важное уточнение!) что-то для себя важное. Ну а кто смел, тот первым и съел.

Когда наш «Благовест» только-только входил в силу, почти всю самарскую церковную торговлю со столицей уже держал в своих умелых руках москвич Владимир Янчевский. Его знали у нас на приходах, тогда еще немногочисленных. Ему доверяли, делали заказы. Он привозил и книги, но в основном иконы (на книгах начали тогда специализироваться как раз мы). Вез сюда церковную утварь. Самаре есть его за что благодарить. У многих в домах тогда впервые появились привезенные им в наш город святые образа.

Был он моих лет, верующий, в церковных делах отнюдь не случайный. У тех, кого привлекает церковное делание, есть два пути - остаться по ту сторону церковной ограды или все же войти внутрь. Господь дает какое-то время оглядеться, а потом или вежливо указывает на дверь, или принимает в Церкви с распростертыми объятьями. И потому первый путь обычно бывает коротким. А во втором случае это делание может стать стезей. Не всем же быть священниками или регентами приходов. Кому-то вот надо было заниматься делами не столь духовными, но тоже важными. Ими и занимался у нас Владимир Янчевский. Бывало, по два раза в месяц приезжал в Самару. С моими товарищами, то есть с церковными людьми из местных, вел себя вежливо. Не наступал на пятки, не величался. Хотя мы ему, если честно, и в подметки не годились. Кроме свежевыросших бород ничего за душой, а в карманах гулял ветер. Где мог, он уступал нам, мол, вы же тут все-таки свои. Старался помочь с поставками. И мы в итоге как-то приняли за должное его присутствие.


Владимир Янчевский (слева) и Николай Оноприенко.

Это было благое время начала 1990-х. Тогда в самарской церковной жизни мы, «благовестовцы», занимали совсем особое положение. Занимали нишу ну как бы сразу всего, что не относилось к богослужению и сугубо церковным молитвам. Издавали газету, печатали первые книги. Открывали церковные лавки, строили часовню, организовывали паломничества, даже снимали фильмы… Да за что только не брались тогда! Были молоды и уверены в себе. Что-то и получалось. Думаю, Янчевский на нас смотрел с легкой иронией, он-то ведь не разбрасывался, а делал свое дело так, как мы еще не умели. Но и учились у него. Не случайно же мой близкий друг, тогда работавший от «Благовеста», Николай Оноприенко - он сейчас известный, но уже в Тольятти, церковный предприниматель, со временем стал партнером, а потом и другом Владимира Янчевского.

Отойдя от церковно-коммерческих дел и всецело сосредоточившись на Православной журналистике, я от Николая время от времени узнавал какие-то новости про Янчевского. Про то, что дела у него идут в гору. Что хочет он переехать в Крым. Про то, что наконец-таки в Крым переехал. Было приятно наблюдать, как сумел он удачно соединить со своей глубокой Православной верой деловую еврейскую жилку, которая у него имелась по происхождению. Потом я даже стал встречать на Православных сайтах его всегда точные отзывы по разным проблемам церковной жизни. В общем, Янчевский из средней руки предпринимателя постепенно вырос в духовное явление. Николай Оноприенко с ним связи не терял. А я не терял связи с Николаем Оноприенко. Так что через него пусть и зыбкая, не прямая, но связь Владимира Янчевского с «Благовестом» все равно какая-то оставалась.

И вот сегодня с изумлением читаю на сайте «Русской народной линии». Пишет помощник главного редактора Павел Тихомиров:

- 1 сентября исполняется девять дней со дня трагической гибели Владимира Валентиновича Янчевского. Погиб он, полный сил, просто нелепо: его, отличного пловца, насмерть сбил катер. За день до кончины Владимир исповедовался и причастился Святых Таин. В свое последнее утро прочел канон Марии Египетской. Теперь Господь призвал его в Свои селения. В нашей памяти останется этот веселый, немного самоироничный великан, не чуждый и поюродствовать, но всегда откликавшийся на просьбы о помощи, от кого бы они ни поступали - хоть от церковного сторожа, хоть от директора Православной гимназии. Просим молитв о новопреставленном Владимире. И об укреплении его вдовы Марины.

* * *

Как странно порой обрываются на полуслове земные судьбы людские! Подняться в бизнесе, уехать с женой на берег теплого моря, построить дом, и понять главное о жизни. Чтобы уже в достатке, медленно, но верно расти ввысь, к Небу… Вот какой он, должно быть, наметил себе старость. А тут…

В информационной ленте скупо сообщили о трагедии:

«24 августа в 11.00 купающийся в море житель Феодосии погиб в результате наезда катера, ведется расследование, сообщил официальный представитель Крымского ЛУМВД России на транспорте Михаил Тимофеев. Маломерное судно наехало на мужчину, который вместе с женой купался в неположенном месте в 300 метрах от берега. «Катер «Чайка» с так называемой «ватрушкой» в Двуякорной бухте в поселке Орджоникидзе (Феодосия) совершил наезд на 58-летнего феодосийца. От полученных ранений тот скончался до приезда медиков», - сказал Тимофеев. Ведется расследование, проверяются документы капитана катера, добавил он.

Тут же звоню Николаю Оноприенко. После «здравствуй» скороговоркой произношу, как какой-то пароль: «Владимир Янчевский?!»

- Да, это он погиб… В тот же день мне позвонили из Крыма, а на следующий день позвонил его вдове Марине. Выразил соболезнование, переслал денег, чтобы хоть как-то поддержать…

Это и для меня большая утрата. Владимир был настоящий друг. Был очень начитанный, об истории России мог говорить часами. А в бизнесе был безукоризненно честным и талантливым предпринимателем. Еще он был безкорыстным человеком, всегда приходил на помощь. Когда я строил дом под Тольятти, он мне помогал деньгами. Когда он стал обустраиваться в Крыму, пришел мой черед ему помогать. Его жена Марина в юности увлекалась альпинизмом, упала со скалы, сильно повредила себе здоровье. Он ее выходил, месяцами буквально не отходил от нее. Ему говорили, что она теперь навсегда останется прикованной к постели, а он своей заботой и любовью поднял ее на ноги. Но все же по состоянию здоровья врачи рекомендовали ей жить в Крыму. Они не сразу решились на переезд, а только когда устроили дела и когда Крым вернулся в родную гавань. Детей у них не было.

