С верой в Бога, с верой в Победу

…Какими были они тогда, наши деды и прадеды, ставшие победителями в Великой Отечественной войне?

Все меньше остается в живых ветеранов Великой Отечественной войны, переживших страшную и тяжелейшую страницу истории своего Отечества. Вместе с ними уходит и их правда о той войне, которую не напрасно называют Великой. Великой была война, великими были потери, великой была Победа. Сейчас мы можем задавать им вопросы, которые несколько десятилетий тому назад не осмелились бы задать. Это вопросы о том, как они выжили в той войне, где находили утешение в своих скорбях, обращались ли в молитве за помощью к Богу, помогала ли им выжить вера. Конечно, я собрала лишь малую толику, но здесь говорят очевидцы: ветераны, труженики тыла и те, чье детство омрачила война. Нам и нашим детям надо знать об этом. И помнить. И поминать.

                                      Встань за веру, Русская земля!

Кровью земля залита,
Корчится город в огне…
Может ли быть забыта
Правда о той войне?

Так же луна сияла
С неба лишь вам одним.
Ты пареньку шептала:
«Милый, вернись живым!»

Вечность в глазах застыла
В том роковом бою…
«Как же ты смог, мой милый,
Оставить любовь свою?

Ты молодым остался,
А я вот живу за двоих…
Правнуки наши старше
Нас тогдашних, живых».

Нам, не видевшим той войны, многое представляется не так, как это было на самом деле. Мы многого не знаем. Но чтобы любить и ценить мирное небо над головой, свою землю, свою Родину, надо знать ее историю, знать свои корни. Кто были они, наши деды и прадеды, жившие тогда? Как смогли они остановить фашизм в то время, когда сам наш народ истекал неповинной кровью и слезами, когда столько ран было нанесено нашей земле, когда топтали и попирали то, чем жили тысячу лет наши предки, — нашу Православную веру?

Откуда нашлась в них такая сила воли, сила духа? Кто хранил нашу Отчизну? Кто ей помогал?

Строгий язык документов свидетельствует о том, что храмы на Руси строились стараниями прихожан. По сведениям из Самарского госархива (фонд 32, клир. ведом.) храм Покрова Пресвятой Богородицы в селе Калиновка Самарской губернии Бугурусланского уезда (в настоящее время — Сергиевский район), 1910 г.:

Церковь построена в 1861 году тщанием прихожан. Зданием деревянная, холодная, на каменном фундаменте, с таковою же колокольнею, огорожена деревянной оградой, на 500 богомольцев, есть сторожка. Престол в честь Покрова Пресвятой Богородицы, освящен в 1865 году, антиминс освящен в 1891 году Епископом Гурием. Причт: 1 священник, 1 диакон, 1 псаломщик. Дома для священнослужителей построены в 1887 году тщанием прихожан и переданы в собственность церкви. Имеется церковноприходская школа в церковном доме, на ее содержание отпускается общественностью 100 рублей. Обучается 47 мальчиков и 30 девочек. Священник — отец Николай Риев.

И вот — то же село Калиновка, только спустя чуть больше чем полвека. Последний священник, служивший в Покровском храме, — отец Сергий Васильев — разделил трагическую участь тысяч священников, не отрекшихся от Бога, не предавших веру. Это был молитвенник и труженик, с любовью окормлявший свою паству. Своих детей с раннего детства батюшка приучал к труду. У каждого были свои обязанности. В семье держали корову, был земельный участок, разводили пчел. В 1929 году осенней ночью матушку и семерых детей выгнали из дома в дождь и холод, лишили их не только крова, но не разрешили даже взять теплую одежду детям. А батюшку увели. Матушка бегала по селу, просила пустить ее с детьми хотя бы на ночлег, но люди боялись. Все-таки нашлась сердобольная женщина, которой хватило мужества, и на некоторое время она дала им приют. Много пришлось скитаться и терпеть в жизни матушке, оставшейся с семерыми детьми без крова, без каких-либо средств к существованию.

