Цветная триодь

Рассказ инокини Софии (Кореневой).

В пять часов утра прозвонил будильник. Маленькая худенькая послушница, заснувшая перед иконами, пробудилась, с трудом разогнула спину, взяла с полки ключи от козлятника и вышла в темный коридор. Спустилась с лестницы, прошла через кухню к котельной, оделась в рабочий подрясник и фуфайку и чуть не упала - от недосыпа закружилась голова. «А вдруг коза уже окотилась»? - тревожно подумала послушница Катя и побежала на скотный двор.

«Какая теплая, нежная ночь, и не скажешь, что Страстной Понедельник», - пробежала мысль в голове послушницы, когда она вышла из дома.

В центре монастырской ограды стоял большой белый храм. Он мягко отражал лунный свет. Ветки деревьев в почках слегка колыхались на свежем весеннем ветру.

Послушница Катя сняла тяжелый замок и открыла дверь. Включила свет и увидела: в стойле лежала коза Пряжка, а рядом - четыре крохотных козленочка приникли к ней и сосали молочко. Катя подпрыгнула от радости, рассмеялась и почему-то закричала:

- Слава Богу!

Козлята испугались и заблеяли. Катя обняла их, чуть не заплакала от радости, но пересилила себя и пошла ставить чайник, чтобы их обмыть.

Перед завтраком Катя подошла под благословение матушки игумении и сказала:

- Радость какая, у нас козлята родились! Я почти всю ночь с ними пробыла.

- Не нагружай себя так, они всё равно нам не очень-то и нужны. Не обращай на них много внимания, у тебя на всё просто сил не хватит, - сказала грустно матушка.

Катя почувствовала душевную боль. Она очень переживала за козлят.

- Где Катя? - спросила как-то мать Наталья, которой Катя была в тот момент нужна.

- Она теперь живет на козлятнике, - ответила мать Лариса.

Послушница Соня, сидевшая рядом за столом, так осудила Катю, что даже помрачнела лицом. Ее круглые щеки побледнели и вытянулись, а в больших серых глазах появились злобные искорки.

«Ну почему? Почему Катя не слушается матушку? Как она может? Господи, прости! Я же осуждаю!» - подумала Соня.

Соня долго старалась избавиться от осуждения.

«Я гляжу со своей колокольни. А если посмотреть с неба? Там, на скотном, маленькие безпомощные новорожденные козлята. И они совсем не виноваты в том, что не нужны матушке. Так, теперь как бы игуменью не осудить…» - мысленно говорила себе Соня.

В Страстную пятницу сестры стояли в храме, молились, ждали выноса плащаницы. Все, кроме послушницы Сони, которая лежала на лавочке на хорах и спала.

Храм был залит золотым солнцем, на темном Распятии дрожали солнечные блики. Иеромонах Михей кадил. Ванильный ладан пах куличами, и это немного отвлекало…

Катя стояла как раз напротив Распятия. Стояла и плакала. Жалко ей было страдающего Христа. И Матерь Божию скорбящую ей было очень жалко. Рядом стояла послушница Лера, и Катя отворачивалась, скрывая от нее свои слезы. Лера понимала и улыбалась.

Соня проснулась на хорах и сообразила, что служба уже закончилась.

«Надо покаяться», - подумала Соня, но тут подошла матушка.

- София, срочно беги на кухню и свари килограмм гречки без масла для сестер, - сказала игуменья и приложила к губам заспанной послушницы наперсный крест.

Соня помчалась на кухню, быстро сварила гречку и второпях сдобрила ее подсолнечным маслом. И тут она поняла, что она сделала: сегодня самый строгий день и трапеза без елея. Соня позвонила игуменье:

- Матушка, я масло в гречку добавила.

- Что ты сделала?

- Масло в гречку добавила.

- Ты что, глухая? Я же тебе сказала…

- Да, наверно, глухая, - спокойно ответила Соня.

- Двадцать земных поклонов.

- Хорошо.

- Больше я тебя готовить не поставлю, будешь полы мыть.

- Благословите, - со скрытым радостным вздохом сказала София. Она любила мыть полы, ведь это тихое, спокойное послушание.

