«Быть настоящей матушкой - это ведь тоже подвиг…»

Исполнилось 60 лет нашему автору матушке Марине Захарчук.

См. также...

13 апреля исполнилось 60 лет другу редакции, нашему автору, давно полюбившейся читателям матушке Марине Захарчук из села Новенькое Ивнянского района Белгородской области. Матушка она, прямо скажем, не обычная, хотя и свое церковное послушание выполняет отменно. По образованию журналист, в душе поэт, по роду служения регент церковного хора… А еще - мать пятерых детей, талантливая писательница, автор уже нескольких замечательных книг. И вот в дни ее юбилея мудрый батюшка протоиерей Лука сделал ей подарок к круглой дате: отпустил матушку Марину в Самару - погулять, развеяться, навестить уже ставших ей дорогими друзей… Мы встретились в конце апреля в редакции «Благовеста» - и втроем: матушка Марина Захарчук, я, Антон Жоголев, и Ольга Ивановна Ларькина - неспешно побеседовали о прожитом. Постепенно разговор, как это у нас водится, свернул на интервью. Матушка как заправский юбиляр рассказала нам о том, что мы (хотя и уже наслышаны были о ее непростом жизненном пути) никогда бы не узнали, не случись эта такая вот драгоценная личная встреча… Голос Ольги Ивановны в этом разговоре остался «за кадром», но я благодарен ей за то, что она приняла самое непосредственное участие и в разговоре, и в подготовке этого интервью. А начал я разговор с матушкой Мариной Захарчук с самых драматичных моментов ее жизни. С того времени, когда она, студентка пятого курса факультета журналистики Ленинградского государственного университета, вдруг лишилась диплома, карьеры, любимой работы... ради любви. Но не только! Еще и ради своей веры в Господа нашего Иисуса Христа. А значит, и здесь из-за любви тоже…

Знамение

- Как все начиналось, матушка Марина?

- Познакомилась я с батюшкой в 1978 году. Тогда я была студенткой третьего курса. Стала ходить в питерские храмы, мне мой духовник в ту пору дал такое послушание все храмы обойти (сейчас-то я понимаю, что это он так меня воцерковлял). И остановилась в выборе на храме Духовной Академии и семинарии, но совсем не для того, чтобы выйти замуж за будущего священника. А просто потому, что очень любила слушать церковный хор. А уж мужской хор для меня всегда был, хоть оперный хор, хоть церковный, эталоном хора.

- И вот студентка идеологического факультета пошла против всех!.. Понимали вы тогда, чем для вас это может обернуться?

Не случайно мы сфотографировали матушку Марину Захарчук в нашей редакции рядом с иконой Преподобного Серафима Саровского. Ведь матушка Марина родом из Курска, и святой Серафим - ее земляк…

- Вообще-то понимала. И мама предупреждала, что могут проблемы начаться… Я не афишировала, но и не скрывала, что хожу в храм, и в общежитии об этом все прекрасно знали. А однажды произошло знамение. Сейчас я это понимаю как прямое Божие указание мне на дальнейшую жизнь, как знамение Свыше. Мы как на первом курсе поселились в общежитие, так и жили всегда в одной и той же комнате. На лето сдавали ключи, а осенью вновь поселялись в ту же самую комнату. И вот когда я вернулась в свою комнату после второго курса, перейдя на третий (а летом у нас, возможно, кто-то и жил, какие-нибудь рабочие, может быть, ремонтировавшие общежитие), в комнате все было по-прежнему, чисто, прибрано. Ключ мне дали - я тогда первая приехала из нас троих, кто в этой комнате жили. Открываю свою тумбочку и вижу: в тумбочке стоит Казанская икона Божией Матери. Металлическая, конца XIX века…

- Как она попала туда?

- Не знаю. Никто не знает, как она туда попала. Икона эта у меня сохранилась.

Просто так, случайно, икона эта не могла ко мне в тумбочку в общежитии попасть. Может, те, кто ремонтировал наше общежитие, ее в моей тумбочке оставили? Не знаю… Но если икона и была кем-то оставлена, то все равно это не без Божьей воли произошло. Просто так такие вещи не происходят.