Владимир добился в жизни всего, о чем только можно мечтать. В доме был достаток. Уехали жить они в прекрасный поселок у моря. Только живи и радуйся! И вот такой финал…

Владимир имел опасную привычку, очень любил далеко заплывать. И когда приезжал к нам на Волгу, всегда доплывал чуть ли не до середины реки. А уж когда оказался у моря… В тот день была солнечная прекрасная погода. Тихая бухта, тишь да гладь на море, вокруг ни души… Я сам плаваю на катере и знаю, как трудно успеть увидеть и среагировать на появление в воде неожиданного пловца. Особенно если катер движется на большой скорости. Голову плывущего человека замечаешь лишь только в пятидесяти метрах от кормы. И надо быстро успеть среагировать. А на том катере роковом, видно, отвлеклись (погода прекрасная, вокруг - никого) и не увидели плывущего далеко от берега вместе с женой Владимира. Прямо в голову ему пришелся страшный удар катера. Умер он еще в воде…

* * *

Мы с ним познакомились после службы в Покровском соборе. Даже место помню, где протянули друг другу руки. 1993-й или уже 94-й был год тогда? Не важно. Но важно, что он мне сказал. И эти его первые слова почему-то запомнились. Тут для него не «бизнес», сказал он. Просто он верующий человек, и хочет служить Богу и Церкви.

Послужил. Теперь вот искренно, от души желаю ему Царствия Небесного.

Стрекоза в муравейнике

Совсем недавно, в № 8 (август) журнала «Лампада» мы начали публиковать раньше нигде не издававшиеся дневники доктора Богословия, Православного мыслителя, композитора Владимира Николаевича Ильина († 1974 г., Париж, Франция). Имя его мало кому известно, а ведь он мыслитель и богослов высшего разряда! Думаю, прикосновение к его духовному наследию принесет пользу и вызовет интерес к личности автора. Но в этой первой же публикации дневников Ильина есть одно место, которое никого, как я уже догадываюсь, не оставит равнодушным. Вынужденный эмигрировать из России, всей душой ненавидевший ленинцев-большевиков, Ильин многие события культуры и философии истолковывал в свете страшных российских потрясений начала ХХ века. Так ему оказалось с руки высказаться на бегу и о всем со школьной скамьи известной басне Крылова «Стрекоза и муравей». Мораль сей басни ему почудилась в том, как большевики с их коллективизацией, с их субботниками и пятилетками лишают труд творческого основания и искореняют в жизни поэзию и красоту… Но не только в этом дело. Вот какую он предложил неожиданную трактовку. Вонмем.

8 Января 1942 г. Второй день Рождества Христова. Позавчера, в сочельник, у о. Александра Киселева одна милая деточка - девочка лет 7-8 прочитала бойко басню Крылова «Стрекоза и муравей». Ну, конечно, прежде всего я вспомнил о своей ненаглядной Аленушке. Но потом я к этим мыслям о своей благословенной деточке присоединил еще размышления по поводу самой басни. Муравей - гнусная, злобная сатанинская тварь, заклятая тварь вместе со своим проклятым безрадостным трудом. А стрекоза - бедная артистка, райское создание, обреченная на голод, скитания и мученическую смерть. Но с нею ангел Христов, она - луч Софии, на ней благословение первозданной красоты, безкорыстного служения ей. И в конце концов победит красота, а муравей будет раздавлен, а его проклятая куча [будет] сожжена Божиим огнем.

Но вот что страшно: издавна, еще во времена старые, хорошие, когда была «дусер де вивр» [«радости жизни», фр.], нас в школе учили читать эту басню с насмешкой по адресу бедной, гениальной стрекозы и с сочувствием ее бездарному, мрачному палачу - муравью. Это была зараза писаревско-базаровского утилитарного нигилизма, плоды которого мы пожинаем сейчас в полной мере. Наши «левые» муравьи должны это наконец понять, что истребляя стрекоз, выгоняя их на холод и голод, они своими руками и создали современный ужас, от которого сами же и страдают.

Эти слова - как и «всё гениальное просто» - переворачивают с ног на голову привычный нам смысл басни-притчи.

Одна из первых, у кого я спросил мнение о такой неожиданной морали сей басни, была моя ближайшая помощница Ольга Ивановна Ларькина. Ее мнение для меня значимо. Но она такое понимание басни с порога отвергла. «Не приняла этого! Невозможно было читать…» - сухо сказала она. В ее голосе я различил нотки возмущения (хотя сама она, скажу в скобках, ох и настрадалась же в своей жизни от «муравьев» разных мастей и калибров!). Что же, бывает и так: и в редакции мнения могут быть разными. Это нормально. Тут ведь басня, не догмат. Но вскоре пришло мне письмо от друга - Михаила Сизова из Подмосковья. Читаю:

Здравствуй, Антон!

Дневник я уже прочитал. Впечатление двоякое. Он все-таки личный, и намного интересней его читать, когда уже много знаешь о творчестве Ильина и о нем самом. С другой стороны, есть мысли, которые цепляют. О Мережковском у него очень хорошо... Любопытны в дневнике размышления «о свободе внутренней и внешней».

Да, кстати (с этого и хотел начать), твое предисловие я прочитал с бОльшим интересом, чем сам фрагмент дневника. Наверное, потому что хотел узнать больше об Ильине, а предисловие как раз об этом. Конечно, в кратком вступительном слове ты не мог все охватить. Этакий он профессор Плейшнер из «Семнадцати мгновений весны». Так неискушенной публике его и можно представить. Но есть в этом Плейшнере - в личности симпатичной, в этаком мыслителе-недотёпе - и скрытая гнильца.

Вот чего я совсем не понял. Тут уж он вообще впал в полный схематизм: «Муравей - гнусная, злобная сатанинская тварь…. А стрекоза - бедная артистка, райское создание, обреченная на голод, скитания и мученическую смерть. Но с нею ангел Христов, она - луч Софии, на ней благословение первозданной красоты…» Вот это да-а!!! До чего докатился мыслитель-музыкант, берега попутал. Какой еще «луч Софии»? Дядя, 1942-й год на дворе, а ты все в начале ХХ века в эмпиреях витаешь.