Впоследствии и сыновьям отца Сергия не давали учиться из-за того, что они дети священника. Дочь отца Сергия, Юлия Сергеевна Нестерова, долгое время жила в селе Верхняя Орлянка Сергиевского района, работала в школе. Сколько пришлось вытерпеть и выплакать семье батюшки, знает лишь Господь. Но как достойно они прожили жизнь, не озлобились, не впали в уныние, а со смирением принимали все испытания, которые встретились им на жизненном пути. И во время войны переносили все тяготы, скорбели за свою землю, за свою Родину. И молились. А это они делать умели. Отец Сергий научил.

Отца Сергия расстреляли 5 ноября 1937 года. О его судьбе семья не знала ничего более 50 лет. А теперь мы знаем имя этого молитвенника за наш Сергиевский район, отдавшего жизнь за Христа. Помним мы и об отце Александре Гидаспове, последнем священнике Троицкой церкви села Сергиевска, расстрелянного в годы гонения на веру.

Благодаря их подвигу, их трудам «во благовестии Христове», молитвам, их примеру веры и верности сохранилась и в людях вера, которая помогла им выжить, выстоять в страшные дни войны и победить.

Воспоминания Ивана Алексеевича Нестеренко, 1929 г.р., село Сергиевск Самарской области:

— Я родился и вырос в селе Спасском. У нас была деревянная церковь, но я был маленький, мало чего помню. Но помню, что было так заведено, что утром отгонят корову в стадо и бегут в церковь, благословятся, а потом за работу. Никто без Бога не жил. А еще помню, как мы ездили в Сергиевск на базар каждое воскресенье. Там была около Троицкого храма Базарная площадь. Сейчас на фундаменте этого храма стоит баня. А самое страшное — это когда в Спасске церковь ломали. Это было где-то перед войной. Всё растащили, священника убили. Люди боялись заступиться. Может быть, за всё это и получили войну.

К началу войны в нашем Сергиевском районе Самарской области из 40 храмов остался действующим только один — в селе Нероновка, с престолом, освященным в честь Казанской иконы Божией Матери. Он оставался единственным на всю округу и закрывался на небольшой срок: с 1939 года по 23 октября 1944 года. А в течение этих лет в нем было зернохранилище. Как вспоминают старожилы, гонения на Церковь с наступлением войны поутихли — не до того было. Хотя в некоторых местах еще закрывали храмы. Сама же Русская Православная Церковь, несмотря на погром и безконечные унижения от власти, в тяжелое для страны время без каких-либо колебаний и сомнений встала на защиту Родины. Во всех Православных храмах на каждой ектении возносилось прошение к Господу о наших воинах. «О еже подати силу неослабну, непреобориму и победительну, крепость же и мужество с храбростью воинству нашему на сокрушение врагов и супостат наших и всех хитрообразных их наветов...» — просили батюшки и все молящиеся.

С 1943 года для верующих наступило время надежды и радости, когда им все-таки разрешили молиться, дали больше свободы посещать храмы.

А как сами воины? Что давало им силы выстоять?

«На войне атеистов не бывает» — этот афоризм хорошо известен, наверное, всем. Поисковики, работающие до сих пор на полях сражений, находят не только партбилеты и значки комсомольцев, но и завернутые в полуистлевшие тряпицы иконки Божией Матери, Николая Чудотворца, нательные крестики. И «живые помощи» — так называли солдаты 90-й псалом, который был чаще всего переписан от руки, скорее всего — материнской. А когда уходили в разведку, в неизвестность, то к кому они могли обратиться за помощью, кроме Бога? Многие, молясь тайно перед наступлением, когда поднимались в атаку, крестились уже не оглядываясь на тех, кто может донести, а с надеждой и верой в Того, Кто выше всех, Кто знает все тайны сердца, Кто может помочь и спасти. Как много было среди солдат рассказов о Божией помощи во время войны, которые передавались из уст в уста. Душу народа, его веру, впитанную с молоком матери, несмотря на все гонения, убить не удалось. Да и не могло быть по-другому.

Из воспоминаний жителя Сергиевска Алексея Никифоровича Емелина, ветерана Великой Отечественной войны:

— Мы в Бога верили, хоть власти и не разрешали. А родители молились, и нас учили. У нас народ смирный. Как же без Бога? С Богом и в атаку шли. Да и перед смертью вспоминали Бога и маму. Я крестик в рот за щеку прятал, когда проверяли.