- И пошла ваша жизнь совсем по-другому…

- Стала я ходить в этот храм при Академии и семинарии чаще, чем в другие. В другие храмы, конечно, тоже ходила. Но в нашем храме очень нравилось, во-первых, пение, во-вторых, звучало много проповедей. Там ведь и студенты тоже должны были учиться проповедовать, так что во время Литургии по три-четыре проповеди произносилось: обязательно после чтения Евангелия, перед Причастием и после Причастия, и потом еще мог прочитать проповедь регент хора отец Ионафан…

Суженого на коне не объедешь (русская пословица)

- Судя по фотографиям тех лет, вы были симпатичной студенткой. Многие, наверное, тогда за вами ухаживали?

- Выбор был. Но все складывалось как-то удивительно… Когда один питерский юноша, долго и очень галантно за мной ухаживавший, набрался смелости и пришел-таки ко мне в общежитие с цветами делать предложение, я в этот самый день на другом конце Советского Союза уже венчалась со своим суженым…

Однажды зимой я пришла на вечернюю службу, а там в семинарию заходишь - и вниз по ступенечкам раздевалка. Два отделения: одно для преподавателей и студентов, другое для прихожан. В храме тепло, храм на втором этаже. И я там оставила свое пальто, которое мне только что подарила моя бабушка, папина мама. Она очень хорошо шила и перешила его мне из своего пальто - с норковым воротником, это была такая роскошь, да еще и моего любимого фиолетового цвета. Выхожу после окончания вечерней службы и вижу, что пальто моего нет! Ищу, ищу его - нет! Наконец почти все разошлись, остались лишь сочувствующие мне лица да мы с гардеробщицей - ну она просто там сидела, но не выдавала номерки, особо и не приглядывалась, кто какое пальто берет. И на вешалке осталась одна только старая кацавейка из какого-то облезлого… мех не мех, не поймешь что. Кто-то пришел в этой кацавеечке, надел мое пальто и ушел в нем. И вот одна из тех сочувствующих ведет меня к себе домой и дарит свою шубу. Тоже не новую, но все-таки приличную шубу с капюшоном. И так мы с ней подружились… Она сейчас в Печорах живет, переехала поближе к монастырю. Ну а тут как раз зимние каникулы, и когда я приехала с каникул, оказалось, что семинаристы собрали мне деньги на новое пальто. И вот из-за всё того же пальто я познакомилась с сестрой моего будущего мужа. Она была среди тех, кто остался мне сочувствовать, когда я искала пропавшее пальто. Нина приехала в Питер и работала на фабрике, жила в общежитии и ходила в этот храм. Вот у нее как раз была задача, поскольку она дочка священника, выйти замуж за семинариста.
И вышла за семинариста с Западной Украины. Семейная жизнь у нее складывалась непросто. Но потом всё уладилось, и сейчас они вместе живут в Черкасской области Украины.

И вот тогда она через две-три встречи со мной поняла, что ее брату нужна такая жена, и тут же решила познакомить меня с ним. Мой будущий муж тогда еще не учился в семинарии, они с отцом-священником решали, в какую семинарию ему поступать - в Одесскую или Питерскую. А потом они вдвоем с сестрой убедили отца, что надо учиться в Питере. Он приехал тогда просто в гости к своей сестре, и Нина нас познакомила. Потом мы с Лукой стали переписываться. Я перешла на четвертый курс университета, а он поступил в семинарию на первый курс, и его через два месяца перевели на второй курс, поскольку он сын священника и многое уже и так знал. Так вот все и вышло.

На первой линии…

- Матушка, мы с вами учились в одном университете, на одном и том же факультете с разницей в несколько лет. Мои воспоминания так и вертятся вокруг Питера, мысленно иногда ловлю себя на том, что опять нахожусь все на той же самой первой линии Васильевского острова. Где и был, и есть наш с вами факультет. А у вас как?

