Серебряная нить

Вышла в свет новая книга Антона Жоголева в серии «Капельки вечности».

В эти майские дни в Самаре вышла в свет новая книга редактора газеты «Благовест» Антона Жоголева. Третья в серии духовной прозы «Капельки вечности». Новая книга названа «Серебряная нить». Каждая книга — какой-то важный рубеж, этап в жизни пишущего человека. А когда ее выход к читателю происходит в канун 50-летнего юбилея — это особенно значимо. С чем пришел к читателю автор к этому возрасту своему? Что волнует его, что хочет другим рассказать? Мы обратились с вопросами об этом к автору книги, члену Союза писателей России, лауреату Всероссийского литературного конкурса имени св. Александра Невского Антону Евгеньевичу Жоголеву.

— Вначале примите поздравление с новой книгой!

— Да, с этим, наверное, стоит поздравлять. Потому что трудов было много, чтобы эта книга увидела свет. Наверное, в чем-то знаменательно, что сигнальный экземпляр своей книги я взял в руки 19 мая. Это день Иова Многострадального! И день рождения нашего Святого Государя Николая... К слову сказать, «Книга Иова» один из самых любимых мной текстов Ветхого Завета... Настрадался я с книгой. Иногда казалось, это никогда не наступит. Но вот вышла она, и теперь встает все тот же извечный писательский вопрос... Его хорошо назвал мой покойный друг поэт Владимир Осипов:

А если книга выйдет все же,

Кому и чем она поможет,

Прочтет ли кто-нибудь меня...

У Володи очень точно сказано: не книгу мою прочтет, а — «меня». Самого меня прочтет. Потому что между мной и моей книгой дистанция теперь совсем маленькая. Ее почти и нет вовсе. Какой есть, ну, такая и книга. Ничего не сочинял и даже почти не приглаживал. И вот она выходит в свет, к людям. Считай, это ты сам к людям идешь... Примут ли с распростертыми? Или надают по шеям? Посмотрим.

Но вот сегодня, в день рождения книги моей, увидел в небе радугу. Добрый знак! А я и хотел какого-то знака Свыше! Признаюсь, ждал этого, даже просил. Хотя — знаю, чуда просить нельзя. А только брать с благодарностью, как из ладоней Божиих. И все же… уже вечером в небе над городом, над храмом, над редакцией появилась она — радуга!

Книги, наверное, призваны менять мир. Иначе зачем их писать, издавать? Но вот книга выходит, и видишь: все по-старому и в тебе, и в мире. И может быть, это хорошо, что так. Труд совершается, а плодов его мы почти не видим. И это замечательно! Чтобы не возгордиться. Только маленькими шажками можно куда-то прийти. Только едва заметные перемены приводят к большим результатам. Капля камень точит...

— Книга-то у вас уже далеко не первая. Вам не привыкать.

— Не первая. Думаю, если все их сосчитать, пальцы загибать на обеих ладонях не хватит. Но только третья всего — художественной прозы. Ну, пусть документально-художественной, смягчу. Хотя собственно художественный элемент в этой моей третьей книге «капелек вечности» заметно усилился. В книгу вошли несколько моих рассказов, а еще — много рассказов о тех, кто посвятил свою жизнь творчеству. Я этот раздел озаглавил, как говорится, в лоб: «О поэтах». А надо было бы, наверное, назвать так: «Мы рождены для вдохновенья...». Лучше Пушкина все равно ведь не скажешь.

Ну а к выходу своих книг привыкнуть наверное невозможно. Это всегда все равно потрясение. Радостное, да, но все-таки потрясение.

— Книга только еще вышла из печати, а звучит почти как «из печи». Я не успел еще ее толком пролистать, но навскидку не нашел нигде в тексте рассказа о Калязинской колокольне. Она в книге изображена на обложке. Почему именно этот образ объединяет вашу новую книгу?

— Вы вот сейчас обмолвились о новой книге, как о хлебе: «только что из печи». Не случайно! Детство мое прошло в Самаре на Пролетарской улице. Там ничего такого примечательного по определению быть не должно. Ну, самый что ни на есть пролетарский район, о чем и название улицы свидетельствует. Гастроном, который в конце дня осаждали утружденные заводчане. Пресловутые «три шестьдесят две» и «четыре двенадцать» — эту нехитрую арифметику мы знали по разговорам взрослых еще задолго до школьной парты. Играли в битки пробками от пивных бутылок. Общежитие речного техникума было в нашем дворе. Там однажды была большая такая драка — местные «блатные» собрались со всей округи речников строить. А мы, первоклашки, на разворачивающееся действо пока что со стороны смотрели... Одно из врезавшихся в память воспоминаний детства! Первый раз увидел стихию «русского бунта». Помню мелькающие в вечерних желтых окнах пряжки на широких ремнях (речники отчаянно отбивались). С этим впечатлением может сравниться только могучий пожар на нашей Пролетарской улице. Тогда полностью сгорел кинотеатр «Восток» (я ходил туда смотреть «Белое солнце пустыни», значит, пожар был уже после 1970 года — времени выхода этого фильма на экраны). Это уже позднее я узнал, что кинотеатр тот раньше был деревянным Благовещенским храмом. В 1932 году его переоборудовали под кинотеатр и назвали пафосно — Культкино им. М. Горького. Но, видно, в слове «культ» кому-то почудилась связь с прошлым, и позднее его переименовали в кинотеатр «Восток». А храм-то этот как раз построило в 1911 году Самарское Алексиевское Братство! Это Братство мы воссоздали позднее, и в нем я уже много лет председатель. Но никто не объяснил мне тогда духовную причину пожара... Только спустя почти четыре десятилетия открылся мне смысл.