Любовь Дмитриевна Питенко (Карасёва), 1929 г.р.:

— Мы жили в деревне Зеленый Гай — это за Успенкой (Сергиевский район). Сейчас от нашей деревни нет и следа. Когда война началась, я училась в пятом классе. В школу ходили за семь километров, в Успенку. Мама умерла в 1941 году родами, шестой ребенок, девочка. Война началась, было очень страшно. Папа был трактористом. И его до 1943 года не брали на войну по брони. К нам мачеха пришла. А в 1943-м отца забрали на войну, тогда уже всех брали. Его за один год ранили три раза. А потом пришла похоронка. Мачеха от нас ушла. Мы остались с дедушкой и бабушкой. Они жили в другом доме, но на нашей улице. Они были верующие. И нас так же воспитывали. В народе вера держалась. Верили в Бога. Иконы в доме были. Молиться собирались у одной бабушки на нашей улице, потому что не было храма. А когда война началась, то еще больше стали молиться. Молились все. Я не помню, чтобы кто-то от веры отрекался. Я работала во время войны на конной сеялке, снопы вязала. Трудились много. Но Бог силы давал.

Нина Яковлевна Маколина, родилась в селе Чекалино Сергиевского района в 1929 г.:

Хранила икону Святителя Николая Чудотворца, доставшуюся ей от свекра и свекрови (Димитрия и Матроны), которую те, в свою очередь, спасли из Никольского храма села Елшанка, когда этот храм уничтожали. Икону эту написал елшанский художник Чалбышев. Имени его она не знает. Ныне икона находится в алтаре храма в честь Преподобного Сергия, Радонежского чудотворца села Сергиевск Самарской области.

— Нас было пятеро детей, все девочки. Мама у нас болела. Они с отцом были венчанные. Родители в церковь не ходили, дома молились. А церковь была у нас очень красивая! Каменная. Престол был на Введение. Я тогда в школе училась. В храм ходить не разрешали. А я потихоньку, тайком, бегала в храм причащаться. Там так красиво было! И покойно. Когда церковь ломали, многие плакали. Прямо как душу ломали. Растаскивали тракторами, никак не получалось. Который кресты снимал, быстро умер после этого. Про остальных не помню. Мне тогда лет было немного. И в каком году ломали — тоже не помню. Потом там было зернохранилище. Но и его разломали, растащили, только фундамент остался. Иконы забрала девица Аннушка. Мы к ней ходили молиться.

Когда война началась, это такое горе! Словами не высказать. Я папу провожала на фронт из Сергиевска. Мама не могла из-за болезни. Она в этот же год (1941) и умерла. Мы остались одни. У нас до войны было 50 соток земли. Сеяли рожь, пшеницу, просо. Держали корову, овец, поросенка. Большие налоги были. Большую часть из того, что выращивали, отдавали на налоги. Запасов не было. Помог председатель Василий Степанович Евдокимов, дал нам в долг все необходимое. А еще помогал косить. Мы же дети были еще. Вечная ему память! Я после школы учетчиком работала, а потом коров доила. Молоко вечером забирать не могли. Мы его в тяжелых флягах спускали в погреб. А рано утром вытаскивали, когда машина приезжала. Отправляли на молокозавод. Дома была Казанская икона Божией Матери. Молились всегда, в войну особенно. Папа вернулся с фронта. Мачеха в дом пришла. Она к нам, когда отец на войне был, очень часто заходила, помогала. Она хорошая была, нас не обижала. У нее сын был, мы его братом так и считаем. Все мои сестры умерли уже. А икону эту мне подарили родители мужа. Я в Елшанку замуж вышла в 1950 году. Там тоже красивая церковь была в честь Николая Чудотворца. Тоже сломали. На месте храма и в Елшанке, и в Чекалино — клубы. Мне свекор и подарил икону Николая Чудотворца и велел ее хранить. Я и хранила. Она с тех пор все время у меня была. А сейчас в храме, в алтаре. Это радость для меня — она храмовая и должна быть в храме. А я себе купила маленькую икону Святителя Николая.

