‣ Меню 🔍 Разделы
Вход для подписчиков на электронную версию
Введите пароль:

Продолжается Интернет-подписка
на наши издания.

Подпишитесь на Благовест и Лампаду не выходя из дома.

Православный
интернет-магазин





Подписка на рассылку:

Наша библиотека

«Блаженная схимонахиня Мария», Антон Жоголев

«Новые мученики и исповедники Самарского края», Антон Жоголев

«Дымка» (сказочная повесть), Ольга Ларькина

«Всенощная», Наталия Самуилова

Исповедник Православия. Жизнь и труды иеромонаха Никиты (Сапожникова)

​Застигнутые ночью

Дневники писателя Николая Коняева.

Дневники писателя Николая Коняева.

См. также...

Письма из Морева

Такое невыносимо жаркое санкт-петербургское лето…

Закончил книгу о священномученике Митрополите Вениамине…

Вообще-то, поскольку весь материал был собран, можно было уехать куда-нибудь в деревню. Тем более что этим летом меня приглашал к себе на приход священник Алексий. Я и собирался поехать. Я даже подумывал, как это символично — закончить книгу о новомучениках российских в селе Мореве, расположенном в том самом месте, где когда-то остановилась движущаяся к Новгороду татарская конница Батыя… Только поездка откладывалась.

Я уже познакомился с двадцатью томами дела № 36314, но с оставшимися вышла задержка. Тома эти были не прошиты, и в архиве вообще не хотели выдавать их.

— Там нет ничего интересного… — объясняли мне.

В общем-то, я догадывался, что сами оригиналы стенографических записей я все равно не сумею разобрать, но посмотреть все-таки хотелось. Хотя бы для очистки совести. И я добился своего. Мне показали эти неподшитые тома. И — увы! — ничего интересного там я не обнаружил. Безчисленные блокноты и тетрадки, покрытые крючками стенографической записи. Еще в трех томах — конверты, набитые документами и письмами, изъятыми у совсем уж второстепенных персонажей, проходивших по делу церковников.

Почему оказались сохранены они, а не рукопись, изъятая у Юрия Петровича Новицкого, или «три стопы» бумаг, изъятых у архимандрита Сергия, я так и не понял, хотя вчера добросовестно просмотрел и эти документы.

Несколько писем я переписал. По странному совпадению все они были из новгородского села Морева, куда я, дожидаясь, пока получу тома, так и не поехал… Адресованы были письма Анне Яковлевне Хаткевич, той самой женщине, которую во время инцидента у церкви на Сенной площади милиционер «прикрепил» к саням, усевшись на Анну Яковлевну сверху. Сама Анна Яковлевна работала кондуктором трамвая, в дело попала случайно и не была выведена на большой процесс ввиду невозможности обнаружить в ее действиях никакой видимости вины. Но, судя по изъятым письмам, была Анна Яковлевна очень душевным, истинно православным человеком.

Вот, к примеру, всего лишь одна записка, адресованная ей: «Любезная моя Анна Яковлевна! Если найдется свободное время, то навестите Любочку и утешьте ее».

Такие записки не пишут людям, которые живут только для себя…

И вот эту-то добрейшую Анну Яковлевну и продержали ни за что ни про что в тюрьме несколько месяцев…

«Многоуважаемая дорогая кумушка! Шлю я тебе свой сердечный привет и наилучшие пожелания. Кума, я на тебя очень рассердилась. Сколько я тебе ни писала, а от тебя ни одного не получила. Если ты по почте не получаешь, то я ведь тебе посылала с Антипом племянником, и на тое нет ответа. Может, ты обиделась, что я тебе послала мало гостинца, но я не знала, в Петрограде ты или нет. Я еще посылаю тебе и надеюсь, в городе ты. Я не получила от тебя ответу, зато и не посылаю много гостинца, и племянник больше не берет, не знает, там ты или нет.

Он после этого видел тебя раз на трамвае. Затем до свидания, моя дорогая. Получишь мою посылку и письмо, ешь на здоровье, пиши мне ответ, я живу пока что слава Богу. Извиняюсь за свои гостинцы, сейчас не могу тебе больше послать. Буду ждать от тебя ответ. Адрес мой: Новгородская губерния, Морево, деревня Ивахнова. Анюта».

