‣ Меню 🔍 Разделы
Вход для подписчиков на электронную версию
Введите пароль:

Продолжается Интернет-подписка
на наши издания.

Подпишитесь на Благовест и Лампаду не выходя из дома.

Православный
интернет-магазин





Подписка на рассылку:

Наша библиотека

«Блаженная схимонахиня Мария», Антон Жоголев

«Новые мученики и исповедники Самарского края», Антон Жоголев

«Дымка» (сказочная повесть), Ольга Ларькина

«Всенощная», Наталия Самуилова

Исповедник Православия. Жизнь и труды иеромонаха Никиты (Сапожникова)

Словно пятое Евангелие — Святая Земля…

Петербургский писатель Николай Коняев рассказывает о паломничестве на Святую Землю.

Петербургский писатель Николай Коняев рассказывает о паломничестве на Святую Землю.

Об авторе. Николай Михайлович Коняев родился в 1949 году. Секретарь правления Союза писателей России. Автор книг о священномученике Вениамине, Митрополите Петроградском, Митрополите Иоанне (Снычеве). Широкую известность получили его биографические книги о поэте Николае Рубцове, писателе Валентине Пикуле. Книги Николая Коняева отмечены премией имени Василия Шукшина, премией имени Андрея Платонова, медалью св. благоверного князя Александра Невского. Живет в Санкт-Петербурге.

Возвращение Святой Земли

Эта поездка началась, кажется, более полувека назад, еще в 1967 году…

Помню, тем летом я приехал в свой поселок на каникулы и зашел поздороваться к тете Пане, что жила в соседнем с нами доме.

Тетушка сразу принялась возиться у печи, собираясь что-то разогреть, чтобы угостить меня, но, когда по радио начали передавать новости, отложила ухват и увеличила громкость репродуктора.

Недавно кончилась Шестидневная война евреев с арабами, и по радио передавали, что израильское правительство издало декрет о распространении на Восточный Иерусалим своей юрисдикции.

— Совсем с ума ты, что ли, выжила! — заругалась моя двоюродная сестра Нина. — Какое тебе дело до Израиля? Дай с человеком спокойно поговорить.

— Иерусалим, Синайский полуостров, долина Газы, Иерихон, Палестина… — не слушая ее, проговорила тетя Паня. — Как будто Святое Писание читают…

И смутная счастливая улыбка задрожала на ее губах.

— А я думала, что уже и не услышу больше этих слов… — сказала она и перекрестилась.

До сих пор помню ее темное от морщин лицо, которое вдруг сделалось красивым…

И можно было улыбнуться этому чудачеству пожилой женщины, к которой лишь в военных сводках вернулась изъятая из советского употребления Святая Земля, но мне, хотя и не понимал я тогда, как это страшно, когда навсегда исчезает дорогой тебе мир, улыбаться не хотелось.

Тревожно вдруг стало и совсем не смешно…

Полвека спустя

Почти полвека прошло с того 1967 года, когда Святая Земля была отделена от нас не только расстоянием и глухими границами, но еще и оголтелой антирелигиозной пропагандой, когда практически невозможно было достать Евангелие…

И вот почти четверть века уже исполнилось, как начали российские жители свободно ездить на Святую Землю. Кое-кто успел побывать там несколько раз, а для некоторых поездки эти стали ненамного более сложным делом, чем поездки на дачу.

Ну а мы с женой отстали тут.

И дело не только в деньгах — давно уже можно было без особого напряжения изыскать необходимые для поездки средства. Но так и не мог я, вспоминая тетю Паню, поверить всерьез, что попаду в Иерусалим, в Вифлеем, в Галилею…

И это ведь даже не из советских времен повелось…

Долгое время Святая Земля была так глухо отделена от Руси, что вести, приходящие оттуда, воспринимались на уровне мистических откровений.

Народное представление о Святой Земле, бытовавшее в Московской Руси, с гениальной полнотой запечатлел поэт Яков Полонский:

Весть, что люди стали мучить Бога,
К нам на север принесли грачи…
Потемнели хвойные трущобы,
Тихие заплакали ключи…

И другие вести, горше первой,
Принесли скворцы в лесную глушь:
На кресте, распятый, всех прощая,
Умер Бог, Спаситель наших душ.