Кто снаряды к противотанковой пушке будет подносить, стрекоза твоя что ли? А если серьезно, то я очень удивился... Вроде умный человек, с цельным мировосприятием. Откуда у него это «или-или»? Да, Мария выше Марфы, но разве Марфа потому должна быть раздавлена? И разве так в Евангелии сказано? Ильин что, поборник чистого духа? И человек уже не двуприроден? Такие взгляды ведут в пропасть.

Антон, этот его пассаж меня насторожил. Понятно, что это дневник, в котором могут и случайные вещи запечатлеться, мысль текуча. Но с такой легкостью... Ведь он же понимает, что человеческая природа дуалистична. И в Евангелии, с одной стороны, обращение к духу - Мария сидела у ног Христа и внимала, опять же: живите как птицы небесные, они не жнут, не сеют; а с другой, у Апостола: кто не работает, тот да не ест. И басня Крылова иллюстрирует эту одну из евангельских добродетелей. И девочка читает стихи, умничка. А этот надменный Плейшнер (а он надменный, и не Плейшнер уже, тот добрым был), глядя на девочку, многомудрую глупость в голове своей выстраивает. Какие стихи тогда должна читать эта девочка, чтобы вырасти кем? Доброй женой и хорошей хозяйкой? Или этакой «бедной артисткой», из которых потом получаются богемные блудницы или революционерки?..

Есть, конечно, у него и занимательные мысли. «Праведная и безгрешная еда гораздо труднее поста». Но все же…

Божьей помощи во всем! Михаил.

Читал я и слушал эти вот отзывы, и другие. Сколько вокруг защитников нашлось у и без того преуспевающего муравья! И все больше недоумевал: откуда такая непримиримость к гонимой и обреченной стрекозке? Явно же не «муравьи» со мной спорили - а люди талантливые, творческие, верующие. Откуда в них такое сочувствие муравью и такая нелюбовь к невинной артистке-стрекозе? То ли и правда нам в детстве вдолбили в головы, кто тут прав и кто виноват, что мы уже не в состоянии иначе воспринимать этот текст?

А если непредвзято перечесть эту басню, но уже не глазами школьника, то увидим немало любопытного. Например, такое: Стрекоза и Муравей, оказывается, друг другу не посторонние, а близкие родственники. У них духовное родство. Смотрите, у кого ищет Стрекоза спасения от зимней стужи:

Злой тоской удручена,
К Муравью ползет она:
«Не оставь меня, кум милый!
Дай ты мне собраться с силой
И до вешних только дней
Прокорми и обогрей!»

Притом что и Муравей их кумовства, их духовного родства отнюдь не отрицает. Что не мешает ему, словно заправский Ницше, горделиво воскликнуть: «Падающего - еще толкни!» (это ли Христианство? Ужаснись, читающий…)

«Кумушка, мне странно это:
Да работала ль ты в лето?»

- вопрошает ее как какой-то следователь-дознаватель - кум-муравей. Крылов все-таки классик. А у классиков не бывает случайных эпитетов. Если уж ему было угодно духовно породнить двух таких разных созданий, в этом тоже имелся свой жутковатый смысл. Басня впервые напечатана в 1808 году, тогда еще к духовному родству, к кумовьям относились как должно: буквально и грамотно. Это в советские времена в местах не столь отдаленных «кум» вдруг стал начальником оперативной части колонии (так у Солженицына в «Архипелаге ГУЛАГ»). А в советском просторечии из этого слова тоже вытряхнули всякий духовный смысл. Кум стал означать просто друга, приятеля (отсюда даже и юридический термин пошел - «кумовство», то есть, поблажки по службе в угоду приятельским отношениям или родственным связям, что даже входило в состав преступления. Вот ведь как можно смысл поменять на противоположный!). Во всяком случае, мы в школе учили стихи эти или вовсе по-советски, «не оставь меня, друг милый…», хотя это и неправильно, или просто не понимали, что такое на самом деле кум, и считали это обозначением приятеля. Но когда басня писалась Крыловым, отношение к кумовьям было совсем иное. Так не о нас ли, современных Христианах, братьях и сестрах во Христе, эта печальная басня? Не мы ли то и дело «палачествуем» над своими ближними? Читаем им морали, когда нужна помощь. А хуже всего то, что при этом пребываем в мытаревом высокомерии, муравьином. Я - не как эта жалкая и смешная стрекоза, и уж со мной-то, предусмотрительным тружеником, такой беды не случится. Когда в сердцах оскудевает любовь, даже святые слова, такие как кум, вдруг меняют смысл на зловещий.

А ведь по замыслу автора, Муравей и Стрекоза должны быть вместе - кумовья же. Один без другой нелеп, а то и страшен. Если бы все были сплошь муравьями, жизнь была бы пресной и безсмысленной, чем-то похожей на ГУЛАГ (впрочем, даже в ГУЛАГе, по крайней мере, на Соловках, были и драмкружки для «стрекоз» тамошних). А бедная стрекоза, к кому идет она за помощью? К своему куму (интересно, кого они вместе крестили?). К кому ж ей еще бежать? Но «праведный» муравей обрекает ее на мучительную гибель в холодную зиму. И все это без даже тени сострадания, с уверенностью, что так нужно, так правильно поступать, а стрекоза сама виновата (в том, видно, виновата, что не может не петь и не порхать). «Лето красное пропела» - звучит с осуждением, с издевкой. «Так пойди же попляши…» - это уже не просто зложелательство, а наслаждение страданиями ближнего. Все это какое-то страшное искажение древних патериков, наполненных по форме в чем-то похожими, а по сути совершенно противоположными сюжетами. Что же случилось с нами, раз мы как заведенные твердим с упоением, «так пойди же попляши» - на морозе, на пронизывающем ветру, да просто без работы или крова над головой. Инквизиторская логика стала для нас до того обыденной, что мы ее и не замечаем. Мы сроднились с ней. И если бы только в теории. Мы ее то и дело применяем и оправдываем себя такими вот баснями. Мол, «готовь сани летом», а не то…