Минут через десять готовить пришла мать Лариса.

- Ты зачем в кашу масло налила? Совсем ума нету? Мне еще подсвечники к Пасхе чистить, и так не хватает времени, - округлив глаза, сказала инокиня.

- Простите, - ответила Соня. Обиды она не почувствовала.

На следующий день, в Страстную Субботу, кипела уборка. Послушниц Соню и Леру благословили мыть келарню, а Катю поставили пылесосить покрытую ковром лестницу.

- Матушка, я не знаю, как пользоваться этим пылесосом, - сказала Катя, когда все сидели в трапезной и ждали тех, кто не доел.

- Мать Лариса, объясни ей, - обратилась пожилая игуменья к розовощекой инокине средних лет.

После трапезы инокиня провела мастер-класс по использованию пылесоса. После этого она сказала матушке, что Катя так ничего и не поняла и пылесосить не научилась. Соня опять осудила.

«Какая у меня грязная душа, Господи, прости!» - плакала в келье послушница Соня.

Настал вечер Великой Субботы. Трапезную в новом доме освещала большая люстра, похожая на паникадило. На стенах розово-песочного цвета висели иконы. Одна из них - большая икона Божией Матери «Утоли моя печали» - отличалась особой красотой. Катя стояла сейчас перед этой иконой, не молясь и замерев. Она только смотрела на образ и стремилась к Матери Божией всей душой.

Тут в трапезную влетела София.

- Катя, представляешь, какое горе: нас с тобой накрывать пасхальную трапезу назначили! - расстроенно выпалила она.

- Слава Богу! - радостно сказала Катя и перекрестилась.

- Богу, конечно, слава, но я сейчас заплачу, - сказала Соня и шмыгнула носом в подтверждение своих слов.

- Не расстраивайся, сестричка, нас же двое, мы друг друга поддержим!

- А я вот в унынии, - призналась София.

- Да ты что, а я так рада, что петь хочется! Послужим сестрам, как Самому Христу! - сказала Катя.

Соня вновь спросила ее:

- А если не справимся?

- А мы сейчас у Господа попросим, - сказала послушница Катя, и они подошли к иконе Христа и стали молиться.

Когда помолились, Катя сказала:

- Всё, перелистнули Постную триодь. Переходим теперь на Цветную*.

Соня уже с радостью накрывала столы, еще и подсказывала менее опытной Кате. До ночной Пасхальной службы успели много.

Пришли к Крестному ходу. Ночь выдалась холодная, и Катя дрожала. Она стала просить любимую Матушку Богородицу, чтобы Она согрела ее. Тут запели Пасхальный тропарь, и Кате сразу стало тепло.

В храме Соня поднялась на хоры, сделала земной поклон и так в нем и заснула от недосыпа, лежа лицом к полу. Она проснулась к чтению Евангелия на разных языках. Вот пожилая матушка игуменья читает на своем родном башкирском, вот - послушница Катя на английском и немецком, которые знает в совершенстве, вот - отец Михей (окончил филологический) на языке каких-то африканских народов… Соня выслушала все Евангелия и снова заснула. Вдруг она почувствовала толчок в спину и пробудилась. Перед ней стояла матушка.

- Выспалась? Иди на исповедь, - добрым голосом сказала она.

Соня обошла толпу мирян и подошла к аналою.

- Смертных грехов нет? - спросил отец Михей и занес над головой Софии епитрахиль.

- Я очень сильно осуждала! - сказала Соня, и слезы навернулись ей на глаза.

Катя ликовала душой. Она то подпевала тихонько хору, то шептала: Богородице Дево, радуйся… Эту молитву она творила часто. Катя всматривалась в икону Богородицы Одигитрии, что справа от Царских врат.

- Вот моя Царица, моя Госпожа, моя Игумения. Я должна стараться быть такой же кроткой, смиренной, молчаливой, как Она, - думала Катя.

После Причастия обе послушницы побежали в трапезную. Соня схватила противень с рыбными котлетами и засунула в духовку. Катя поставила сырный суп на газовую плиту.