От таких вестей сгустились тучи,
Воздух бурным зашумел дождём.
Поднялись, морями стали реки,
И в горах пронёсся первый гром.

Третья весть была необычайна:
Бог воскрес, и смерть побеждена!
Эту весть победную примчала
Богом воскрешённая весна…

Евангельские события, погружаясь в пейзаж среднерусской полосы, настолько оказались уроднены у нас, что сделались основой народного календаря, сущностью жизни превращенного в крестьянина (христианина) земледельца, ее смыслом и ее итогом.

И прежде всего поэтому, наверное, а не только из-за дорожных проблем, и считались поездки на Святую Землю в Московской Руси событием необыкновенным. Поэтому и на паломников, побывавших там, смотрели изумленно, как на людей, пришедших из другого мира, вслушивались в каждое слово, бережно перебирали подробности этих путешествий…

Во второй половине XIX века отношения Российской Империи со Святой Землей выправились, начали входить в рамки существующих в Европе стандартов, но период этот оказался недолгим, после революции снова разрослась на границе России со Святой Землей непроходимая пустыня.

Перестройка и августовский переворот 1991 года даровали нам свободу передвижения, но одновременно они и девальвировали эти поездки.

И это коснулось и паломничества на Святую Землю.

Знакомые, уже побывавшие в Израиле, рассказывали о своем путешествии примерно так же, как о турах во Францию или Турцию, и, слушая их, я постоянно ловил себя на мысли, что они мало похожи на прежних паломников на Святую Землю. Понятно, что к самой Святой Земле, как, впрочем, и к знакомым, совершившим туда путешествия, эти мои ощущения никакого отношения не имели, но я не мог ничего поделать с собой…

Искушения

Возможно, что и теперь не поехали бы мы на Святую Землю, но тут уже отец Алексий Мороз проявил твердость, не позволил нам уклониться и на этот раз от поездки.

И вот и деньги были внесены, и билеты куплены, и Марина моя высчитала, что все очень промыслительно и наша поездка на Святую Землю начнется день в день спустя 55 лет после выхода хрущевского постановления от 28 ноября 1958 года, запрещавшего паломничества к святым местам!

И вот на тебе — новое искушение.

За день до поездки она свалилась с жесточайшим приступом гайморита. Утром в день отъезда — температура тридцать восемь, нос забит, встала с постели — шатает.

— Что делать?

Николай и Марина Коняевы  летят на Святую Землю.

А что делать? Мне и жену жалко было, что не попадет на Святую Землю, и деньги, которые пропадут, тоже, но не помирать же, в самом деле, из-за этих денег…

Вот об этом и сказал я. И добавил, что, с другой стороны, в Израиле, в отличие от Питера, воздух — сухой, жаркий… Гаймориту в таком воздухе не удержаться… Но это, опять-таки, в Израиле… А туда еще ведь добраться надо…

И совсем уже не к месту вспомнил я, как совершенно больной уезжал в африканскую экспедицию поэт Николай Гумилев. За два часа до отхода поезда он потребовал воды для бритья и одежду. Его пытались успокоить, но не удалось. Он побрился, уложил то, что осталось неуложенным, выпил стакан чаю с коньяком и уехал.

Марина походила по квартире, наглоталась таблеток и все-таки решилась ехать.

— Помру, так на Святой Земле… — сказала она. — Пусть там и похоронят…

Вспоминая о Николае Степановиче, я не стал возражать ей, хотя, конечно, с похоронами на Святой Земле все не так просто обстояло, как представлялось жене…

Там, судя по путеводителям, и покойники не совсем покойники…

Во всяком случае, так пишут о покойниках с кладбищ на Масличной горе, возле Иерусалима…

Считается, что в конце дней Мессия пройдет через Золотые ворота и, как сказано в Книге пророка Захарии: «станут нозе его в день он на горе Елеонстей, яже есть прямо Иерусалиму на восток: и разделится гора Елеонская, пол ея к востоком и пол ея к морю, пропасть велия зело: и уклонится пол горы на север и пол ея на юг», — и именно оттуда, по звуку трубы Иезекииля, и начнется воскресение мертвых… Именно поэтому евреи почитают великой честью погребение на склоне Масличной горы.

