‣ Меню 🔍 Разделы
Вход для подписчиков на электронную версию
Введите пароль:

Продолжается Интернет-подписка
на наши издания.

Подпишитесь на Благовест и Лампаду не выходя из дома.

Православный
интернет-магазин





Подписка на рассылку:

Наша библиотека

«Блаженная схимонахиня Мария», Антон Жоголев

«Новые мученики и исповедники Самарского края», Антон Жоголев

«Дымка» (сказочная повесть), Ольга Ларькина

«Всенощная», Наталия Самуилова

Исповедник Православия. Жизнь и труды иеромонаха Никиты (Сапожникова)

На том свете

Рассказ из цикла «Бремя крыла» самарского писателя Сергея Жигалова.

Из цикла «Бремя крыла».

Об авторе. Сергей Александрович Жигалов родился в 1947 году в с. Кандауровка Курманаевского района Оренбургской области. Работал заместителем редактора газет «Волжский комсомолец» и «Волжская коммуна», собственным корреспондентом «Известий» по Куйбышевской области. Автор романа «Дар над бездной отчаяния» - о безруком иконописце Григории Журавлеве - и других книг. Член Союза писателей России. Живет в Самаре и у себя на родине в селе Кандауровка.

Лета красного мне не хватило проведать их. Ну не обормот ли! Собирался, собирался и кое-как собрался. Дошла очередь. Хорошо навещать усопших в тихий осенний день. Чтоб солнышко пригревало, чтоб без ветра. В такой день и хоронить хорошо. Не то что в дождь и холод. За шиворот льет. Глина под ногами разъезжается. А так сухо, тепло. Никто не торопится. Все потом своих проведывают.

…Откинул проволочный крючок на цепочке. Железные воротца от солнца теплые, словно живые. Длинно так заскрипели, жалостливо: «со святыми упокой…». Раньше, в детстве моем, сказывали: «отнесли на мазарки за большак…» («мазарки» - прямо конское ржанье и посвист татарской стрелы чудится). За полвека «растаяли кони и пала стрела». Теперь иначе говорят: «похоронили на кладбище за шоссейкой». Полсела, а то уже больше моих друзей земляков упокоились тут. Счастливые! Они дома. А мы еще в гостях. Да сколько еще лежит в этой земле, кого не знаю, молодых, приезжих?

Недалеко с прихода вправо от калитки останавливаюсь у памятника погибшему в Чечне сыну друга моего детства. Офицер-десантник, в двадцать с небольшим... Золотом по черному мрамору: «Герой России». Крещу лоб: «Упокой, Господи, душу раба Божьего Алексия…». Верно говорят, смерть не за старыми, а за поспелыми приходит.

А вот другая могила, сына еще одного друга моего детства. Глядит из глубины камня молодой, красивый. Покончил жизнь самоубийством. Как так? Окатывает сердце болью. Мне, чужому, горько, а отцам-матерям каково? Оба молодые. Жить бы да жить…

«Любовь к отеческим гробам» ведет от «родного пепелища» к вот этой облупившейся белой оградке. Тут похоронены дедушка Алексей и боль моя и стыд мой - бабушка Хрестинья. Прибираюсь, дергаю с могильного холмика не поддавшийся граблям сушняк, и никнет моя уже поседевшая голова. Не в перчатках, губами должен я, «окаянный самовольник», выбирать с ее могилки все сухие былинки. Не водой из «полторашки», а покаянными слезами поливать вот тот корешок сирени в углу оградки. Как я обижал ее, как насмешничал. Помню, выйдет весной за околицу теленка на приколке поить, старенькая, босая. Осенит себя крестным знамением: «Рай ты мой, рай. Рай ты мой прекрасный!» Поставит наземь ведерко с пойлом и молится и крестит зеленую степь. Налитые вешней водой озерца, телят, жаворонков и нас сорванцов. А я изгаляюсь: «Где твой рай? Никакого рая твоего нет!..» Она только головой покачает: «Вот доживешь до моих лет, охальник, тогда узнаешь…» Как в воду глядела: дожил, узнал, каюсь.

Не искорка ли безхитростной бабушкиной молитовки отлетела в мое ребячье сердчишко, затеплилась верой. Заставила склонить голову под епитрахиль, покаяться в поросших быльем насмешках. Священник развязал, Господь простил, а совесть всё не отпускает. Думаю, если бы чудом раздался из земли бабушкин голос со словами прощенья, всё равно бы осталась горечь стыда. Ведь рек Милостивец: за каждое слово дадите ответ. За каждое! А мы?..

…Всё прибрано. И края могилок оправил, и кустик сирени полил. Уходя, напнулся на муравейник. Пригляделся, вот снуют, вот торопятся - прямо кипят. Так на нас похоже. Вон машины по шоссе туда-сюда вжикают, от леса поезд с цистернами колотит-летит. Люди бегают, как вот эти мураши. К тому ли зовет нас Господь? Помним ли мы о своем высоком призвании? «Мы ослеплены миром вещей и забываем, что он мелок, лишен той глубины, которой наделен человек. Человек ничтожен и велик...» - являет вдруг память слова Митрополита Антония Сурожского. Только теперь у дедовских гробов при виде муравейника доходит до меня сакральный смысл слов Владыки Антония. И в самом деле, каждый из нас «ничтожен» муравьиной суетностью в угоду своих «кожаных риз», что лягут в землю. И в то же время каждый из нас «велик» возносимой в горние выси безсмертной душой. Душа?! Многие ли из нас внимают звучащему из библейских далей Божественному гласу: «Ибо какая польза человеку, если он приобретет весь мир, а душе своей повредит?». «Никакой!» - разводят вокруг меня свои руки-перекладины немые кресты. «Никакой!» - поврежденными душами трепещет в небе над селом голубиная стая. «Знаю, что никакой пользы, а всё вот суечусь!» - шепчу солеными от слез губами. И вдруг замираю мыслью. Чувствую, предзакатное солнце, любящая теплая ли рука Отца Небесного дотягивается с того света, гладит меня по голове…

«Тот свет». Не тьма ведь, а Свет. Отчего тогда мы плачем? Чего боимся?

Сергей Жигалов.

149
Понравилось? Поделитесь с другими:
См. также:
1
5
2 комментария

Оставьте ваш вопрос или комментарий:

Ваше имя: Ваш e-mail:
Содержание:
Жирный
Цитата
: )
Введите код:

Закрыть






Православный
интернет-магазин



Подписка на рассылку:



Вход для подписчиков на электронную версию

Введите пароль:
Пожертвование на портал Православной газеты "Благовест":

Вы можете пожертвовать:

Другую сумму


Яндекс.Метрика © 1999—2024 Портал Православной газеты «Благовест», Наши авторы

Использование материалов сайта возможно только с письменного разрешения редакции.
По вопросам публикации своих материалов, сотрудничества и рекламы пишите по адресу blago91@mail.ru