Похоже, что на это письмо Анюта из Морева ответ все-таки получила. И, похоже, Анна Яковлевна пожаловалась ей в письме, как «прикрепляли» ее к саням, как мыкалась она по петроградским тюрьмам.

«Многоуважаемая и дорогая кумушка Анна Яковлевна! — написала Анюта в ответ. — Шлю я вам свой сердечный привет и наилутчие пожелания. Письмо я ваше получила, за которое благодарю. Кума, чем помират, то приезжай лутче ко мне, в Морево. Как-нибудь будем жить, чем помират. Курицы у меня несутся…»

Нет! Не зря все-таки сидел я этим летом в невыносимо душном Санкт-Петербурге, дожидаясь недостающих томов. Этих писем явно не хватало для завершения книги.

Я писал в своей повести о подвиге Митрополита Вениамина, что не очень-то и понятно, на что, собственно говоря, рассчитывали введенские, мессинги, красницкие, тучковы, замышляя планы переустройства Русской Православной Церкви…

Ни хитростью, ни лютыми гонениями не удалось им сломить ни Патриарха Тихона, ни Митрополита Вениамина…

Как же могли они рассчитывать сломить наших безчисленных моревских Анют, которые и взрастили и Патриарха Тихона, и Митрополита Вениамина?

«Кума, чем помират, то приезжай лутче ко мне в Морево. Как-нибудь будем жить, чем помират…»

19 июля 1997 года, Санкт-Петербург.

Там, где мой народ, к несчастью, был

Был сегодня в выставочном зале, где проходит первый тур городского конкурса на лучший проект памятников Анне Андреевне Ахматовой, Федору Федоровичу Ушакову и Ивану Сергеевичу Тургеневу. Памятник адмиралу Ушакову предполагается воздвигнуть в районе метро «Черная речка», писатель Тургенев встанет на Покровской, носившей до начала перестройки его имя, площади...

Памятник Анне Ахматовой  напротив петербургской тюрьмы «Кресты».

А Анна Андреевна Ахматова опять придет на набережную Робеспьера, встанет на крыше подземного гаража элитного дома, напротив тюрьмы «Кресты», совсем недалеко от внутренней тюрьмы НКВД, где когда-то и стояла она, живая, в тюремных очередях...

Здесь, где стояла я триста часов
и где предо мной не подняли засов...

Эти слова из «Реквиема» А.А. Ахматовой — как раз о памятнике, вернее, о том месте, где он должен стоять. Не в Царском Селе, не на берегу моря, а именно здесь, на холодном ветру тюремных очередей.

Место для памятника Ахматова сама выбрала, хотя и не подозревала, конечно, что оно окажется на крыше подземного гаража новых русских.

И образ памятника тоже выбран самой Ахматовой.

Менее всего хотелось ей видеть себя на памятнике декадентски-утонченной посетительницей модных артистических салонов или царственной старухой последних лет жизни...

Мой приятель скульптор Сергей Алипов в своем проекте памятника как раз и попытался увидеть Ахматову тюремных очередей. В руке — сетка с передачей для томящегося в тюрьме сына... На плечах — раздутый ветром платок... Скульптура как бы соединяет в себе и тончайшую поэзию А.А. Ахматовой, и то неизбывное материнское горе, которое рождало строки «Реквиема», когда «ненужным привеском болтался возле тюрем своих Ленинград».

Вот и памятник будут воздвигать, когда наш город тоже болтается не шибко-то нужным привеском возле своих банков. И есть, есть какой-то мистический смысл в преображении места, выбранного Ахматовой для памятника. Меняются эпохи. Поэта из тюремной очереди ставят на крышу подземного гаража элитного дома, но место самой Ахматовой не меняется. Она по-прежнему остается там, «где мой народ, к несчастью, был»...

24 декабря 1997 года, Санкт-Петербург.

Рождественский сочельник

Причастились в Александро-Невской Лавре.

Купил свежий номер «Руси Державной». Там мои рассказы.

По телевизору печальные новости. Умер Георгий Васильевич Свиридов... Такой великий русский человек умер...