Приведу вам пример из редакционного архива историй. Года три назад, может, чуть больше, появился у нас один необычный автор. Инокиня София (Коренева) - москвичка, из богемной (читай: «стрекозиной») неполной семьи, мама у нее писательница. В миру, в этом пугающем холодном «муравейнике», тонкокожей Божьей избраннице с детства было неуютно. Нашелся выход: пошла она в монастырь, и, кажется, монастырь оказался настоящим. Ее там не оттолкнули, не поставили на какую-нибудь молочарню, как это порой бывает, чтобы оставила она там «за послушание» остатки здоровья, таская своими хлипкими ручками неприподъемные бидоны. Она, конечно, тоже хлебнула лиха (сужу по ее рассказам), но в целом все у нее сложилось. Приняли ее, оградили, воспитали. В монастыре живет она уже много лет. Стала писать рассказы из монастырской жизни. Рассказы простые, наивные, иногда глубокие. Порой - печальные. Присылала нам и стихи. Стихи ее мне даже больше нравятся. Но и они тоже не безупречные. Стали мы ее публиковать, далеко не всё, а выборочно. Но что вокруг меня началось! В редакции сразу заговорили те, кто не принял ее монастырскую прозу. «Пусть молится, а не рассказы пишет». Но это внутреннее наше дело. Читатели были к ней на удивление терпимее. А вот среди круга нашей поддержки, среди наших авторов возобладало отрицательное мнение. Несколько наших друзей высказали резкое неприятие «монастырской прозы». Чуть ли не ультиматумы зазвучали. Я спокойно, отстраненно возражал - и продолжал печатать рассказы инокини Софии.


Инокиня София во время паломничества в Грузию.

Сейчас уже все это в прошлом. Она вернулась в монастырь из Москвы, где год обучалась иконописи, давно уже нам не пишет. И вряд ли возобновит сотрудничество (хотя время покажет). Но у меня не идет из памяти спор о ее творчестве с далеко не чужим нам человеком, здесь назову ее М. Спор был до того острым, что он, при соблюдении всех формальностей примирения, внутренне сделал для нас обоих невозможным продолжение многолетнего сотрудничества. Хотя мы искренне извинились друг перед другом, и все же... М. сама очень талантливый автор, человек творческий, Православный. И вдруг приходит от нее такое вот «муравьиное» письмо. Было это давно, можно уже для пользы дела предать его огласке.

Здравствуйте, Антон Евгеньевич!

Мне хочется поговорить с вами о публикации в «Благовесте» последней статьи инокини Софии.

Примерялась я и так и эдак к этой теме, останавливала себя, но решила, что непременно надо вам рассказать о своих сомнениях.

Невозможно не заметить одну важную вещь: если человек пишет о своем личном Богообщении, зачем публикует?

Если публикует, зачем выставляет напоказ «до донышка» то, что должно быть только твоим и Господа?

Если этот человек инок, то тем более.

Я могла бы понять, если бы этой славной девушки, инокини, уже не было бы на земле и с разрешения родных посмертно были опубликованы ее дневники.

Меня, как читателя, приглашают на ее беседу с Богом, а я испытываю дискомфорт, как будто подслушала чужую исповедь или тайную молитву.

Мне кажется, Антон Евгеньевич, что ни один монах не станет публично демонстрировать движения души по ряду причин. И первая из них, естественно, самосохранение.

Мать София настойчиво предлагает нам быть свидетелями ее молитв и подвигов над самостью, вместо того, чтобы сделать это своей тайной, беречь душу.

Возможно, у нее есть на это благословение. Но, или она, взяв его раз, не согласует каждое свое произведение с духовником (что прискорбно), или, если согласует, возникают вопросы уже к духовнику.

Вы журналист, который может развить тему из бусины, валяющейся в пыли. И вы чуете такие же способности в других.

Но мать София - инокиня, будущая монахиня. Как она сама о себе пишет: «Главным своим делом я считаю духовную жизнь, которая неразделима с покаянной молитвой».

Могут нравиться или не нравиться ее стихи, рассказы - это дело вкуса.

Но, когда она нам повествует о каждом своем шаге в борьбе со страстями, тут возникает однозначное неприятие и отторжение.

Мне не попадалось ни одного опубликованного при жизни дневника инока-монаха-архимандрита, где он писал бы, какой он молитвенник-исихаст, как ему мешают заниматься умным деланием окружающие и как помогают спартанские условия.

А если бы и попалось, я бы только подивилась его смелости и поскорбела о его душе.

Может быть, стоит спросить мнения любого уважаемого вами священника?

Я буду рада, если ошибаюсь.

Антон Евгеньевич, мы с вами всегда оставались добрыми друзьями, какие бы ветры ни шумели вокруг.

Искренне надеюсь, что ничем не обидела вас. Но если все же как-то задела, простите.

С уважением, М.

Ответ мой не замедлил ожиданием.

Здравствуйте, М.!

Очень ценю Ваш талант, и потому не могу оставить Ваше письмо без ответа.

Первое, что приходит в голову: «Знай себя, и довольно с тебя». Ни я, ни, надеюсь, Ольга Ивановна, Вашего мнения о статьях инокини Софии не спрашивали. То есть, Вы «от избытка сердца» заговорили. А чего это вдруг такое стремление о ней нам писать?

Душу свою она раскрыла как-то поглубже, чем принято? А Вы свою душу разве не раскрываете в своих статьях? Чего это Вы взялись свои душевные язвы перед другими открывать в публикациях? Молчали бы себе в тряпочку да занимались своими непосредственными обязанностями? А Вы публично затеяли исповедовать свои грехи, возможно, кому-то и это ваше исповедование было дискомфортно. Но это Вас почему-то не остановило. И правильно, что не остановило. Так как Ваши статьи душеполезны не только для Вас, но и для читателей. Почему вот только в этом праве на душеполезный разговор Вы инокине Софии отказываете?

Пройдемся по тексту Вашего письма.

Если человек пишет о своем личном Богообщении, зачем публикует?

Мы все пишем о своем личном Богообщении, и публикуем. Иначе о чем еще писать в церковную газету?

Зачем выставляет напоказ «до донышка» то, что должно быть только твоим и Господа?