- Конечно, вспоминаю! И езжу туда иногда. Люблю нашу альма-матер. У меня там поначалу все складывалось великолепно…

- Мне вашу историю как раз 9 Мая, в День Победы 1987 года (я это помню точно, потому что в то время уже заканчивал факультет) рассказал замечательный преподаватель, фронтовик, историк журналистики Николай Петрович Емельянов. Мы его звали «дядькой» - за доброту. И вот он сказал, расчувствовавшись, когда мы пришли его поздравить, - что была у него такая студентка замечательная. И вот она…

- Для него это стало трагедией. Сам он был атеист и даже рассказывал… на лекциях как бы исповедовался, как это сейчас можно было бы назвать, нашему курсу в том, что он, будучи комсомольцем, у собственной матери и бабушки силой отбирал иконы, рубил их и жег. Он говорил, что ему стыдно… что он поступал нехорошо…

- А ведь был простой, хороший русский человек! Из деревни… Его дядя на «Варяге» служил на том самом… Как печально! Буду за него сильнее молиться… Умер он 9 Мая, спустя несколько лет после моего окончания вуза. Смерть настигла его в Крыму, поехал туда на встречу с однополчанами.

- Помню, он говорил, что, когда встретился в публичной библиотеке с молодыми людьми и они оказались семинаристами, он стал с ними спорить на идеологические темы. И оказалось - о ужас! - говорил он нам, - что они не только в общей истории мировой, не только в гражданском праве (а Конституция СССР тогда в семинарии изучалась отдельным предметом), - но «они даже в истории журналистики, оказалось, знают больше меня!». Услышать такое от профессора!.. И вот то, что случилось со мной, воспринималось им с болью. Он ведь и в вуз меня принимал…

- Из ваших сокурсников кто-то стал известным журналистом?

У Иверского монастыря. Поездка матушки Марины в Самару стала для нее паломничеством.

- Никого с громким именем среди нас нет. Но у меня были хорошие сокурсники. Виктор Александрович Васильев, с которым нас считали братом и сестрой, поскольку мальчик был сирота, а я над ним шефство взяла… Он жил в Гатчине, и ему как питерскому не дали общежития, а у него была такая трудная ситуация… И он, по сути дела, ушел на улицу. Поступил в университет и стал мотаться по друзьям, по комнатам, куда пустят в общежитии. Начал пить. Я за него билась и в Курск его возила. В результате Витя окрестился и стал православным человеком - не с моей помощью, когда я уже уехала, там еще нашелся человек один, который скрытно православную жизнь вел, его друг, он сам сначала окрестился, а потом и Витю привел к крещению.

И сейчас он по-прежнему в Гатчине живет. Но надолго уезжает в Никандрову пустынь в Псковской области. Он написал замечательную книгу о нашей Коренной пустыни - одно время он жил в Коренной, Владыка Ювеналий предлагал ему принять монашество, он не захотел. Хотя и оба брака у него не были долгими.

Он пишет Православные книги, помогает благочинному в Гатчине. Во многом благодаря Виктору канонизировали матушку Марию Гатчинскую. Он написал ее житие, составил акафист…

До Козлова у нас был деканом Бережной, отец моей однокурсницы Марины. Сейчас Марина Александровна Бережная завкафедрой телерадиожурналистики на факультете, доктор филологических наук. Она очень скромная девушка была, и даже мы очень долго не знали, что с нами учится дочка нашего декана. Всегда нам говорила: «Нет, мы просто однофамильцы».

- У нас на факультете какой-то все-таки дух свободы витал, даже и дух любви был!..

- Правда и это. Я своим детям и сейчас говорю, что мне очень больно, когда ругают журналистов и журналистику. Ругают порой справедливо современную журналистику. Но мне очень больно, потому что тогда журналистами в большинстве своем были лучшие, честнейшие люди. Всегда были, конечно же, и случайные люди, как бывают они среди людей всех профессий, даже и среди священников…

Немая сцена

- Матушка, а вас на факультете пугали чем-то тогда, нет? Пытались как-то сломать?