Ну а мусульмане, зная об этом предании, предприняли свои контрмеры.

Османский султан Сулейман Великолепный в 1541 году, во-первых, вообще замуровал Золотые ворота, а во-вторых, разместил прямо перед замурованными воротами кладбище, где приказал хоронить своих лучших воинов со всем их оружием.

Расчет тут на то, что пророк Илия, который должен возвестить приход Мессии, не сможет пройти, пробираясь по мусульманскому кладбищу к Золотым воротам. Ну а если все же пренебрежет этим и начнется воскресение, то первыми воскреснут самые верные воины султана…

Такие вот баталии запроектированы на Масличной горе, так что, право же, с нашим темпераментом лучше уж почивать где-нибудь в левитановском вечном покое, дожидаясь, пока и до наших мест донесется звук трубы Иезекииля.

С этими мыслями и отвез я шатающуюся от температуры жену в аэропорт.

Здесь, увидев знакомых и взяв благословение у отца Алексия, Марина как-то приободрилась, но настоящее чудо произошло уже в небе над Белоруссией.

Самолет тряхнуло, он провалился в воздушную яму, перепад давления произвел что-то в маринином носу, она спокойно вздохнула, посветлевшими глазами посмотрела на меня и поинтересовалась, зачем это я купил в дьюти-фри такую большую бутылку виски.

— Там не было меньше… — сказал я и перекрестился.

Слава Богу, выздоровела жена…

Правда, видимо, не совсем выздоровела, поскольку спрашивать, а зачем я вообще покупал в дьюти-фри виски, она не стала…

Аэропорт Бен-Гурион

Еще пара часов полета, и наш самолет сел в международном аэропорту Бен-Гурион.

Вышли на трап — и сразу из питерской склизкой зимы, как и предполагал я, оказались в сухом и чистом лете, которое окончательно излечило мою Марину.

Бездонно-глубокое синее небо, пальмы…

К нашей группе должны были присоединиться еще и москвичи, прибывающие другим рейсом, и нам предложили подождать их.

Скоро все разбрелись по аэровокзалу, отличающемуся какой-то странной и сложной геометрией конструкции.

Пытаясь сориентироваться в этих пространствах, я пошутил, дескать, аэровокзал этот такой же непростой, как и человек, имя которого он носит…

— А кто это такой? — спросила жена.

— Бен-Гурион, — радуясь выздоровлению жены, сообщил я, — это отец-основатель Израиля, первый премьер-министр и первый министр обороны. А вообще он — бывший подданный нашей Российской Империи, который довольно долго считал себя большевиком-ленинцем… Правда, звали его тогда Давидом Иосифовичем Грином…

— А почему он Бен-Гурионом стал?

— Он свои статьи в газете подписывал именем человека, выпустившего в Мантуе компиляцию сочинений Иосифа Флавия…

— Ну и чего же тут сложного? — сказала жена. — У наших большевиков-ленинцев у всех такие биографии… Хоть того же Троцкого взять…

— Нет-нет… — запротестовал я. — Давид Иосифович Грин совсем другим человеком был… Это как еврейские кибуцы с нашими колхозами сравнивать… Лев Давидович Троцкий коммунизм для евреев в России устраивал, а Давид Иосифович строил его вместе с государством Израиль… Человеком он, не в пример Троцкому, чрезвычайно принципиальным и в то же время гибким был. Он и в России с Бундом боролся, хотя большевику и не пристало такое… И здесь в Палестине, когда началась Вторая мировая война, он и еврейских добровольцев, вступавших в британскую армию, поддерживал, и в то же время продолжал бороться против Великобритании в Палестине… А боролись они неслабо. Диверсии, почти как наши партизаны против немцев, против англичан устраивали…

Я говорил все это, вспоминая что-то из разговоров, что-то из прочитанных книг, и, прислушиваясь к своим словам, сам себе удивлялся — никогда я не замечал в себе особого пиетета к Давиду Иосифовичу Бен-Гуриону.