Вот те на! Ставите ей в упрек искренность. И затыкаете рот человеку, который не может молчать о своей любви ко Христу. Это уже попахивает гонением каким-то. У нас, на минуточку, свобода слова. А ничего против Бога и веры она не произнесла. Напротив. И не Вам судить, кому и о чем писать. Вы не цензор, не руководитель отдела катехизации. Хочет писать о своих отношениях со Христом, вот и пишет. Как и я об этом же пишу, и Вы, и Ольга Ивановна. Ага! Дело в ее иночестве. Не будь она инокиней, будь она такой же мирянкой, как другие авторы, тогда пиши о чем хочешь. Даже матушкой можно быть, но только не инокиней пишущей. Инокиня должна следить за благочестивым выражением лица и ходить молчаливым укором. Но кто Вам сказал, что инокини не имеют права голоса? Тем более, на страницах Православного издания.

И Вам ли определять, что может инокиня писать и чего не может. Если есть у нее горенье ко Христу подлинное, то ее горенье в вере и других зажжет, в этом единственный смысл духовного писательства. А ее вера других зажигает, но тех других, кто не имеет притязаний других поучать, чего можно, чего нельзя, а в простоте сердца читает предложенные тексты.

Если бы этой славной девушки, инокини, уже не было бы на земле и посмертно были опубликованы ее дневники.

Во-первых, Вы называете девушкой (не в духовном смысле) инокиню 38 лет от роду, то есть, вполне сложившегося зрелого человека. У нас официально молодой возраст заканчивается в 27 лет. И это ваше умаление ее лет само по себе в контексте письма бросает на нее тень уничижительности. «Славная девушка» может писать сентиментальные стишки в альбомы, но никак не выходить на люди с проповедью о Христе. Ведь так? И во-вторых, иночество и есть смерть для мира. Считайте ее в мирском смысле неживой. Так как она, дав обеты Богу, из мира ушла и ему не принадлежит. И ее дневник как бы уже с «того света» - за монастырской оградой. Потому она и не боится писать так искренно, что ей совершенно все равно, какие будут пересуды. Любовь мало испытывать, ее еще надо исповедать. Иначе мы зачем в юном возрасте говорили о своей любви, а не молчали о наших чувствах? Вот и «обручившаяся Христу» инокиня София пишет о своей любви к Спасителю.

Меня приглашают на ее беседу с Богом, а я как будто подслушала чужую исповедь или тайную молитву.

Есть и такой вид публичной исповеди. Св. Иоанн Кронштадтский это практиковал. Слово «подслушала» неудачное, неточное. Вам предложили для Вашей же пользы чужую исповедь и чужой молитвенный разговор с Богом. Если Вы это по каким-либо причинам не принимаете, это нормально. Но пожалуйста не мешайте другим слушать. Польза может быть не для всех, но для кого-то, для многих.

Ни один монах не станет публично демонстрировать движения души по ряду причин. И первая из них самосохранение.

Не говорите «за всю Одессу». Монахи бывают разные. Кому-то лучше сидеть в пустыне, кто-то «ученый монах» и преподает в семинарии, кто-то монах-Епископ. Было очень мало монахов-писателей. Сейчас и они появляются. Митрополит Тихон (Шевкунов) с его «Несвятыми святыми» - блестящий пример. Инокиня София на пути к тому, чтобы стать монастырской писательницей, открывательницей новых литературных земель. Монастырь она знает изнутри, талант имеет, душа чистая. Должно получиться, если ей сейчас по губам не дадут. А что она очень сильно рискует, да, это так. Рискует. Но любое писательство - риск. Молчать выгоднее всего во всех отношениях (если речь не идет о гонораре). Но не всем дано молчать. Кому-то дано от Бога прямо противоположное. Я духовно за инокиню Софию не отвечаю. Если она считает, что риск оправдан, что справится с возможными искушениями, я не вижу причин ее нарочито не печатать. Хотя меня тоже тревожит ее судьба. И некие опасности для нее предвижу.

Настойчиво предлагает нам быть свидетелями ее молитв и подвигов над самостью, вместо того, чтобы сделать это своей тайной, беречь душу.

Никакой настойчивости нет. Просто поет Богу, как на сердце ложится. Если Вам ее песня не нравится, звучат у нас и другие трели. А с советами я бы не посоветовал спешить. Вы с ней не знакомы, права «воспитывать» ее у Вас нет никакого. И она могла бы ответить Вам вот так: «Моя тайна при мне. И я берегу душу тем, что ради Христа отдаю ее людям».

Когда она нам повествует о каждом своем шаге в борьбе со страстями, тут возникает неприятие и отторжение.

Надо добавить одно: именно у Вас возникает неприятие и отторжение, ну, может, еще у кого - но не у всех. У меня вот не возникает. Лучше бы Вы разобрались в причинах своего отторжения. Верующий человек, инокиня, говорит о своей любви ко Христу. О своих каких-то борениях - а у Вас все это вызывает неприятие. Раздражаетесь: «Не по правилам пишет!» Вот и вся претензия. Но я Вам отвечу: никаких таких правил, чтобы не писать о любви ко Христу, на самом деле нет. Их выдумали те, кто Христа не любит, и внушили тем, кто Христа любит горячо и искренне (о Вас пишу, ведь Вы настоящая Христианка).

Мне не попадалось ни одного опубликованного при жизни дневника инока-монаха-архимандрита, где он писал бы, какой он молитвенник-исихаст, как ему мешают заниматься умным деланием…

Святые Феофан Затворник, Иоанн Кронштадтский, Игнатий Брянчанинов не один том исписали об Иисусовой молитве. Иоанн Кронштадтский при своей жизни публиковал свой личный дневник. Назвал его - при жизни! - «Моя жизнь во Христе». Его за это бранили… атеисты! А он только отмахивался и дальше рассказывал о своей любви ко Христу, которая его переполняла. У Вас к святому Иоанну, случаем, нет претензий?

А если бы и попалось, я бы только подивилась его смелости и поскорбела о его душе.

Скорбеть лучше всего о своей душе, а за других надо радоваться, молиться, лучше всего других предоставить Богу. Исправлять помысел, то есть видеть хорошее, а не предполагать дурное.

Может, стоит спросить мнения любого уважаемого вами священника?

Вот это и есть главное в Вашем письме. Заткнуть инокиню Софию, остановить меня, редактора, в публикации ее текстов. Надеть кляп на искренность, песню оборвать. Руками священника, что особенно изощренно, помешать писательнице публиковать свои благочестивые мысли.