- Декан факультета Козлов вызывал. Не хочу его обижать, но было же, было… И вот он ко мне подступил: «Как вы смели не сказать нам при поступлении, что вы верующая, вы нас обманули, вы обманщица! Почему вы скрыли это?» Я говорю: «А в анкете (которую я заполняла при поступлении) нет такой графы!» - «Но вы же понимали, что это идеологический факультет!» - «Для меня было главным, что я буду учиться журналистике, которую я люблю, и я считала, что когда окончу учебу, то буду работать там, где захочу, совершенно не обязательно, что в идеологической сфере. Буду писать театральные рецензии, очерки о школе…» - «Вы что, не понимаете, что это всё идеологическое!» - «Нет, не понимаю».

- К сожалению, в чем-то он был прав: тогда всё было идеологическое.

- А я ведь шла на красный диплом… Мне уже предлагали поездку в социалистическую страну. Карьера светила! И вот такое… Он мне сказал: «Давайте не будем раздувать конфликт, давайте мы с вами пойдем на компромисс. Конечно же, будут теперь нам неприятности, всякие проверки, но все же…» А я была замужем уже, и это стало известно на факультете только через полгода. Мужу надо было представить в семинарию справку о том, что мы венчались. Мы повенчались в городе Тульчине Винницкой епархии, потому что его папа в Винницкой епархии служил в селе Дзыговка. И все венчания вписываются в книги регистраций, а они проверялись тогда госорганами. Странно еще, что стало известно это не так скоро.

И вот декан мне в конце нашей беседы и говорит: «Давайте не будем раздувать конфликт». Звучало это положительно… А он тонко так искушает дальше: «Давайте сделаем так: конечно, шум поднялся уже, и мы обязаны провести открытое партийно-комсомольское собрание. Вы придете на собрание и скажете такую простую вещь: любовь зла, полюбишь и козла, а я вот полюбила семинариста. Жить без него не могу!»

- Вроде бы и не самый плохой выход он предложил.

- Если бы только это!.. Там ловушка была очень хитрая расставлена. Декан продолжил так: «…И вы скажете: да, полюбила его, но убеждений мужа я не разделяю».

- А, вот где собака зарыта! Это же и было бы отречение от веры…

- Я тогда к нему обращаюсь по имени-отчеству (сейчас забыла уже, как его звали) и говорю: «Вот вы коммунист - я понимаю, что нельзя быть на этой должности, не будучи членом партии. Давайте представим себе такую ситуацию - власть сменилась, и вы вынуждены сказать: я коммунистом был только потому, что на этой должности находился, а так убеждений коммунистической партии не разделяю». Всё! Немая сцена из «Ревизора». И он сказал: «Больше я вас не задерживаю».

- И после этого вас исключили?

- По совету своего духовника отца Льва Лебедева и Владыки Хризостома я написала письма во все инстанции. Во-первых, я сама сходила к уполномоченному по делам религии Ленинградской области. Он долго со мной беседовал, пытаясь сделать из меня атеистку. На том беседа и кончилась: атеисткой я не буду, а исключать меня они не имеют права. Я написала в Совет по делам религии СССР, в комиссию партконтроля, лично Суслову, и еще написала в министерство образования. В письмах я описала ситуацию и просила ответить мне на вопрос: имеют ли право исключить меня из университета. Во всех инстанциях мне ответили однозначно: «Ваши религиозные убеждения не могут влиять на ваше обучение в университете».

- Ну так в чем же дело?

- Но тот же Козлов мне сказал: «Мы не можем исключить вас из университета, это верно. Но мы и не имеем права при любом вашем ответе поставить вам положительную оценку на госэкзамене по научному коммунизму».

- В любом случае поставили бы двойку?

- Поставили бы двойку… И тут вскоре у меня родился ребенок. И мне сказали: просто уйди, не мотай нервы.