Маргарита Александровна Федосеева (Светкина), 1938 года рождения, село Сергиевск:

— Я хочу рассказать о своей маме, Акилине Яковлевне. Она родилась в селе Вороний Куст Ульяновской области в 1914 году в семье, где все были глубоко верующими людьми. В доме было много икон и книг. После революции они не вступали в колхоз и иконы не отдали. Их выслали в Сибирь. Детей было много, умирали с голода. Когда мама вышла замуж, стали жить в селе Рябиновка Кошкинского района. У мамы была сестра Мария. Они очень друг друга любили. Но Мария рано умерла, лишения и невзгоды подорвали здоровье. Перед смертью она оставила маме Евангелие и сказала: «Обещай, что будешь читать его каждый день. А я в это время буду с тобой рядом». И мама выполнила то, что обещала сестре. Мы читали Евангелие каждый день. А в войну еще читали Псалтирь. Мама знала все псалмы наизусть. Все понимали, что война — за наши грехи. Отец с войны пришел по молитвам матери. Он меня научил, еще маленькую, молитве «Отче наш». Семья от Бога никогда не отрекалась.

Алла Германовна Заверняхина, 1938 года рождения, село Сергиевск:

— Родилась я в Пензенской области, Сосновоборский район, совхоз Сюзюм. Отец Герман Моисеевич, мама Таисия Ефремовна были верующими людьми. Это всё шло от их родителей — наших дедушек и бабушек. Молитвы учили, как только научились говорить. Родители нас воспитывали в большой строгости. Мы их слушались безпрекословно, ведь родителей не почитать — грех великий. Мы даже не думали, что можно их ослушаться. Когда война началась, мама ждала третьего ребенка. Папа пошел на фронт добровольцем. Я была совсем маленькая, но помню, что он, когда уходил на войну, дал мне печенье. Оно было очень вкусное. Я такого раньше не видела никогда. Это, наверное, из его пайка военного. Папа погиб в самом начале войны. Он так и не узнал, кто родился. А мы приехали в Самарскую область, в Успенку — к бабушке Наталье. Молились дома. В Успенке храм был рядом со школой, но он был закрыт уже. Мы ходили посмотреть, всегда тянуло туда.

А еще помню, как приучали нас относиться к пище. Мы перед едой молились и не смели разговаривать за столом. Ведь это дар Божий. Просили, чтобы Господь сытости дал, чтобы малыми крохами насытиться, чтобы сил хватило трудиться потом. А сейчас живут, чтобы поесть. Всё как-то изменилось. И родителей не слушаются.

Мария Тимофеевна Ларченкова, родилась в 1938 году в селе Лозовка Сергиевского района Самарской области:

— Моя мама рано овдовела, осталась с маленьким сыном на руках. С папой полюбились, когда ходили на работу в село Кандабулак, это от нас за девять километров. Каждое утро раным-рано в любую погоду ходили туда пешком. А вечером возвращались очень поздно. Из самого раннего детства помню, что в доме всегда было весело. В селе был храм. Папа рос сиротой. У него родители умерли, когда ему было всего семь лет. Его воспитывали сестры. Они его очень любили, поэтому немножко с ревностью приняли маму, у которой на руках уже был ребенок. Но она была очень красивая и добрая. Они всю жизнь прожили в любви и согласии. Богу молились оба. Когда война началась, папе семь раз приносили повестку. Мама его провожала в Сергиевск, а сама потом не вставала с колен и нас заставляла молиться, чтобы папу Бог хранил.

И папу возвращали, бронь ему продлевали, потому что некому было на тракторе работать, хлеб выращивать. Это я потом поняла, что мамина молитва нам папу оставила. Она уже одного мужа похоронила, очень боялась поэтому, видимо, за папу. В семье нас было трое детей. Младший брат был инвалидом. Я была во всех советских организациях, от октябренка до коммунистки. А мама молилась все время, говорила: «Господь знает всё, Он тебе поможет, не оставит». Я по ее молитвам и пришла в Церковь. Мама умерла тихо, никому хлопот не доставила. Просила, чтобы я ее похоронила как положено, по-христиански. Я волю мамы выполнила, пригласила батюшку. А сама стояла, как каменная. Не перекрестилась ни разу. Боялась руку поднять. А сердце не просто плакало — кричало. У меня был очень хороший муж Владимир Федорович Ларченков, замечательный человек, труженик. Он — ветеран войны, потом участвовал в ликвидации бандеровских банд на западе Украины. Ветеран труда, умер в 2005 году. И замечательные свекор со свекровью. Они воспитали таких достойных детей! Три их сына погибли на фронте: Иван, Егор и Николай Ларченковы. Вечная им память! Для свекрови поэтому День Победы (как и для всех, наверное) святой Праздник.

