​Танина печаль

Таня позвонила в Светлый Понедельник. С горькой печалью: дальняя родственница по мужу собирается на аборт. Не в первый раз…

— Сколько я уговаривала ее, сколько просила — не убивай, ты же убьешь своего родненького ребеночка! Она и слышать ничего не хочет. Она ведь не замужем, живет с «молодым человеком», а ему дети не нужны. Рано, мол, еще, не пожили для себя. А то, что за их грехи будет расплачиваться жизнью ни в чем не повинное дитя, его — да и ее ведь тоже! — ничуть не волнует.

Знаешь, мне сегодня такой удивительный сон приснился, я до сих пор не могу от него толком отойти. Будто я держу на руках девочку — маленькую, новорожденную. Это не моя дочка, я знаю это. И так ей плохо, такая она измученная, голодная, совершенно без сил, умирает!.. Вдруг она ручонками потянулась к моей груди, хватает сухими губенками мой пустой сосок.

Я пытаюсь отнять у нее грудь, говорю ей, что у меня давно уже нет молока, мои сыночки подросли. Но она жадно начинает сосать — и… молоко появляется в груди, льется ей в ротик. Я чувствую у своей груди ее маленькое тельце, ее горячие губки, ее страстную жажду жить! И вот она, насытившись, отпускает мою грудь — и какая же она становится хорошенькая, полная сил, розовенькая от румянца.

Проснулась я — а сама просто как будто кожей ощущаю прижавшуюся ко мне девочку…

Это ведь, наверное, ее девочка! Эта малютка так хочет жить, так не хочет, чтобы ее убивали!

— Таня, а ты позвони ей, расскажи этот сон! Может быть, ее сердце умягчится — и она откажется от аборта, — советую своей дочери.

— Да ведь звонила я ей. Первым делом позвонила и рассказала этот сон. Она выслушала, как какую-то не имеющую к ней ни малейшего отношения историю. Я даже предложила: ты только роди — в конце концов, если уж на то пошло, оставь в роддоме, откажись от ребенка. В Доме малютки младенца окрестят, может быть, найдут семью, где усыновят или удочерят и будут растить с любовью. Но ведь это — «позор, люди узнают, осудят». А Божьего суда она не боится.

Я все-таки попробую последнее, что могу. Позвоню ее матери — пусть она отговорит свою дочь от безумного греха. Вот сейчас — и позвоню…

…Таня позвонила. Сказала всё, что могла и должна была сказать.

Но девочка (а Таня думает, что это была девочка…) погибла. Ребеночек, с такой силой боровшийся за свою жизнь, убит абортом. На Светлой Седмице, когда весь мир ликует, празднуя Воскресение Христа!

В ночь после того, как родственница (не хочется называть ее по имени) избавилась от нежеланного ребенка, Таня прислала мне смс: «Мне так плохо! Нестерпимое нежелание жить!..» И я ответила ей: «Танечка, это враг мстит тебе за то, что ты билась за жизнь нерожденного ребенка, отнимала у него кровавую жертву, — и всевает отчаяние и нежелание жить. Держись!» Она отозвалась еще одной смс-кой: «Я это понимаю. Молюсь. А ребеночка больше нет».

Боль матери, державшей у своей груди ребенка, — пусть чужого, пусть во сне — а потом потерявшей его навсегда, прошла через Танино сердце.

Как жаль, что несостоявшаяся мать не ощутила эту боль, не приняла в свое сердце. Чтобы хотя бы в будущем, если Господь все-таки даст ей еще один шанс стать мамой, не посмотреть ни на какие обстоятельства — и не отдать на лютую смерть своего еще не родившегося ребеночка.

Ольга Ларькина.