Мне Владыка Хризостом прислал телеграмму чисто для поддержки: «Университет, факультет журналистики, студентке V курса Марине Ивановой. Поздравляю (с каким-то очередным христианским праздником). Архиепископ Курский и Белгородский Хризостом». Чтобы все видели, что у меня есть поддержка. А он тогда был заместителем председателя ОВЦС, он и будущий Святейший Патриарх Кирилл тогда были два заместителя Митрополита Никодима (Ротова), председателя Отдела внешних церковных связей.

Легко ли быть матушкой?

- Вы готовили себя к одной стезе, а оказались совершенно в другой ситуации. Как дался вам этот переход?

- Довольно тяжело было. Первое время не было дня, чтобы я не рыдала дома. Мое воцерковление произошло на четвертом и в первой половине пятого курса. Не было такого воскресенья, чтобы я не пошла на службу в храм. И если праздничная служба была среди недели, то я не шла на занятия, а шла на службу. Однажды был праздник иконы Божией Матери «Знамение», которая считалась храмовой иконой семинарской церкви в Ленинграде, а у нас в тот день госэкзамен по медицине - была у нас в то время еще и медицина, - то я сначала съездила на службу, потом успела на госэкзамен и его сдала. Мне казалась в ту пору церковная жизнь настолько прекрасной! А когда я окунулась уже в реальную церковную жизнь, пришлось нелегко… много всякого увидела…

В редакции газеты «Благовест».

- А хорошо ли быть матушкой? Пожелаете молоденьким девушкам, которые сейчас выбирают свое будущее житье-бытье, выходить за будущих священников? Или скажете им: сначала подумай, почеши затылок…

- Сейчас скажу - подумайте! Это никогда не помешает. Так же как и молодым людям, мечтающим о священстве, очень хорошо нужно подумать. И если внутренне к этому подготовлен, надо смело идти вперед! Потому что сейчас быть священником - если человек хочет посвятить себя служению Богу и людям по-настоящему, - то я считаю, что это уже подвиг. Если человек сознательно, уже будучи предупрежден о том, как труден этот путь, все равно выбирает его, все будет хорошо. А если он как-то случайно и необдуманно ступает на эту стезю, то это может обернуться трагедией. Это ведь тоже подвиг - стать батюшкой, стать матушкой…

- А ваш батюшка Лука сумел стать священником с большой буквы?

- Это мой батюшка, как я могу судить!.. Вспоминаю слова матушки моего духовного отца, известного протоиерея Льва Лебедева, церковного историка, - матушки Андроники, она так говорила: «Батюшка Лев, он для людей…» Она мне говорила, что отец Лев для людей - ну просто золото высшей пробы. То, как он служит, как к людям относится. А семья в загоне. Вот то же самое и у нас. Батюшка настолько выкладывается с людьми, что на семью у него времени не остается. У нас хороший крепкий приход. Батюшку любят все.

- И материально вы не бедствуете?

- Приход не бедствует. А мы, семья? (рассмеялась) Второго такого, как у нас, священнического дома нет больше во всей Белгородской Митрополии. Потому что наш дом рушится и сыпется. Я смотрю на это каждый раз и думаю: что раньше - я умру или у нас потолок рухнет? Потолок провисший, стена просела - там такая щель, что можно руку просунуть. И всё, что сейчас на мне, - это практически вся одежда. Не помню, когда я последний раз себе что-то покупала.

И батюшка ничего себе на старость не скопил.

А вот храм у нас благолепный. В последнее время Господь помог все-таки (Владыка Иоанн Белгородский, еще когда мы были в Белгородской епархии, а сейчас епархию поделили, всё говорил мне: "Матушка, ищи спонсоров!") - и вот появился человек, который родом из нашего села, у него мать и отец живут в нашем селе, но он сначала два храма отреставрировал в других селах, с потом уже за третий храм, за наш взялся. Он буквально за год его отреставрировал, сделал по старым фотографиям, которые у нас были. Это что-то среднее между крупным ремонтом и реставрацией. Он вернул храму первоначальный вид. То есть сделал - а после войны их не было - боковые выходы, и храм стал в виде креста, сделал нам клирос, очистил от сырости.