Просто тут, видимо, аэропорт его имени как-то таинственно на меня действовал. Пробираясь сквозь здешние лабиринты, я вспоминал все новые и новые подробности биографии отца-основателя и все более восхищался им.

Хотя с другой стороны, чему же тут удивляться?

Это ведь совсем рядом, в нескольких километрах от аэропорта, и происходили в 1948 году главные в новейшей истории Израиля события, организованные Давидом Иосифовичем…

Церковнославянский… и иврит

Идея объединения в одном автобусе двух авиарейсов родилась, очевидно, в духе той особой паломнической экономики, которая часы, проведенные паломниками в безсмысленном, ничем не заполненном ожидании, как затратную статью не учитывает.

В принципе, что такое два-три часа ожидания? Вроде и немного… Но, как любил говорить старец Николай Гурьянов: «Береги каждый час, их немного у нас». Тем более что совсем уж немного этих часов было отведено нам для пребывания на Святой Земле.

И хотя смирение, как обыкновенно внушают организаторы паломнических поездок, и необходимо паломникам, но к концу второго часа ожидания оно начало иссякать. Уже осмотрены были аэровокзальные красоты, уже выяснили все, насколько дорога в Израиле питьевая вода, а москвичи все не прибывали.

От нечего делать я начал прислушиваться к разговору нашего экскурсовода дьякона Александра, чем-то очень похожего на установленную у входа в третий терминал скульптуру Давида Иосифовича.

Сам отец Александр еврей, он приехал из России в Израиль и женился здесь. Человек он образованный, знает несколько языков, преподает в еврейском университете, но при этом не теряет связей со своей прежней родиной.

Сейчас отец Александр рассказывал о своем посещении какой-то московской церкви, где Богослужения совершаются на русском языке.

Руководитель нашей группы священник Алексий Мороз сразу отошел, а похожий на отца-основателя государства Израиль дьякон развил свою мысль в том направлении, что коли в России далеко не все сейчас понимают по-церковнославянски, то, видимо, придется и далее расширять применение русского языка в Богослужении.

Между тем из-за того, что мы так и не могли покинуть аэропорт Бен-Гурион, во мне продолжались странные процессы. С удивлением я почувствовал, что превращаюсь в пропагандиста биографии отца-основателя. И не удержался я, чтобы не рассказать, как на собрании партии «Поалей Цион» Давид Иосифович Грин начал произносить свою программную речь на иврите.

Иврит тогда знали не многие, но Давид Иосифович продолжал говорить на этом языке, хотя его и просили перейти на более понятный членам партии идиш. В результате под конец речи в зале кроме самого оратора осталось всего два человека…

Похохатывая, я рассказал эту историю до конца, но непростое это дело пропагандировать в паломнических кругах деятельность отца-основателя государства Израиль…

— Ну и что? — с каким-то предвзятым неодобрением спросили у меня.

— Ничего… — уже очень серьезно сказал я. — Просто сейчас иврит, между прочим, является государственным языком Израиля.

— Вы что же, хотите, чтобы у нас в России церковнославянский стал государственным языком?

— Нет… — ответил я. — Мне бы просто хотелось, чтобы Россия стала-таки настоящей Россией…

Не знаю, удалось ли бы мне во всей полноте довести до своих спутников мысль, возникшую на стыке церковнославянского языка и иврита, но тут откуда ни возьмись возникли наши долгожданные москвичи…

Конвертики

Наш автобус тронулся в путь.

По сторонам шоссе потянулись цитрусовые поля. Самих плодов на деревьях не было. Плоды, как поведал нам закутанный в сиреневый шарф дьякон Александр, созреют только к Рождеству…

Паломническая группа из Санкт-Петербурга прибыла на Святую Землю. В центре — священник Алексий Мороз.