6 января 1998 года, Санкт-Петербург.

Восстановленное родство

Вчера прозвучала по радио моя пьеса «Миша Ласкин», написанная по рассказам Бориса Шергина. Написать эту инсценировку меня уговорил Сергей Носов. Он работает сейчас на радио «Петербург», и там решили сделать постановку по Шергину, но по нынешним законам требуется получить разрешение наследников, а искать их чрезвычайно хлопотно.

Борис Викторович Шергин.

— А я подумал, — сказал Сергей, — что ты ведь родственник Шергина. Вот ты и делай инсценировку.

— Ну какой я родственник? — сказал я. — Десятая вода на киселе. Моя бабушка по отцу Шергина... Она действительно из Серегово, где жили и прадеды Бориса Викторовича. Кому-то из них она троюродной сестрой приходилась, но до меня это родство такой тонкой ниточкой дотягивается, что юридически оно абсолютно ничтожно.

— Все равно, раз автором постановки будет родственник, у нас отмазка появится...

— Да тут и отмазываться не придется... Нет у Бориса Викторовича никаких прямых родственников. Никто ничего не будет спрашивать.

— Значит, договорились?

Я согласился, хотя, конечно, больше сработало тут стремление снова вернуться на радио, где я не появлялся уже с самого начала девяностых.

Но начал перечитывать рассказы Бориса Шергина, начал вслушиваться в голоса героев, и зазвучало что-то близкое и очень родное. Это родное и хотелось передать в постановке, но актеры, как это часто бывает, равнодушно произносили сокровенные слова, и не оживали они...

Сегодня попросил Сергея сберечь для меня текст пьесы.

— А ты разве не оставил себе экземпляра?

— Нет... — сказал я. — Ты же торопил. А у нас как раз порошок в ксероксе закончился! Не сделал я копии.

— Ну, я не знаю, где искать твой текст, — сказал Сергей. — Давно ведь уже пьесу записывали... Но гонорар тебе выписали...

5 апреля 1998 года, Санкт-Петербург.

Праздник

Преображение Господне...

Утром отправились в Вознесенье. Дом наш теперь не узнать. Сестра с мужем пристроили к своей части дома гигантское сооружение, которое разломило крышу, и дом стал похожим на сарай. Наша доля — бывшая кухня. Раньше она была просторной, но сейчас, когда поставили здесь кровать и повесили книжные полки, сделалась тесной. Впрочем, когда прибрали всё, уютно стало и у нас.

Неприятно другое. Просыпаешься ночью, как от толчка, от ощущения большого, заполненного чем-то чужим и непонятным пространства, которое рядом с тобою. Хорошо, что хоть брат сейчас тоже в Вознесенье, живет в своей части дома, а если бы и его не было?

Не знаю, смогу ли я привыкнуть жить в этом наглухо разгороженном родительском доме...

19 августа 1998 года, Вознесенье.

В разгороженном доме

В Вознесенье сейчас и Володя. Он со своей Мариной устроился в большой комнате с уже устроенным отдельным ходом, мы с моей Мариной — на бывшей кухне. Тем не менее дверь между нами прежняя, закрывается чисто символически, и мы договорились с Володей, что, когда не будет нас, они могут пользоваться нашим помещением, когда нет их — мы будем пользоваться их комнатой. Володя согласился, тем более что печки у них нет, отапливаться они смогут только протапливая нашу плиту, щит от которой выходит в комнату.

Несколько дней мы жили в полном согласии, даже мой день рождения в их комнате отпраздновали, но вот проводили Володю и Марину, посмотрели, как выруливает их машина на дорогу, помахали руками, а когда вернулись в дом, обнаружили, что дверь в комнату, которая все это время была открыта, закрыта на замок.

Ну что тут скажешь? Не столько уже теснота угнетала, сколько осознание, что так поступил твой родной брат. В результате, хотя мы и провели в Вознесенье еще несколько дней, никакой работы не получилось.

29 августа 1998 года.

Вознесенские нестроения

Вчера позвонила племянница Наташа и сказала Марине, что они были в Вознесенье и ничего не поняли, дверь оказалась закрыта с нашей стороны, и им пришлось сломать ее, но они всё аккуратно поправили потом.