- Сельский приход…

- Приход у нас маленький. В селе Новеньком живет 1800 человек, а в храме на службе в воскресный день от конца осени и до посевных работ тридцать человек. Но из этих тридцати пятнадцать - те, которые пришли заказать панихиду.

- Матушка, у вас пятеро детей, четыре сына. Кто-нибудь из них хочет стать священником?

- Не знаю, пока что вот нет. Они думают… В храм они ходят. А внук, Родион, в восьмом классе, и он алтарник в своем храме в Курске. Батюшка мой, да, он очень хотел бы, конечно, чтобы кто-то из сыновей стал священником. А он и сам ведь сын священника, но прежде чем стать священником, прошел большой жизненный путь, и отец его в выборе не неволил. Лука выучился в ПТУ на телемастера. Учился в Одесском институте связи, но не окончил его. Работал в пожарной охране, служил в армии. Был иподиаконом у тогда Епископа, а ныне Митрополита Одесского и Измаильского Агафангела, и только после этого всего он поступил в семинарию.

- Сколько лет уже вы матушка?

- 38. Я человек церковный, прихожане меня уважают, у меня есть любимая работа. Хотя - пусть и небольшая, но все-таки зарплата у меня в жизни была всего только одиннадцать лет, когда я в епархии работала в издательском отделе на полставки. Всё остальное время я тоже работаю, но во славу Божию. Клирос без меня не обходится, без меня там просто не поют. И еще я директор воскресной школы. В ней занимается около тридцати детей. По количеству детей это должна быть именно воскресная школа, но поскольку нет помещения, из педагогов кроме меня только преподаватель музыки и нет должного разнообразия предметов, то мы определили это наше начинание как воскресную учебно-воспитательную группу. Хотя такой статус полагается при количестве детей до десяти человек. Но детей у нас всегда много. Я же не могу им отказать приходить. И работаем мы на территории общеобразовательной школы. Свободных классов там много, и помощники у меня есть - библиотекарь всегда помогает, вместе даже ставим спектакли. И уже два года у нас в школе работает преподаватель Основ Православной культуры, молодая женщина, и я ей просто от души помогаю, литературой, что-то советую по урокам, иногда помогаю занятия проводить. Еще на мне воскресная школа для взрослых…

- Вы счастливый человек?

- Что такое счастье? Счастье, как говорит Ирзабеков, это «сейчас». Сиюминутное… В светском понимании, наверное, да, счастлива. Хотя мало кто меня поймет, как это можно быть счастливой, нося одну юбку двадцать лет. Но я никогда не придавала этому значения. Меня так воспитали.

На поповских хлебах

- Тяжело горожанке жить в селе?

- Тяжело. Хотя мои бабушки-прихожанки желают мне: «Чтоб вам, матушка, тут и помереть!» Такое пожелание от души. Они считают так: «Ну ты ж привыкла, матушка, уже». А что я отвечу - привыкла… На самом деле все-таки нет, не привыкла. Библия всегда права: «Каждый оставайся в том звании, в котором призван». Ну а мое вот призвание сместилось немножечко. Я из семьи потомственных учителей. Ну а с другой стороны тот мой дед, который одновременно был и директором школы, и регентом хора в храме - в советское время! - это тоже ведь подвиг.

- Педагог Сухомлинский говорит, что воспитание ребенка происходит до пяти лет и еще два года закрепляется, до семи лет. Я жила в городе это время, окончила школу в Курске, я городской человек. Владыка Хризостом нас вынужденно отправил на время в село - у него был уже подписан указ для батюшки в город, в Валуйки. Но приехала из Новенького староста церковная просить им священника вместо того, которого они выжили. А староста там была тяжелая, все время священников выгоняла. Если он ей не понравится, что-то возразит, она закрывала храм и больше не открывала. «Вы здесь, батюшка, больше не служите, я с вами договор разрываю». Такой разговор! Мы с ней потом столкнулись, пришлось повоевать. Победить пришлось. Это батюшкина заслуга…

- Ну так что Владыка Хризостом?