— Солнце… — сказал он, — вырабатывает антидепрессант, и каждый здесь может заметить, как у него улучшается настроение, снимается вялость, проходит тревога. Моисей, хотя он, конечно, и не знал ничего об антидепрессантах, но вел народ, как говорится, в правильном направлении.

Слушая это, я как-то задумчиво-грустно вспомнил про наш слякотный Петербург. Такое солнце, как здесь в декабре, у нас редко бывает и летом.

Вероятно, Петра I, основавшего наш город, можно отчасти уподобить библейскому Моисею. Он ведь тоже стремился увести своих подданных из прежней Руси, только — увы! — не в Землю Обетованную, а в приневские болота, стремясь уткнуть новую Россию в вонючие европейские зады…

Задумавшись над этой особенностью исторической судьбы, я пропустил что-то в разговоре дьякона Александра и так и не понял, о каких конвертиках он спрашивает.

— У тебя никакого конверта нет? — спросил я у жены.

Марина, отличающаяся феноменальной запасливостью, начала рыться в своей сумке, но нет, никаких конвертов там не оказалось. Видимо, забыла их положить в сумочку из-за высокой температуры.

— Может, в другом месте где положили? — остановился в проходе возле нас закутанный в сиреневый шарфик дьякон.

— А какие, собственно говоря, вам конвертики требуются? — спросил я, удивляясь этой безцеремонной навязчивости.

Дьякон Александр объяснил, что, бывает, из России посылают на различные требы деньги, вот он про эти конвертики и спрашивает…

— О нет, нет! — твердо сказал я. — Таких конвертиков у нас точно нет…

Дьякон Александр пытливо посмотрел на меня и пошел дальше по проходу.

Зеленели освещенные солнцем поля цитрусовых, за зеленью полей, размытые далью, сливались с небом пепельно-серые холмы…

Наш автобус мчался по шоссе от аэропорта Бен-Гурион к Иерусалиму, из современного Израиля к Святой Земле…

Первая остановка

Первая остановка оказалась в Лоде, городе, где родился Великомученик Георгий Победоносец.

Паломники молятся в храме Георгия Победоносца. Слева — Николай Коняев.

Это один из наиболее почитаемых и любимых на Руси святых…

В земной жизни он отличался великим мужеством и физической силой и, поступив на военную службу, стал тысяченачальником в армии императора Диоклетиана.

Когда начались гонения на христиан, Георгия принуждали отречься от Христа, но он не дрогнув прошел через самые лютые мучения, совершая при этом чудеса воскрешения умерших. Сам император Диоклетиан уговаривал истерзанного пытками воина вернуться в язычество, но Георгий сокрушил в ответ языческих идолов в храме, после чего и был обезглавлен.

Погребли Георгия, по преданию, тоже в Лоде, и одно время и сам этот город назывался в его честь — Георгиополисом.

Сейчас над гробницей Георгия Победоносца выстроена церковь, которую пытается заслонить мечеть с возносящейся высоко вверх башней минарета. Эта такая неожиданно большая и красивая внутри церковь в честь святого Георгия Победоносца и встречает паломников, следующих на Святую Землю, и как бы осеняет заключенной в ней победительностью…

Особенно это стало понятно, когда — «Яко пленных свободитель и нищих защититель, немощствующих врач, Православных поборниче, победоносче, великомучениче Георгие, моли Христа Бога спастися душам нашим!» — пропел тропарь наш церковный хор, возглавляемый матушкой Лидией Мороз.

Кроме церкви и мечети на родине Георгия Победоносца находится еще и центр, как я прочитал в путеводителе, израильской аэрокосмической индустрии. Правда, мне ничего аэрокосмического здесь не удалось заметить. Только множество ярких гирлянд из разноцветных флажков украшали улицы, да еще под окнами современных многоэтажных домов простодушно были вывешены на просушку штаны и прочая одежда.

Хай-тек

Странно, уже половину Израиля проехали, а так еще и не увидели никаких животных.