Марина передала мне этот разговор часов в двенадцать вечера, когда я вернулся домой. Я завелся, конечно, и, несмотря на поздний час, позвонил Наташе и потребовал у нее объяснения, почему они взломали дверь.

— Вообще-то у нас телефон есть! — сказал я. — Почему ты не позвонила нам?

— Мне папа сказал, что он договорился, что нам можно пользоваться вашей плитой...

— А он не говорил, что сам закрыл дверь на ключ в свою комнату, когда уезжал?

Разругались мы с Наташей в пух и прах. Засыпал я со снотворным, но утром проснулся — настроение такое же паршивое, сердце заходится.

Вечером позвонил Володя.

— А мы думали, что вам не нужна комната... Поэтому и закрыли дверь.

Ну что тут говорить? Такая простоватая хитрость в этих словах, будто и не сотрудник питерского НИИ говорит, а какой-то малограмотный вознесенский мужичонко. Впрочем, вознесенский мужичонко никогда бы не поступил так...

9 сентября 1998 года, Санкт-Петербург.

Правило

— Молитв мало наизусть помню, — пожаловался сегодня приятелю. — Часто приходится в молитвослов заглядывать.

— А зачем? — удивился приятель. — Молиться и своими словами можно, если хочешь! Главное, чтобы от сердца молитва шла, главное, чтобы Господь ее слышал!

Всё это верно… И все же у молитв, составленных отцами Церкви, есть неоспоримое преимущество. Они точнее формулируют смысл человеческих просьб, глубже раскрывают то, что, забывая о сиюминутных выгодах и пользах, надобно человеку просить у Бога. А главное, эти молитвы созидают православного человека.

Повторяешь слова утренних и вечерних молитв и как бы примеряешь данный нам отцами Церкви образ и ясно видишь свое несовершенство, свое несоответствие ему. И тут-то в сердечном сокрушении о своем несовершенстве и открывается простор работы над собою, выверяется движение не к гибели, а к спасению…

Не зря ведь утренние и вечерние молитвы так и называются — Правило. Мы сами поправляем себя с Божией помощью на этом Правиле.

15 сентября 1998 года, Санкт-Петербург.

Преграда

Проводили сегодня совместно с администрацией Волховского района в рамках подготовки к 1250-летию Старой Ладоги выездное Правление нашей писательской организации. Принимали нас в первой русской столице прекрасно. Экскурсию по курганам, по раскопкам, по крепости провел археолог Анатолий Николаевич Кирпичников.

Правда, погода подкачала. После обеда небо затянуло тучами, подул ветер, пронзительно холодно стало на волховском берегу, но когда, иззябшие, собрались мы в трапезной церкви Иоанна Предтечи, там уже были накрыты столы. И выпили, чтобы согреться. И еще добавили. А потом, когда разлилось по телу тепло, затянули разговоры.

Я потом вместе со всеми вышел на высокий волховский берег. Там, за церковью, на пронизывающем ветру, кутался в свое тоненькое пальтишко наш поэт Сергей Макаров.

— А ты чего здесь мерзнешь? — спросил я. — Мы же в трапезной сидим…

— Не могу я… — испуганно ответил Сергей. — Не могу войти!

Я знал, конечно, что Сергей настроен против Православия, но объяснял себе это столь характерной для поэтов готовностью пожертвовать ради красивого образа и красивой позы самым главным в себе. Но какая уж тут поза, если он и на таком холоде не может церковный порог перешагнуть! И это Серега Макаров, про которого у нас шутка ходила, дескать, если сказать, что на Северном полюсе бутылка водки стоит, дойдет он и до Северного полюса и обязательно эту бутылку выпьет. Да... Хотя по жизни и встречал я немало враждебных к Церкви людей, но такого я еще не видел.

И не вошел ведь Сергей в церковь, хотя мы в трапезной еще долго сидели. Кто-то, правда, вынес ему, перепуганному, иззябшему, чего-то перекусить, но в церковь Макаров так и не зашел. Не сумел переступить через неведомую и ему самому преграду.