- Он уже хотел нас направить в Валуйки. Но эта староста в епархии вперед нас к Владыке в кабинет проскользнула: «Нам на автобус, пропустите!» И мы заходим, а Владыка сокрушается: «Опять они священника выгнали! И надо срочно эту дырку заткнуть, потому что иначе у нас храм отберут». Время-то советское… И предложил нам поехать в Новенькое, послужить хоть сколько-то, хоть пару месяцев, пока он найдет туда другого священника. «А вас переведу в город», - пообещал.

- И сколько уже длится эта пара месяцев?

- Почти сорок лет! И когда Владыка через три года приехал к нам, спрашивает: «Ну как вы тут?» Батюшка сразу: «Не надо никуда переводить, я привык, я деревенский житель, отец мой всю жизнь служил в селе». Владыка Хризостом аж кулаком по столу: «А вы о матушке подумали?! Она-то городской человек». Батюшка смиренно замолчал. «Готовьтесь к переезду, я вас переведу в Обоянь, а потом ближе. Если меня раньше не переведут». А через три дня Владыку самого перевели в другую епархию. Он одного священника отправил под запрет, потому что Владыка был очень строг в отношении службы. Не прощал упущений, небрежности.

- Это, наверное, тот Владыка Хризостом, который рукополагал в священники очень смело, не советуясь со светскими властями?

- Да, тот самый. Он сейчас на покое, а был Митрополитом Виленским и Литовским.

И вот тот священник, запрещенный в служении, из Старого Оскола, оказался не простым. У него дядя работал в ЦК КПСС в Москве. Вот и убрали нашего Владыку, отправили в почетную ссылку, в Иркутск. Большой город, но на тот момент во всейИркутской епархии было всего восемь приходов. На всё вот это огромное расстояние.

- Значит, была воля Божия, чтобы вам в селе остаться?

- А как же иначе? Кто может Бога победить? Значит, так надо было. И мы остались. А все же не получается у меня так, как у деревенских. И в огороде у меня не так споро дело идет. Не только потому, что по здоровью не могу на грядке очень уж трудиться, но и просто не научилась по-настоящему-то. Ну не деревенский я человек. Это они ко мне привыкли, а не я к ним.

- Далеко от Курска ваше село?

- Сто километров. Машина есть, но батюшка почти не ездит на ней. Ну, теперь у двоих детей есть какие-то машинки, они приезжают за мной и сами к нам приезжают. Вот поэтому я и езжу, вот поэтому я и в Самаре сейчас, что я долго сидеть на одном месте не могу. Отпрашиваюсь у своих певчих, а одной из них я вообще до последнего не говорю, что уеду, потому что она в обморок падает, если матушка на службу не пришла. Я певчего-мужчину предупредила и поехала.

- Какие у вас места любимые в Курске?

- Прежде всего Сергиево-Казанский собор. Несмотря на то, что Знаменский монастырь открыли, Сергиево-Казанский я по-прежнему особенно люблю. Он не закрывался, там замечательные иконы старинные. Ну и Курская Коренная пустынь - это мое любимое место. Нечасто, но бываю там.

- Я приезжал в Коренную пустынь в 1987 году, тогда - поселок Свобода. На месте монастыря был лагерь комсомольского актива. Там в монастырских декорациях все эти линейки, знамена, горны как-то особенно нелепо выглядели. А еще там, мне рассказывали, какие-то страшные дела творились, чуть ли не черепами монахов в футбол играли… И все же место особое, это и тогда чувствовалось. Мои первые церковные впечатления связаны с Коренной пустынью.

- Меня туда тоже посылали на задание, когда я еще в школе училась, а я просто еще не знала, что это Коренная пустынь. Школьницей была, меня от газеты «Молодая гвардия», где вы потом по распределению работали, на черной «волге» отправили туда писать статью о лагере комсомольского актива.