— Это раньше Израиль был сельскохозяйственной страной, — объяснил закутанный в сиреневый шарф дьякон Александр, — конечно, и сейчас тут занимаются сельским хозяйством, но больший упор теперь на хай-тек, на высокие технологии…

— А что такое хай-тек? — спросила сидевшая впереди женщина.

— Ну, это вроде Ходорковского или Гусинского, когда они деньги сюда из России везут, — ответила ей пожилая москвичка. — Высокие технологии, одним словом.

Вообще-то хай-тек — это зародившийся в недрах позднего модернизма стиль в архитектуре и дизайне… Но если вспомнить, что здания хай-тек за их дороговизну называют «банковскими соборами», то получается, что и дьякон Александр, и пожилая москвичка были совершенно правы.

Каждый, разумеется, по-своему, как и положено в хай-теке.

Преломление хлеба

Израиль, если пересчитывать его квадратными километрами, — очень маленькая страна. Она уместилась на полоске земли между пустыней и Средиземным морем и по территории уступает даже нашей не такой и большой Ленинградской области.

Всего полчаса езды, и на пересечении шоссе №3 и шоссе №1 в местности, называемой Латрун, кончается приморская равнина и начинается Иудейская возвышенность с Иерусалимом.

В библейские времена где-то здесь, чтобы не прерывать на ночь битву с царями аморрейскими, суровый Иисус Навин приказал солнцу остановиться над Гаваоном, а луне над долиной Аиалонскою.

Ну а во времена земной жизни Иисуса Христа здесь была деревушка, из которой, по преданию, происходил благоразумный разбойник, распятый вместе с Христом.

И это сюда, в Эммаус, уже после распятия на Голгофе направлялся Господь, и это здесь встретили Его Лука и Клеопа и не узнали, потому что «глаза их были удержаны».

Эту главу из Евангелия от Луки читал отец Алексий в саду Латрунского монастыря молчальников, и знакомые слова звучали в звенящей тишине южной зимы подобно дыханию ветра:

Дул южный бриз, и ночь была тепла.
На отмелях, на берегу отлогом,
Волна, шумя, вела беседу с Богом,
Не поднимая сонного чела.

Хотя в этом стихотворении И.А. Бунина и описан пейзаж морского побережья, но духовное наполнение очень точно соотносится с местностью, где узнают Бога по преломлению хлеба…

И еще подумалось о том, что не так уж и важны эти филологические наблюдения, существеннее, наверное, что всего несколько часов прошло на Святой Земле, но уже происходит приобщение к чему-то, чего никогда не было в твоей жизни…

И сами всплывали в памяти слова: «Луце и Клеопе во Еммаус спутешествовавый, Спасе, сшествуй и ныне рабом Твоим, путешествовати хотящим, от всякаго избавляя их злаго обстояния: вся бо Ты, яко Человеколюбец, можеши хотяй» — молитвы, которую всегда повторяем мы, собираясь в дорогу.

На Святой Земле

Вместе с нами на Святую Землю поехала еще одна Марина, жена, вернее вдова моего старшего брата Владимира, который умер минувшим летом.

У этой Марины в роду был кто-то из финнов, и рассудительное северное самообладание не изменяло ей и во время болезни Володи, и когда совершенно неожиданно для нас он умер… И во время похорон она хорошо держалась, и только порою становилось заметно, насколько растеряна она, как глубоко потрясена потерей.

Две Марины на Святой Земле. Слева — жена писателя Николая Коняева.

Мы были очень довольны, что Марина поехала с нами. Все-таки и сама поездка отвлечет ее, и, конечно, Святая Земля не может не помочь…

— Тебе, Марина, — говорит ей моя Марина, — надо здесь и за себя, и за Володю… — она хочет сказать «помолиться», но не решается, — на все посмотреть…

— А почему ты думаешь, Марина, что Володя не видел этого? — спрашивает Марина и внимательно, почти строго смотрит на мою Марину. — Володя ездил в Израиль.

Тут она права.