30 сентября 1998 года, Старая Ладога.

Крутой молитвенник

Просто поразительно, как быстро раскрываются на Валааме люди.

В нашей группе — молодой писатель со своей женой. Он выпустил книгу о недавно прославленном преподобном и сейчас ощущает себя если не самим святым, то, по крайней мере, его местоблюстителем. А сегодня он рассказал мне об истории издания книги.

Первоначально предполагалось выпустить ее у В. И деньги какие-то В. заплатил, чтобы работа шла над книгой, но когда через два года книга была готова, автор предложил изменить условия. В., конечно, уперся, начал говорить о договоре, об авансе, который уже выплатил.

— И как же удалось разрулить ситуацию? — спросил я, поскольку сам работаю для В. — Вообще-то он мужик упертый…

— Ну ты же меня знаешь… — сказал писатель. — У меня кое-какие связи остались. В общем, пришлось к нему с братками заглянуть…

— И он согласился?!

— А куда деться было? Братки шутить не любят. Если заартачишься, они и на счетчик поставят!

— Ну а в новом издательстве как? — спросил я. — Там больше предложили?!

— Там мы с доли тиража договорились…

— И сколько: десять процентов, пятнадцать?

— Больше… — скромно сказал писатель и отошел покурить.

— А отпускная цена сколько? — спросил я у его супруги.

— Шестьдесят рублей…

— Ничего себе! — восхитился я. — У меня последний роман двадцать пять рублей — отпускная цена, и то издательство две тысячи долларов заплатило. И наверняка ведь не больше десяти процентов считали… А вы… Вы так, пожалуй, миллионерами станете…

Напрасно я пошутил.

— Зачем вы так?! — рассердилась супруга писателя. — Вы же знаете, как мы до этого жили. Но мы молились, вот и устроилось всё во славу Божию…

Она встала и вышла. Я не сразу и сообразил, что она всерьез рассердилась. Вообще-то какое мое дело, сколько они сумели заработать на своей книге, и весь этот разговор я воспринимал, так сказать, в порядке обмена опытом, но насчет молитв я не ожидал, конечно… Все-таки не каждый сумеет в свою молитву братков запрячь. Тут и впрямь очень крутым молитвенником надо быть…

18 августа 1999 года, Валаам.

Юбилей

Вот и исполнилось пятьдесят лет.

Всегда казалось, что не дожить до этого юбилея — слишком далеко, слишком долго… Но как-то так убыстрилось время, что пришел и этот день. Хороший, теплый, августовский…

Никого не собирали, но поскольку должно было приехать телевидение, чтобы снять информационный сюжет, пришли отец Валерий Швецов, Сергей Алипов и Виктор Кречетов. Они и изображали гостей, пока шла съемка. Потом телевизионщики уехали, и тут-то и началось — соседи нас заливать стали.

Бегал вниз за телеграммами, отвечал на телефонные звонки, пил вино, поспевая выслушивать какие-то тосты, и все время отчерпывали вместе с отцом Валерием и Сергеем Алиповым льющуюся воду.

Такой вот юбилей, который, казалось, никогда не наступит.

25 августа 1999 года, Санкт-Петербург.

«Мазепа» по контрамарке

Вернулся домой, а там — двоюродный брат Миша из Сыктывкара.

Миша — баптист. Он сразу, едва только мы поздоровались, начал говорить, что дороги к Богу в церквях, которых «понастроили сейчас повсюду», не найти...

— Миша! — попросил его. — Ты у меня в гостях. Давай не будем говорить ничего ни о Православии, ни о баптизме. Поговорим о родне, кто как живет. Ведь это и тебе, и мне интересно.

Михаил согласился, но пока сидели за столом, видно было, что он с трудом сдерживается от продолжения проповеди. Прощаясь, он сказал, что ему нужны касающиеся нашей семьи материалы, которые я нашел в архивах Сыктывкара. Наверное, они будут делать книгу о Степане Максимовиче Коняеве, который до своей кончины руководил баптистской общиной. Вот так просто — нужны материалы, и точка.

— Все самые интересные документы я в своей повести «Потерянная Родина» напечатал... — сказал я. — Если хочешь, могу подарить тебе журнал с публикацией.