Еще был рядом шарикоподшипниковый завод (уже теплее). Мы там шарики, ну, не скажу что воровали. В детстве к этим вещам относились проще. Брали, назовем так, бракованную продукцию. И из рогаток на жгуте палили потом этими шариками. Одному товарищу даже глаз чуть не выбили... Довольно суровое было детство. Но рядом был хлебозавод (и сейчас он есть... Там-то и происходило самое для меня необычное. Мы туда любили наведаться поздним вечером. Перелезали через забор, шли к цеху, стучались в зарешеченное окошко. Там женщины нас уже знали. Улыбались нам. Не свистели охраннику. Передавали через форточку свежие городские булочки и кирпичики белого хлеба. Горячего! Разломишь его, а оттуда — жар! Прижмешься щекой... Такое было счастье вкушать этот хлеб горячий, прямо с цеха, с «печи». А корочка как хрустела! И сейчас еще дочь для меня корочки хлебные оставляет. И удивляется, почему я их так люблю.

Так вот и книга. Сегодня только ее получил, еще горячую, из «печи». В руках подпрыгивает. Еще не остыла. Что еще сказать? А... вы про колокольню. Простите, увлекся.

Мой дедушка был речник, и потому каждое лето они с бабушкой плавали на теплоходе по Волге. И вот однажды моя бабушка Таисия Ивановна Тимофеева увидела на Верхней Волге, в Угличском водохранилище, маячившую над водой чудо-колокольню. Так ее это потрясло! Всегда рассказывала с волнением, словно о каком-то видении.

Я запомнил ее рассказ. Сам еще этой колокольни не видел, а трепет какой-то уже ощущал. Надо же, посреди реки — торчащая из воды колокольня!

Когда после окончания Петербургского университета вернулся в родную Самару, было мне поначалу нелегко. После шумных студенческих лет с трудом пытался заново подружиться с тихим провинциальным городом. Был такой неприкаянный, бродил по задумчивым улочкам взад-вперед... Мечтал удрать куда глаза глядят. Тогда-то и написались мной эти печальные строки о Самаре:

...Нет крестов, а колокольню

Залила вода.

Грустно будет, если вспомню,

Как грустил тогда.

Да, в конце 1980-х в Самаре и правда не увидеть было крестов. Всего два храма действовали. И их почти не видно-то за заводскими дымящими трубами. Тогда и всплыл в памяти этот трагический, могучий образ... Но зато в последующие годы я стал свидетелем, а в чем-то и участником воскресения горячо любимой мной церковной Самары. Начали появляться в моем городе храмы! Словно расступились воды! И будто монастырь тот Макарьевский, что в Калязине, затопленном большевиками, вновь засиял золотом своих куполов.

А в начале 2000-х мы с женой тоже поплыли на теплоходе вверх по Волге, и я своими глазами наконец-то увидел это русское чудо. Вознесшую крест прямо из пучины вод колокольню Свято-Никольского храма! Тогда еще она стояла прямо в воде. Это сейчас Волга несколько обмелела, и аккуратный кусочек суши вокруг колокольни образовался. Словно Бог вокруг колокольни незримым циркулем провел. А тогда...

Калязинская колокольня — один из столбовых символов России. Был такой странный мыслитель у нас, русский католик, по Высочайшему приказу признанный «сумасшедшим» за русофобские суждения. Но при этом юношеский приятель Пушкина, храбрый гусар. Петр Чаадаев! Ну, помните, который — «пока свободою горим...». Один из первых наших западников-диссидентов. Ему принадлежит весьма сомнительный, но ставший известным каламбур: «Россия славится двумя вещами — Царь-колоколом, который никогда не звонил, и Царь-пушкой, которая никогда не стреляла». И смело можно в этот ряд Калязинскую колокольню добавить, которая вот уже сколько лет «рыб созывает к обедне», как это другой диссидент подметил. И как каждый большой символ, он многослоен, его можно по-разному понимать. Но мне ближе то, что сказал о Калязинской колокольне Святейший Патриарх Московский и всея Руси Кирилл. Он проплывал на теплоходе мимо этой чудо-колокольни и назвал ее символом непотопляемости Православной России.