А я благодарна Богу, что Он меня в Свою Церковь привел!

Надежда Ивановна Чапкевич, родилась в 1941 году, село Сергиевск:

— В семье нас было пятеро детей, мама и отец, которого я почти не видела, так как родилась в селе Лозовка 23 марта, а в июне началась война. Отец ушел на фронт. Мы голодали, просили милостыню по домам. Помню, мама сушила на печке зерно. Когда убрала его, нас посадили на печку. Мы постоянно от голода плакали, а тут — тишина… Мама подошла посмотреть. А мы нашли между кирпичами зернышки и ели. Мама заплакала. Она постоянно молилась. И мы перед едой и после еды тоже молились. Так было заведено. У нас дома были иконы и книга Божия, которую, видимо, читал отец. На ней он оставил свои записи. Эта книга хранится в нашей семье до сих пор. А еще икона Божией Матери Казанская. Церковь от нашей деревни была далеко. Ходили пешком. Я помню, как один раз ходили и ночевали где-то прямо на улице. Должно быть, это было на Троицу. Молились, чтобы скорее окончилась война, чтобы вернулся с войны отец. Мы от голода постоянно плакали. И все время просили у мамы кушать. Мама, измученная нуждой, от отчаяния пошла пешком искать отца, чтобы его отпустили. Была зима, она выбилась из сил и замерзла бы, если бы не чудо. Только она присядет, чтобы отдохнуть, как ее клонит ко сну. И тут появляется женщина, которая ее будит. Мама снова идет, потом снова падает. И опять повторяется все так же. И так до утра. А когда стало светло, то оказалось, что мама ходила по своим следам недалеко от селения. Это Богородица спасла маму, иначе где бы мы были — по детским приютам наверняка. А мама до самой смерти так и не узнала, что отец умер от ран в самом начале войны, так как нам пришло письмо, что он пропал без вести. Мы, дети, узнали, что он умер в госпитале, только когда была издана «Книга памяти о погибших».

…Сейчас, по прошествии стольких лет, когда можно узнать статистику, не искаженные идеологией факты, невольно задумываешься о том, какое огромное значение имеет Православная вера в судьбе России! Люди шли в бой с верой в Бога, с верой в Победу, с любовью к Родине, к родному Дому.

Помним вас

Помним вас, поминаем, близкие,
Не пришедшие с той войны…
…А над белыми обелисками
Песни ангельские слышны…

И грустят у погоста старого
Стайки жалостливых берез.
Там наполнена персть усталая
Материнских и вдовьих слез.

Там в минуту молчания — скорбный свет…
...В тишине соловей умолк...
С нами вместе вы: мертвых у Бога нет!
Вы в России — Безсмертный полк!

Говорят, что время лечит раны…
…Семь десятков лет после той войны! -
Только почему-то нашим ветеранам
О войне доныне снятся сны.

…Снятся вой сирены и бомбежки,
Взрывы и собак немецких лай,
Детский плач. И детские ладошки:
«Дяденька, прошу, не убивай!..»

Коль беда, они молчат сурово,
Не нарушив мирной тишины.
Все невзгоды вытерпеть готовы,
Только б в мире не было войны!

…Мало их теперь на белом свете,
Но пронзают болью и сейчас
Страхи бабушки, до самой смерти
Сухари сушившей «про запас».

Екатерина Грузкова,

педагог дополнительного образования средней школы № 2 пос. Суходол Сергиевского района Самарской области.

Стихи автора.

Использованы материалы, собранные воспитанниками объединения «Основы Православной культуры» МЦДО «Поиск», руководитель Е.И. Грузкова.