Хотел красивый жест сделать, но Михаил этого не оценил.

— Я помещу что-нибудь в нашей книге! — перелистывая журнал, сказал он.

— Только сослаться не забудь, что это из моей повести заимствовано...

— А зачем? — спросил Михаил. — Мы ведь для своей общины книгу делать будем.

— Все равно... — сказал я. — Принято так...

Миша ничего не ответил на это. Простились мы сухо.

И сразу скульптор Сергей Алипов позвонил. Пригласил в Мариинку на «Мазепу». Он лепит сейчас Валерия Гергиева, и ему дают контрамарки на спектакли. Я согласился, конечно, пойти. Отчего же после общения с братом-баптистом не послушать «Мазепу» по контрамарке?

5 ноября 1999 года, Санкт-Петербург.

На пороге третьего тысячелетия

Все чаще и чаще смерти, все ближе и ближе.

Смерть едва ли не самое главное, после рождения, событие человеческой жизни. За нею, как мы знаем, переход в жизнь вечную или в вечную муку. Но это для самого умирающего. Для остающихся жить смерть знакомого, даже и не очень близкого нам человека — это возможность заглянуть в самого себя.

Нигде так, как на похоронах, не проявляются подлинные отношения.

Недавно умер знакомый поэт… Человек он был по-русски неустроенный и несчастливый. Без всякой вины, единственно по причине тяжелого характера долго сидел в тюрьме... Умер тоже безтолково, как и жил. Не то пьяный упал и зашибся насмерть, не то помог умереть кто-то из собутыльников.

Надо было организовывать похороны, и руководитель нашей писательской организации Иван Иванович Сабило обратился к дочери покойного.

— У нас были не такие отношения с ним, чтобы я стала заниматься этим делом… — ответила она.

«Не такие отношения»… Такую фразу можно произнести, когда кто-то принесет вам несуразно богатый подарок. Тут действительно можно подчеркнуть, что не такие отношения у нас, чтобы принять неведомо к чему обязывающий подарок. Но о похоронах так не говорят. Хоронить человека, тем более если это твой отец, все равно надо, какими бы ни были отношения с ним.

Но это раньше так было, в уходящем тысячелетии... А в наступающем?

2 января 2000 года, Санкт-Петербург.

«Только ваш номер…»

Как преобразилась Москва за последние годы! Проходишь по знакомым с молодости переулкам и не сразу узнаешь их. Многие дома практически построены заново. Всё чисто, красиво и так загранично!

Но главное в Москве, конечно, Храм Христа Спасителя. Остановишься, оглянешься вокруг — почти отовсюду видно сияющий золотом купол, поднятый на богатырских плечах собора. И уходит усталость, стихает тревога. Как былинный богатырь, возвышается Храм над Москвою, и кажется, что ничего не случится плохого, никакое зло не проникнет в душу. Но так было раньше…

А теперь — шел к метро из редакции, где часто бываю, и всё не мог понять, отчего так пасмурно? Вроде и солнце светит, вроде и дела нормально идут, а всё равно какая-то хмарь на душе, какие-то сумерки.

И только остановившись, сообразил — не видно Храма Христа Спасителя!

Что за наваждение? Точно ведь помню, как открывался он в уличной перспективе…

Нет, никуда не исчез Храм. Просто заслонило его огромным рекламным щитом: «Только ваш номер ИНН. В Москве — с января 2000 года!»

И сколько сейчас таких — больших и маленьких! — рекламных щитов по Москве… По-моему, даже плакатов: «Отечество — Вся Россия» на выборах в Государственную Думу столько не было. И на всех щитах один и тот же текст: «Только ваш номер ИНН. В Москве — с января 2000 года». И в самом низу, совсем уже маленькими буковками по-английски: www.mosnalog.ru. Ну прямо как подпись…

И станут говорить, что присвоение номера якобы улучшит собираемость налогов. Не знаю… Как-то сомнительно это.

Наша налоговая служба вместе с силовиками не может сосчитать, сколько миллиардов долларов украдено олигархами и вывезено за рубеж, а может, и считать не собирается, но вот присвоить номера рядовым налогоплательщикам, с которых и так в бухгалтериях исправно удерживают все налоги, неймется.

