​Чувство Родины

Протоиерей Игорь Макаров из поселка Прибрежный продолжает писать письма своим прихожанам.

См. начало...

Об авторе. Протоиерей Игорь Анатольевич Макаров родился в 1967 году в городе Потсдам, Германия, в семье военнослужащего. Окончил Благовещенское высшее военное командное училище. С 1991 до 1995 года работал заместителем редактора Православной газеты «Благовест». В 1996 году рукоположен в сан священника. Настоятель храма в честь Новомучеников и Исповедников Церкви Русской поселка Прибрежный г. Самары.

Письмо тридцать четвертое.

Здравствуйте, мои дорогие!

Я опять вспоминаю. Пытаюсь найти что-то важное в прошлом… В тот памятный день я прилетел из Хабаровска. Прилетел навестить свою маму. После смерти отца она переехала в этот суетный грязненький город — поближе к родне… Самара (тогда еще Куйбышев) никогда не казалась мне местом, где следует жить. Ну что тут хорошего? Только природа: Волга да Жигули...

Плавная речь самарчан в уютном автобусе, бирюзовые горы и поля — золотые озёра... Поля — моя слабость, романтика детства. Босиком по жнивью с двоюродным братом мы гоняли коров на дальнее пастбище. А потом лежали на лысой горе и «гуляли» по небу. В полях много неба!.. Это было давно. А в тот памятный день, по дороге из аэропорта в Самару, на меня что-то такое нахлынуло, и я словно выдохнул из себя: «Наконец-то я дома!» Наверное, это было сказано вслух, так как девочка, сидящая впереди, обернулась и глянула на меня с таким пониманием. Я вернулся домой! Как же было мне тогда хорошо!.. Таких моментов в жизни немного.

Родился я в Восточной Германии, учился на Дальнем Востоке, а свадьбу сыграли в военном городке в степях Оренбуржья... Обычная история ребенка из военной семьи. Я не помню, когда потерял чувство Родины, но помню, как мне его не хватало. Впрочем, вряд ли я понимал, чего именно мне не хватает. Лишь тогда, когда туга эта вдруг разрешилась, я осознал: человеку без Родины плохо!

Тот, кто вынужден был переехать на Дальний Восток или куда-то на Север, знает эту странную отчужденность, которую испытывает человек по отношению к своей огромной стране. Всё, что западнее Урала, там называют «Россия». Говорят: «я поеду в Россию» или «мне пришло письмо из России». А чуть выше на Север и вовсе говорят: «там, на материке». Где пролегает эта невидимая граница? Вряд ли по горам, разделяющим Европу и Азию. Она где-то внутри…

Да, чужбина — она и через сто лет чужбина. Но только не так уж и важно, где ты живешь, за какими горами, на каких великих равнинах… Можно всю свою жизнь прожить на родимой земле и не знать этого сладкого чувства — чувства Родины.

Патриотизм принято считать чувством всегда положительным, однозначным. А я так не думаю. Патриотизм, или вернее, любовь к своей Родине — сложное чувство, противоречивое.

Когда я признался своему давнему другу, что с патриотизмом у меня отношения сложные, он мне сказал: «Нет, так быть не должно: либо ты патриот, либо нет». А еще он мне намекнул, что лучше помалкивать о своей гражданской незрелости. «Ведь ты же священник, а это обязывает...» Я согласился. Но успокоиться так и не смог...

Недавно я посмотрел фильм о Катыни... Потом вновь открыл Солженицына... И, как следствие, стал внимательно перелистывать читанные-перечитанные книги о святых Новомучениках Российских... Как же всё это мне оправдать? Как успокоиться?.. Как можно любить эту землю, пропитанную кровью невинных людей?.. Страну, лгавшую мне многие годы?.. Нет в мире страны с безупречной историей. Везде проливалась невинная кровь, и льется поныне, и будет литься потом... Но я говорю о своей единственной Родине, о личной судьбе... Да, Родина — это судьба, крест, данный мне Богом. Любовь к своей Родине — чувство духовное!

Широка душа русского человека: от святости — до падения, от жертвенного милосердия — до какой-то звериной ненависти… Написал «звериная ненависть» и призадумался: а ведь так не бывает! Нет ненависти у зверей. У зверей всё «по-честному», без подвоха: «Ты слабее меня, а я просто голоден…» Впрочем, когда меня будут рвать на куски дикие волки, честность их звериного голода меня вряд ли утешит... Жить на Руси всегда было трудно, хотя и благодатно.

«Не обольщайся, что сейчас, мол, время другое: свобода, столько возможностей, — говорил мне один уважаемый старец, — вряд ли что-нибудь так уж сильно изменилось. Меняемся мы… И не в лучшую сторону…» «В годы советских гонений мы привыкли быть обделенными, — рассказывал он, — но нам было так хорошо в наших малых общинах! Кругом все свои, все родные. Многим старым «церковникам» этого так не хватает… Мы чувствовали глубинную связь с нашим прошлым. В наших церквях «пахло Русью». А сейчас что-то повыветрилось…»

Несколько лет назад на Радоницу мы с матушкой решили вырваться из людской суматохи и поехать на родные могилки. Предвкушая тишину деревенского кладбища, всю дорогу приятно молчали. Глазели по сторонам. Весна. Воскресная радость во всём... Доехали быстро. Увидев несколько машин у ворот старого кладбища, немного расстроились. Впрочем, сегодня ведь Радоница, и это хорошо, что люди приехали. Но вошли — и расстроились уже посильнее. Там и тут — небольшие компании раскрасневшихся «поминальщиков». А когда мы добрались до бабушкиной могилки, расстроились уже окончательно. За железным свежевыкрашенным столом примостилось, наверное, человек десять. Только один из них — мой дальний родственник, остальные — его «друзья». И большинство из них — почему-то лица, так сказать, «кавказской национальности»… Заупокойный канон мы читали уже сидя в машине, на обратном пути. Потом я много раз прокручивал всё это в своей взволнованной голове. Что я должен был сделать?.. Как поступить?.. Разогнать? Призвать к уважению? Выкорчевать, перевернуть эти вросшие в нашу землю «поминальные» столики?.. Я промолчал. Ведь теперь вроде как уже не они, а я здесь приезжий…

К слову сказать, в этом селе (обычном захудалом селе Похвистневского района Самарской области) четверть дворов уже «мусульманские» (ставлю кавычки, потому что их здесь так называют, — вера тут ни при чем)... Многие безпокоятся, что в городах наших слишком много приезжих. А вы посмотрите, сколько их в наших селах — у самых истоков!.. Не жалко. Живите! Но помните: это не просто земля, это чья-то любимая Родина! Ну вот, разошелся… Опять «после драки…»

…Святая Земля. Нас везут на экскурсию в Хайфу. Странное чувство: ты здесь впервые — но словно всё это видел. За окном проплывают знакомые виды: бирюзовые горы, поля... И нахлынет, опять заиграет на сердце, как тогда, по дороге в Самару: «Я вернулся домой!.. Наконец-то я дома!..» Родина — это там, где душа! Где до Бога ей близко!

Простите. Протоиерей Игорь.

Продолжение