Все спорные тексты я обсуждаю со своими сотрудниками. Ни один из них не приходит к читателю, минуя детальное и всестороннее обсуждение. Когда нужно (в редких случаях) даю на прочтение священнику совершенно конкретному (не буду здесь его называть, но Вы наверное догадываетесь - в ту пору еще был жив наш духовник протоиерей Сергий Гусельников - А.Ж.). За совет, конечно, спасибо, но я пока не намерен им воспользоваться. Потому что делать из священников «полицейских», науськивать наших добрых батюшек «держать и не пущать», - не лучшее занятие. Если кому-то из духовенства надо будет сказать мне что-то, они и так это скажут, без моих просьб. И я в любом случае обязательно прислушаюсь. Такое уже не раз бывало. Пока таких вот тревожных слов в адрес инокини Софии не прозвучало.

Лично я не знаком с инокиней Софией. Не уверен, что она всегда в духовной жизни стоит на уровне своих текстов. Мне не нравится, что она уже долго живет в Москве, а не в монастыре - я писал ей об этом. Мне сомнительны некоторые ее авторитеты (не буду об этом распространяться). Ни пред Богом, ни перед людьми я за ее духовную жизнь не отвечаю. Но я отвечаю за опубликованные у нас тексты. И я готов отвечать перед кем угодно за те тексты инокини Софии, которые опубликованы в «Благовесте». Там нет ничего такого, что можно было бы считать не душеполезным для читателей. И Вы не привели ни одного ее высказывания, которое могло бы кого-то смутить или соблазнить. Ваше неприятие имеет совсем другой источник. Но это уже Вам надо такие вопросы решать с духовником, а не давать советы человеку, хотя и давно Вам знакомому, но все же не столь близкому. Лучше бы Вы просто написали отзыв под статьей: «Мне не понравилось! М.». Я бы принял к сведению. А так… Я принял к сведению совершенно другое.

Храни Вас Бог!

Продолжаю Вас очень ценить и надеюсь на сотрудничество и благорасположение.

Антон Жоголев.

Потом на исповеди я услышал от священника совет написать еще раз М., извиниться за допущенную резкость, как-то примириться. Что и сделал. И получил заверения в исчерпанности инцидента, и ответные извинения. Всё, больше мы не сотрудничаем. Поставлена точка. Так вот бывает не в баснях, а в жизни.

И все же что-то меняется в нас, и время нового воцерковления России приносит свои плоды. На популярном православном сайте «Азбука веры» приведена эта басня, а под ней увидел несколько характерных комментариев от молодежи. Приведу их здесь. Раньше бы такие отзывы были почти непредставимы. А сейчас вот спокойно читаю:

Алена (как бы оправдываясь). Это же детская сказка.… Тут мораль простая, как и поговорка «готовь сани летом…» Чтобы у тебя что-то было, надо потрудиться. А если «дурака валяешь», то ничего не будет.

Муниса. Мне кажется, что надо помогать друг другу. Независимо от того, что наш товарищ немного ошибся и заблудился в жизни. Мы должны взять их за руки и поднимать, чтобы нас тоже поднимали, когда мы тоже ошибаемся.

Кирилл (15 января 2019 г.). Сочинение-рассуждение «Стрекоза и Муравей» (найдено в сети). С интересом и недоумением прочитал басню И.А. Крылова «Стрекоза и Муравей». Я совершенно не согласен с моралью этой басни. Сюжет такой, что попрыгунья Стрекоза лето красное пропела, припасов не запасла, дров не заготовила, а тут зима наступила как всегда неожиданно. Чтобы не умереть от холода и голода, Стрекоза обратилась к своему другу Муравью. Она попросила его всего лишь «приютить и обогреть». А муравей ей на это по-хамски отвечает: «Так пойди же попляши»! Мне кажется, что мораль басни должна быть такая: муравьи, конечно, полезные насекомые, но ведь кто-то должен порхать, просто так, для красоты, чтобы мир был разноцветный. Я бы приютил Стрекозу, и Бабочку приютил бы, а припасами можно поделиться.

…Простенько все, по-детски, а вот попробуй опровергни! А может и надо нам попроще, детскими глазами смотреть на некоторые всем очевидные вещи?

Соловья баснями не кормят. Приведу пример, как Господь художественно отвечает порой на наши вопросы, недоумения. Это было на даче, в отпуск мой, в конце июля, - когда копия части дневника Ильина поступила в нашу редакцию из Дома русского зарубежья имени Солженицына. Прочел всё присланное залпом, с упоением. И когда дошел до басни о стрекозе и муравье, не смог наедине с собой пережить волнение от прочитанных строк. Тем более, мама недавно за чаем вдруг заговорила сама об этой басне. Позвал к компьютеру маму. Прочел ей вслух строки Ильина про муравья-палача и стрекозу-артистку. Мама тоже была удивлена таким объяснением басни. Но как-то душой все же склонилась она на сторону стрекозы. И что же? Вышли мы с ней во двор после обсуждения басни, еще даже продолжаем разговаривать об этом - и ахнули! Весь наш двор, весь сад вокруг дома был окружен целой тучей больших стрекоз, в детстве мы таких стрекоз звали «бомбовозами» за их размеры. Стрекозы заполонили небо, их было так много, как мы никогда не видели и даже представить себе такого не могли. Вот это да! Стрекозы как ни в чем не бывало легко и быстро скользили в летнем воздухе, хватали налету комаров и прочую мелкую мошкару. В этом было что-то невероятное. В этом был ответ! Знаю, что есть, условно говоря, «пророческие животные». И Бог в определенные моменты может послать Свои знамения через оленя, дельфина. У нас это случилось однажды через лебедей. Когда на озеро возле дома опустилось враз двенадцать белых лебедей - это было в тот год, когда началось строительство храма в соседнем поселке. Но стрекозы!.. Оказывается, и через этих поэтичных и невинных созданий нам что-то тоже может вдруг приоткрыться.

Стрекозы летали по саду три дня, и потом куда-то исчезли.