Брат работал заместителем директора по науке в питерском НИИ и почти сразу, как только восстановились дипломатические отношения с Израилем, побывал здесь в командировке. Он много рассказывал и о Тель-Авиве, и о поездке на Мертвое море, и о Иерусалиме, и о Стене Плача, куда его тоже возили…

— Ты правильно, Марина, сказала… — говорю я вдове брата. — Володя в Израиль ездил…
А мы… мы все-таки на Святую Землю приехали.

Володина Марина внимательно смотрит на меня.

Потом, подумав, кивает.

Мы — на Святой Земле.

Восхождение в Иерусалим

Говорят, что на иврите нет понятия «ехать в Иерусалим». Говорят — «совершить восхождение в Йерушалайм».

Это выражение соответствует и физической географии — Иерусалим находится на высоте 700 метров над уровнем моря, но еще более точно оно с духовной точки зрения.

Говорят, что существует даже и иерусалимский синдром — психическое заболевание, выражающееся в идентификации себя с Мессией, Иисусом Христом.

Впрочем, нам, только-только начинающим отходить от питерской сырости, эта болезнь явно не грозила. Да и с восхождением у нас тоже получилось все проще. Просто, когда уже начало смеркаться, подъехали к Вечному городу по трассе Тель-Авив — Иерусалим. Впрочем, сегодня наш путь лежал дальше — в Вифлеем…

Балкон в номере

Прямо перед балконом в нашем номере круто поднимается вверх улочка. Над крышами домов, кубами теснящихся друг к другу, — три колокольни с крестами.

Ближний к нам в переулке — дом богатого палестинца.

Николай Коняев на балконе гостиницы в Вифлееме.

Из него слышны резкие крики, и вот — выносят ковер. Трое мужчин долго развешивают его, потом выходит женщина, несколько раз хлопает по ковру какой-то палочкой, после чего — это снова длилось довольно долго — мужчины свертывают ковер и уносят в дом, чтобы сразу же вынести следующий.

На улице рядом с этим домом богатого палестинца стоят мусорные бачки.

Они так установлены, что переулок оказывается выше их, и когда женщины из соседних домов приносят сюда мусор, они не складывают его в бачки, а бросают в бачки сверху.

Самое замечательное в нашем балконе то, что с него можно увидеть все, что тебе хочется.

Только я ушел в номер, как жена позвала меня назад.

— Иди скорее! Это же наш кот пришел к нам!

Точно, по краю мусорного бака неторопливо шел наш оставленный в Петербурге черный кот.

— Котя! — позвала его Марина.

Кот внимательно посмотрел на нее, потом опустил голову и, скрывшись за мусорным бачком, ушел, наверное, назад в Питер.

Лично меня это нисколько не удивило, поскольку я еще ночью успел оценить необычные достоинства нашего балкона…

Если сесть там, в углу, где стоит моя бутылка виски, то в проеме между домами видны огни Иерусалима.

«О, Иерусалиме, Иерусалиме, избивавый пророки и камением побиваяй… »

Как завороженный, смотрел я вчера на эти дрожащие огни, пока не раздались усиленные динамиками резкие крики муэдзинов.

Дома Иерусалима, сливающиеся светлой первобытной каменной массой с удаленными строениями Вифлеема, видны и сейчас.

И небо над Иерусалимом тоже видно.

Такое бездонное и такое высокое, даже когда оно и затянуто, как сейчас, облаками.

Словно Евангельский свет льется с этого неба.

Николай Коняев

Продолжение см.

1064
Понравилось? Поделитесь с другими:
См. также:
1
8
1 комментарий

Оставьте ваш вопрос или комментарий:

Ваше имя: Ваш e-mail:
Содержание:
Жирный
Цитата
: )
Введите код:

Закрыть






Православный
интернет-магазин



Подписка на рассылку:



Вход для подписчиков на электронную версию

Введите пароль:
Пожертвование на портал Православной газеты "Благовест":

Вы можете пожертвовать:

Другую сумму


Яндекс.Метрика © 1999—2024 Портал Православной газеты «Благовест», Наши авторы

Использование материалов сайта возможно только с письменного разрешения редакции.
По вопросам публикации своих материалов, сотрудничества и рекламы пишите по адресу blago91@mail.ru