- Порежь скорее заливное, а я пока термоса залью, - крикнула Соня Кате.

- У нас всё готово? Давай проверим по списку, - сказала Екатерина.

В этот момент в кухню вошла мать Лариса. С порога она закричала:

- Вы что, совсем с ума сошли? Кто ест ночью суп? Это ты, Сонька, сорок котлет на десять человек опять согрела? Откуда ты такая взялась! А заливное вообще было на завтра! - с криками и руганью села она за стол и положила себе пасхальный кулич.

- Прости нас, мать Лариса, - сказала София.

Инокиня ничего не ответила.

Катя шептала Соне:

- Господь никакие труды не примет, если ближнего своего обижаем. Я это с самого начала знала, хоть мне никто об этом не говорил.

- Прости мать Ларису, это искушение, - сказала послушница Соня.

- А ты - простила? - спросила подавленно Катя.

- Да, конечно, - ответила Соня.

- И не обиделась?

- Ты что, я ей даже благодарна! Это же урок смирения.

- А я вот не знаю, что такое настоящее смирение, - сказала Катя.

Из трапезной доносился грохот ложки о тарелку. Ела мать Лариса.

- Смирение невозможно описать. Гордость - это отсутствие смирения. Смирение - для нашего спасения главное, - сказала Соня.

- А как его достичь?

Соня стала вспоминать, что ей говорил отец Михей.

- Мы очень сильно смиряемся, когда самоукоряемся, и особенно, когда с радостью и жадностью пьем поношения. Смирение достигается и через молитву Иисусову.

В этот момент хлопнула дверь трапезной.

- Кажется, Лариска ушла, - с облегчением вздохнула Катя.

- Давай скорей за нее помолимся. Скоро сестры придут.

Две послушницы подошли к иконам, и София стала говорить:

- Мать Лариса, прости нас! Мать Лариса, прости нас! Мать Лариса, прости нас! Господи, спаси инокиню Ларису и нас, грешных, ради ее святых молитв!

Матушка и сестры были трапезой довольны. Все покушали и разошлись спать, а Катя с Соней еще долго убирали со стола и мыли посуду. Соня была радостной, порхала, как мотылек, а Катя грустила.

Отдохнув несколько часов, Соня пошла накрывать пасхальный обед. Ей не хотелось спать. Господь дал ей столько сил в эту ночь и в этот день!

Соня благодарила Господа. Через час пришла Катя и унылым голосом начала:

- Не понимаю, как так можно? Я думала, мать Лариса подойдет и попросит у нас прощения, а она - нет.

- А ты первая попроси, - бодро ответила Соня.

- А вдруг она еще спит? - спросила Катя.

- Ну давай попросим у нее прощения заочно.

Они подошли к красному углу, где стояли маленькие образки. Солнце кидало лучи на них и на часы, стоящие рядом. Сестры попросили прощения у мать Ларисы перед иконами.

- У меня все равно мрачно на душе, - сказала Катя.

Соня этому удивилась.

Тут в кухню влетела мать Лариса с красным, заплаканным лицом. Она встала на колени перед Катей и Соней и горько сказала:

- Простите меня, Христа ради, гневливую и гордую! Я каюсь, я страдаю! Еще со Страстной ворчу на вас и Пасху вам испортила! Если можете, простите!

Катя упала на колени и зарыдала. Соня, улыбаясь, тоже встала на колени перед инокиней Ларисой, обняла ее и сказала:

- Христос Воскресе!

________________________

* Триодь постная и цветная – Богослужебные книги, включающие в себя последования Пасхального цикла, то есть весь круг подвижных праздников года. Название Триодь связано с тем, что содержащиеся в ней каноны большей частью состоят не из восьми, а из трех песней. Такой канон называется трипеснец, или «триодион» по-гречески. Изначально Триодь существовала в виде единого сборника, а с Х века встречается разделение на две части - Триодь постную (от подготовительных недель к Великому посту и до праздника Пасхи) и Триодь цветную – от Святой Пасхи до первого воскресенья после праздника Пресвятой Троицы (Недели Всех Святых).

Инокиня София (Коренева).

Рисунок Анны Жоголевой.