«В гербе воплощена история рода…»

В № 15 газеты «Благовест» статья «Анна на шее» была посвящена награждению редактора газеты «Благовест» Антона Евгеньевича Жоголева Императорским Орденом святой Анны II степени. В статье шла речь, в частности, и о спорном мнении Святителя Николая Японского (Касаткина), посвященном отношению к орденам и наградам. Мысль о том, что ордена лишь «цацки», то есть ненужное украшательство, была высказана им в дневнике, и, конечно же, святой не рассчитывал на то, что его частное мнение будет часто приводиться и цитироваться через сто лет. В ответ на мою статью пришло письмо Директора канцелярии Е.И.В., кандидата исторических наук Александра Николаевича Закатова. Вот что он пишет:

Дорогой Антон Евгеньевич!

Сердечно благодарю Вас за публикации моей и Вашей статей. В своей статье «Анна на шее» Вы очень точно и искренно сформулировали отношение к Вашему награждению.

Можно было бы еще добавить, что мнение Святителя Николая Японского (который, несмотря на свои мысли о «цацках», не только принимал награды, но и с почтением носил знаки Императорских Орденов) связано с некоторой утратой еще до революции изначального смысла учреждения Орденов, который ныне стремится возродить Глава Российского Императорского Дома Романовых Княгиня Мария Владимировна.

Как напоминает утвержденный Ее Императорским Высочеством в 2014 году Акт, «Российские Императорские и Царские Ордена суть исторические почетные корпорации при Российском Императорском Доме, объединяющие в своих рядах достойных сынов и дочерей Отечества, имеющих существенные заслуги в области государственной военной и гражданской службы, общественной, научной, культурной и благотворительной деятельности, а также граждан иных государств, внесших весомый вклад в сохранение и развитие традиций всероссийской цивилизации и культуры и в укрепление дружбы между народами».

То есть, если уж прибегать к такому высказыванию, «цацки» - это не сами Ордена, а знаки Орденов.

А Ордена - это носящие имена святых объединения людей, и имеющие целью дальнейшее служение, еще более усердное, чем то, за которое эти люди были удостоены почести.

И именно причисление к Ордену является этой почестью.

Знаки Орденов можно носить, а можно и не носить. В современных условиях не так много случаев, когда ношение орденских знаков необходимо и обязательно. Но принадлежность к Ордену остается всегда, повышает уровень ответственности (как Вы точно отметили), воодушевляет и вдохновляет.

Между прочим, я советую Вам все-таки подумать над символикой Вашего дворянского герба. Вы и Ваша супруга имеете полное право на обладание дворянским гербом, и в случае приобретения прав потомственного дворянства изменения коснутся только нашлемника и девиза, но не основной части герба.

В гербе может быть (разумеется, в точном соответствии с правилами геральдики) воплощена история Вашего рода и главное в Вашем служении. Это тоже не «цацка», а символическое изображение исторического пути, не только Вас, но и Ваших предков, а, даст Бог, и многих следующих поколений.

Иметь хотя бы проект такого герба не будет излишним.

В качестве примера могу привести свой случай. Я был (совершенно неожиданно для меня) возведен Государыней Марией Владимировной в потомственное дворянское достоинство в 1996 году. Проект моего герба был разработан друзьями в 1998 году, показан Государыне и понравился ей. Но утвердила она его лишь в 2008 году, когда был подобающий случай, сделавший это уместным. Однако не будь уже проекта, этого случая тоже не было бы.

Вы могли бы подумать над основным символом Вашего возможного герба и потом проконсультироваться с С.В. Думиным - управляющим Герольдией при Канцелярии Главы Российского Императорского Дома.

Желаю Вам здравия и помощи Божией.

Искренно Ваш А. Закатов.

«О Богохранимой стране нашей Российской…»

В Церковь я пришел в начале 1990-х годов. Тогда во всех храмах слышал возглашение на каждой Литургии: «О Богохрани́мей стране́ на́шей Росси́йской, власте́х и во́инстве ея́, Го́споду помо́лимся».

Это считалось тогда настолько обычным, что, наверное, мало кто обращал на него пристального внимания. Ведь о какой же еще стране нам и молиться в российских храмах, как не о России. И так длилось долгие годы. Потом возглашение на ектении как-то незаметно стало порой звучать несколько иначе: «О Богохранимей стране нашей, властех и воинстве ея…» - без упоминания конкретной страны.

Долгое время считал я эту недоговоренность какой-то случайностью. С чего это вдруг упоминание о стране нашей Российской начали постепенно затушевывать. Да и все равно ведь было понятно, что речь идет о России, а не о какой-то другой стране. Но все же странно выходило. О стране мы молимся, а имени ее не называем. Замечу, что и сейчас еще это умолчание пока что далеко не стало общим и повсеместным правилом. И во многих храмах и сегодня громко, мощно возглашают с амвона: «О Богохранимей стране нашей Российской…» Теперь на это невольно уже обращаешь внимание. И когда слышишь на ектении о России, радость наполняет душу. В духовной жизни ведь нет мелочей. И это тоже, конечно, никакая не мелочь, - в самой сердцевине Православного Богослужения назвать по имени нашу замечательную страну. Или же стыдливо умолчать о ее славном имени. Мол, догадайтесь сами, какую страну имеем в виду.

Я молюсь в храме в честь святых Бориса и Глеба в Самаре, живу рядом с ним. Храм уже намоленный, хотя и построен недавно. Служат в нем четверо (до недавней поры трое) очень молодых и славных батюшек. Все они разные, и все замечательные. Паства души не чает в своих пастырях, только пришедших от семинарской скамьи. И выделять кого-то из них не стану: все как на подбор. Повезло с такими батюшками приходу! Но вот заметил, что из четырех священников только один - иерей Андрей Цыганов - возглашает на Литургии полностью: О Богохранимей стране нашей Российской... Другие же произносят ектению без упоминания о России. Почему? Конечно, не от недостатка патриотизма. А просто их так научили, возможно. Так теперь становится принято. В издаваемых сейчас Канонниках текст Литургии дается в таком виде. На посещаемом и авторитетном Православном сайте «Азбука веры» тоже приводится это возглашение, без указания имени нашей страны. Мне это странно и не понятно. Мы как будто стесняемся имени нашей великой державы Российской. Опасный симптом…