Об этом я и хотел сказать своей книгой. Не в отдельной какой-то «капельке», а всей сразу книгой. Как-то вот так...

— Эти ваши «капельки» названы так поэтично, «Серебряная нить»!

— Сколько же я с названием промучился! Не шло, и все. А ведь как корабль назовешь, так он и поплывет. Даже из-за этого на полгода издание книги притормозил. Пока наконец эти два короткие слова мне на душу легли. Ради них даже специальную «капельку» написал. А почему такое название, из книги узнаете. Не буду вперед забегать. Но второе название — «Капельки вечности» — оно не менее важное. Это и жанр, и музыкальная тональность, все сразу. А еще — фирменный стиль, связь с газетой, с читателями. К слову, один из разделов книги так и называется: «Дела газетные». Так что я связь своих книг с газетой, со своим ремеслом редакторским, как могу, подтверждаю. Я нашел эти свои «капельки» далеко не сразу. А уже когда зрелость подступать стала. Каждый должен что-то свое найти. Свое какое-то слово сказать. У меня вот капельки получаются. Наверное, потому, что я их больше выплакиваю, чем пишу. Писать-то каждый мастак. А ты вот наплачь на целую книгу.

— Третий том капелек не случайно вышел в этом году? Ведь он для вас юбилейный.

— Не скажу, что прямо вот специально подгадывал, но где-то подспудно мысль сидела: пятьдесят лет исполняется 1 августа, юбилей все-таки на носу. Надо хотя бы какие-то результаты предъявить. А то неудобно как-то. Денег не скопил, карьеру не сделал. И духовного сана у меня нет. Ну вот хоть книгу издать.

Вообще, пятьдесят лет дата особая. Второй такой не будет уже. Потому она бьет, как обухом по голове. Р-раз!!! Полтинник! Если сорок еще туда-сюда: «Бог дурака ждет до сорока», ведь так говорят. То тут уже всё: вот вам, — здесь распишитесь в получении, — гамбургский счет. Впереди только Небо. В Евангелии нет случайных не только слов, но и цифр, конечно же. Фарисеи разгневались на обличения Спасителя, тщетно пытались Его поймать на слове, искушали: «Тебе нет еще пятидесяти лет, — и Ты видел Авраама?» (Ин. 8, 57). Не сказали ведь: нет еще и сорока или шестидесяти. А именно эту цифру назвали. Потому что она особая. Мне близкие люди говорили, кто постарше меня: ты в 49 лет побереги себя, не напрягайся. Не лезь на рожон. Вот доживешь до круглой даты, потом живи себе снова как живется. А тут поостерегись. У каждого что-то было особенное в этот самый срок. И, как правило, тяжелое. Тому есть и медицинские объяснения, наверное. Перезагрузка какая-то в организме идет. Но важнее духовная сторона. Начинается уже несколько иное предстояние пред Богом. Более ответственное, что ли. Тяжесть жизни, истории, общей нашей судьбы плавно перекатывается с других — уже на твои плечи, на плечи людей твоего поколения. Без всяких откладываний на потом. Без надежды переложить на кого-то эту ношу. Вот почему и строже все вокруг тебя становится постепенно. Думал, может меня минует эта вот строгость, ан нет. Год и правда выпал нелегкий. И на больничной койке полежать пришлось, и с другими проблемами поближе познакомиться. А вот не напрягаясь жить так и не научился. Взял да и книгу издал, вопреки советам. И уже вам судить, получилась она или нет. Тираж небольшой, но всем хватит.

Записал А. Тимофеев.

Антон Жоголев. Серебряная нить. Капельки вечности. Самара, ОБО «Алексиевское Братство», 2015 г. 368 стр.

Новую книгу Антона Жоголева «Серебряная нить» можно приобрести в Православном магазине на улице Пушкина. Магазин работает ежедневно с 10.00 до 20.00 по адресу: г. Самара, ул. Пушкина, д. 272 (бывшая ул. Братьев Коростелевых). Тел. (846) 221-09-07 или 8-903-301-09-07. .А также на лотке с церковной утварью в самарском универсаме № 3 по адресу: ул. Революционная, д. 133.

Редакция может выслать эту книгу почтой. Для этого вам нужно позвонить по телефону редакции (846) 932-78-06 и сделать заказ. Или направить заказ письмом на почтовый адрес редакции: 443010 г. Самара, а/я 243. Книгу можно заказать и по электронной почте:blago91@mail.ru Заказанная книга будет выслана вам наложенным платежом. Цена книги без учета почтовых расходов 390 рублей. По согласованию с редакцией книга может быть выслана с автографом автора. Эту книгу можно приобрести только у нас!

См. также...