И какое отношение к собираемости налогов имеют три шестерки, выбранные в качестве защитных символов в системах штрихкодов, в которые преобразуют «только ваш номер ИНН»?

И, наконец, ежели надобно присваивать какие-то номера для лучшего учета, то отчего не делать это в централизованном порядке? Ведь у каждого человека есть паспорт с его именем и фамилией и «только с его номером», и чтобы получить этот номер, не надо писать никакого заявления!

А теперь, чтобы получить ИНН, надобно прийти в налоговую инспекцию и написать заявление: «прошу присвоить мне номер», в котором не будет уже ни имени, ни фамилии.

Зачем нам самим просить об этом? Да затем, что тогда мы сами примем решение, сами попросим присвоить нам «число зверя». Мы сами подпишем заявление, сами вынесем приговор своей душе… Никакого другого разумного объяснения странной процедуре получения ИНН нет.

И зябко становится посреди теплого весеннего дня. Словно тучи набегают на солнце… Это щиты, возвещающие, что ИНН — только твой номер, загородили все московские, отремонтированные Лужковым, церкви…

12 апреля 2000 года, Москва.

Список новомучеников

Добыл сегодня список новомучеников, канонизированных на последнем Соборе, и как-то не по себе стало.

От Алма-Атинской епархии 195 новомучеников канонизировано…

От Белгородской — 16…

От Вологодской — 14…

От Ивановской — 41…

От Московской — 161…

А от Санкт-Петербургской епархии только четыре имени в этом списке.

Это от города, который был тогда больше Москвы!

Это от города, в котором на каждом кладбище покажут могилы, куда сваливали трупы расстрелянных священников!

Понятно, что тут и ревниво-пренебрежительное отношение Москвы к Петербургу сказалось, понятно и то, что наша епархиальная комиссия по канонизации не шибко утруждала себя работой.

Но разве могут эти разумные соображения объяснить необъяснимое?! Нет...

И так получилось, что совпало с этой прошедшей мимо Санкт-Петербурга канонизацией другое событие. На стене здания Александро-Невской Лавры со стороны Никольского (Митрополичьего) кладбища была сделана надпись, что тут были расстреляны священники. Так вот, как раз в дни Архиерейского Собора счистили эту надпись со стены… Неэстетичной она показалась…

15 ноября 2000 года, Санкт-Петербург.

Правильный ответ

Сегодня ходил на Крестный ход, который совершается ежегодно от Спаса-на-Крови к Казанскому собору.

Кажется, еще никогда не собиралось на этот Крестный ход столько народа!

Когда переходили через Невский проспект, остановилось движение транспорта…

— Какая это партия? — спросил мужчина из дорогой иномарки, разглядывая нашу процессию.

— Партия? — удивилась шагавшая рядом со мной женщина, она несла образ Царственных мучеников. — Это партия православных людей…

И она посмотрела на меня, словно спрашивая, правильно ли ответила.

Правильно, конечно. Среди безчисленных партий и партиек, которые сменяют друг друга в нашей истории, как-то и не вспоминают политики, что есть и такая «партия»…

Божии чудеса происходят по Божией воле, но мы приближаем их своими молитвами, своим трудом на благо нашей Родины.

24 августа 2000 года, Санкт-Петербург.

Николай Коняев.

455
Понравилось? Поделитесь с другими:
См. также:
1
8
1 комментарий

Оставьте ваш вопрос или комментарий:

Ваше имя: Ваш e-mail:
Содержание:
Жирный
Цитата
: )
Введите код:

Закрыть






Православный
интернет-магазин



Подписка на рассылку:



Вход для подписчиков на электронную версию

Введите пароль:
Пожертвование на портал Православной газеты "Благовест":

Вы можете пожертвовать:

Другую сумму


Яндекс.Метрика © 1999—2024 Портал Православной газеты «Благовест», Наши авторы

Использование материалов сайта возможно только с письменного разрешения редакции.
По вопросам публикации своих материалов, сотрудничества и рекламы пишите по адресу blago91@mail.ru