Святой Иоанн Кронштадтский пророчествовал, что за грехи и оскудение веры в начале ХХ века Россию ждут страшные испытания, и само имя нашей страны может быть отнято у русских людей. Что и случилось, когда на много десятилетий Россию по сути дела заменил СССР. Но вот по милости Божией страна наша вновь обрела свое историческое имя. И почему же за Богослужением об этом славном имени теперь все чаще предпочитают «не распространяться»? Не думаю, что какой-то специальный циркуляр на этот счет вышел. Скорее, постепенно создалось мнение, что так вот правильнее. Ведь в Русской Церкви окормляются и верующие многих независимых государств. И стоит ли именовать на Литургии страну Российской, когда в Церкви нашей молятся прихожане Узбекистана, Молдовы, да той же Украины…

И все же мы-то ведь россияне и в России живем. И в Православных храмах на территории России, считаю, правильнее возглашать так, как еще недавно звучало в каждом храме за каждым Богослужением, с произнесением имени нашей страны. Ведь и само слово Россия обладает сакральной силой (не потому ли большевики в свое время так быстро спрятали это имя за безликим названием СССР?). В России слышатся и мощь, и мягкость, и величие, и старина, и вечная новизна, и ощущается необозримый простор. Такое возглашение украшает наше Богослужение. И нас только больше будут уважать за это соседи.

На официальном сайте Бишкекской и Кыргызстанской епархии (Среднеазиатский митрополичий округ Русской Православной Церкви) встретил поучительную дискуссию на эту тему. Священнику был задан вопрос:

Раньше на литургиях Бишкекской и Кыргызстанской Епархии в текстах молитв присутствовало упоминание о молитве за Россию (помимо молитвы за Кыргызстан) и звучала она так: «Еще молимся о Богохранимой стране Российской и о Богохранимой стране Кыргызстанской! О властех и воинстве ея». Уже больше года замечаю, что звучит теперь так: «Еще молимся о Богохранимой стране Кыргызстанской» - и всё. То есть, текст молитвы о России исключен. Я вовсе не против молиться о нашем государстве, но непонятно, почему исключили упоминание молитв о России? Ведь мы Русская Православная Церковь и в своих молитвах всегда должны молиться и о нашей исторической Родине. Валерий, 18 февраля 2019 г.

На этот вопрос ответил протоиерей Димитрий Шушпанов:

Православная Церковь в Кыргызстане не является епархией России как государства, но епархией Русской Православной Церкви Московского Патриархата. А, как известно, Русская Православная Церковь имеет свои епархии на территории всех бывших республик СССР, и не только. Территориально наша Бишкекская и Кыргызстанская епархия располагается в границах суверенного государства - Кыргызстана. А потому и молиться мы должны о нашей стране. В связи с вышесказанным, привязка в молитве к конкретной стране (России), где располагаются руководящие органы Русской Православной Церкви, здесь не логична. В Казахстанской Митрополии эта ошибка была замечена и исправлена раньше, чем у нас, и там уже давно в храмах возносятся прошения: «О Богохранимой стране нашей Казахстанской».

Напомню, что эти вопрос и ответ были опубликованы на официальном сайте Бишкекской и Кыргызстанской епархии. Оставляю на совести священника, отвечавшего на этот вопрос, странные все же слова о «нелогичности» молитв о России за Богослужением за пределами Российской Федерации, и даже об «ошибочности» таких молитв. Будем считать, что это досадная оговорка, не более. И вовсе оставлю за скобками спорную тему о том, надо или не надо упоминать о России за Богослужениями в епархиях Русской Церкви, находящихся за пределами Российской Федерации. Пусть они сами решают этот важный вопрос у себя дома. Но ведь мы-то с вами в России живем! И если в Казахстане, в Кыргызстане за Литургией молятся о своих странах, и вовсе не стесняются этого (и, конечно, совершено правильно делают!), то почему же мы все чаще стыдливо замолкаем и не произносим имени нашей страны за Богослужением в храме? Давайте учиться хорошему у наших соседей, у наших братьев во Христе из бывших республик Советского Союза. И давайте так же спокойно и уверенно, как они, за Богослужениями в российских храмах молиться, как раньше это было повсеместно у нас: «О Богохранимей стране нашей Российской, властех и воинстве ея, Господу помолимся».

Батюшки и дьяконы, те, кому попадут на глаза эти мои строки! Прошу вас услышать скоромный голос мирянина. Нет у меня каких-то особых заслуг и прав, чтобы мой голос был в приоритете, есть только грехи. Просто как рядовой верующий мирянин прошу вас по возможности - да, именно по возможности, и очень надеюсь, что такая возможность у вас сегодня есть, - произносите на ектении так, как это было раньше, и как сейчас во многих храмах есть. Молитвенно возглашайте имя нашей богохранимой страны Российской! И простите меня, Христа ради, что дерзаю об этом напоминать…

Имя христианина не случайно же читается перед престолом в храме. И Бог откликается на это молитвенное произношение имен, и в ответ посылает Свою помощь. А тут - имя целой страны, его тоже надо произносить, а не только подразумевать, если хотим быть услышанными. Не сочтите за труд! А то неровен час, пройдет какое-то время, сменятся поколения, и пришедшие на смену батюшки будут уже считать, что только так - без упоминания о России - и правильно молиться в храме. Хотя правильнее называть вещи своими именами. А Россию за Богослужением правильно называть Россией. Давайте сохраним в Богослужении все лучшее, что было завещано нам. Чтобы укреплялась вера и преумножалась слава нашей Богохранимой России.

Антон Жоголев.

132
Понравилось? Поделитесь с другими:
См. также:
1
4
Пока ни одного комментария, будьте первым!

Оставьте ваш вопрос или комментарий:

Ваше имя: Ваш e-mail:
Содержание:
Жирный
Цитата
: )
Введите код:

Закрыть






Православный
интернет-магазин



Подписка на рассылку:



Вход для подписчиков на электронную версию

Введите пароль:
Пожертвование на портал Православной газеты "Благовест":

Вы можете пожертвовать:

Другую сумму


Яндекс.Метрика © 1999—2024 Портал Православной газеты «Благовест», Наши авторы

Использование материалов сайта возможно только с письменного разрешения редакции.
По вопросам публикации своих материалов, сотрудничества и рекламы пишите по адресу blago91@mail.ru