- Да, интересно, что «Молодая гвардия» в вашей судьбе и в моей пересеклась, да еще мы рифмуемся и по Питеру, по университету… Да еще и просто мы коллеги - церковные журналисты, друзья... Много удивительных сближений. Но давайте о книге поговорим. Вышла ваша книга «На поповских хлебах» - записки матушки. И как на нее отреагировали родственники ваши, друзья?

- Моя старшая сестра часто меня критикует: это я не так написала, то не так сказала, этого не было, а такое слово ты не могла сказать. Она всегда найдет, за что меня раскритиковать. Я даже боюсь ей что-нибудь давать читать. На двенадцать лет она меня старше. В Курске живет со своей дочерью, моей племянницей.

А первое удивление было, когда мне позвонили и сказали, что меня вызывают в Москву, в Манеж, что какое-то (неизвестно было еще, какое) место моя книга заняла. Когда приехала, то очень долго ждала и переживала, потому что номинаций много, и всех вызывают - сначала третье место, потом второе, потом уже первое. За третье и второе место вручают грамоту, а за первое еще и вот такой очень тяжелый стеклянный куб, внутри которого изображен Святитель Филарет Московский - с перышком, с книгой. Ну, красиво! Но жутко тяжелый приз… А когда я вижу, что уже последняя номинация и вызвали у кого третье место, потом занявшего второе… и Маргарита Ивановна, сотрудница издательства «Зёрна», говорит мне: «Ну, у вас, матушка, первое место!» Я в шоке была. Да еще мне пришлось что-то говорить - я растерялась… Речи произносить совершенно не умею. А тут рядом с Митрополитом Климентом надо что-то говорить. И я что-то говорила про своего батюшку, а не про себя, как всегда.

«Я родилась на Пасху»

- Как батюшка отнесся к вашему награждению? Что сказал?

- А я не помню. Батюшка всегда говорит: «Матушка-голубушка, вот ты какая у нас!» Он всегда меня только хвалит. Я иногда на него даже обижаюсь. Потому что он с кем-то говорит - и мне: «Матушка, закрой уши!» А я прошу: «Батюшка, ну не надо обо мне рассказывать, хвалить!» Сейчас вот только, на Пасхальной неделе, мне исполнилось 60 лет, в первый день Пасхи я родилась. А в этом году 13 апреля была пятница Светлой седмицы, праздник иконы Божией Матери «Живоносный Источник». В школе я проводила пасхальный утренник, и батюшка объявил: «Приглашаю всех на службу в пятницу! Потому что в этот день кроме того, что служба праздничная, еще и у матушки юбилей». И все быстро организовались. И сельсовет меня приходил поздравлять, и прихожане, и все… Засыпали меня подарками, не могла донести. Стою с охапками цветов и подарками, мне было жутко неудобно и неловко.

- Вас крестили в детстве?

- Да, в Никитском храме в Курске. Неподалеку от этого храма я жила с бабушкой. Там рядом с храмом офицерское кладбище. И в этом же храме моего супруга рукополагали в дьяконы. Все в мире связано…

- Да, матушка, как все удивительно складывается! Вы ли это были, когда в 22 года вас изгоняли из комсомола. Потом с факультета журналистики… А жизнь вот она теперь, состоялась.

- Я ни на кого обиды не держала. И точно так же я бы и сейчас поступила. Наверное, меньше бы только волновалась, меньше бы переживала. А может, и не меньше. Я всегда за всё очень сильно переживаю.

- Ну а вы сами, стали вы журналистом?

- Думаю, да. Насколько хорошим - не мне судить. Я все-таки своеобразный журналист: написать заметку мне сложнее, чем большую статью. Но и этому научилась. Сайт благочиния - во многом на мне.

- Батюшку слушаетесь во всем?

- Меня еще отец Лев наставлял: ты можешь сколько угодно спорить с батюшкой, но до тех пор, пока он скажет: всё, спор окончен. Тогда умолкай и слушайся.

Подготовил Антон Жоголев.

Фото автора и Ольги Ларькиной.