Религиозный строй Российской Империи

Доклад прочитан 9 октября в Самаре на пленарном заседании Межрегиональной научно-­практической конференции «Духовное наследие Преподобного Сергия Радонежского в истории и в современной жизни России».

Об авторе. Михаил Борисович Смолин родился в 1971 году в Санкт-Петербурге. Окончил исторический факультет Санкт-Петербургского университета. Историк и публицист, кандидат исторических наук. Заместитель директора Российского института стратегических исследований. Автор книг «Тайна Русской Империи», «Церковь, государство и революция» и других. Член Союза писателей России.

Христианская религия и Православная вера

Российская Империя была государством Православно-христианским.

Статус Православной веры был юридически закреплен в Основных Законах государства в статье 62, в которой законодательно утверждалось, что «Первенствующая и господствующая в Российской Империи вера есть Христианская Православная Кафолическая восточного исповедания».

Государственный закон описывал историческую действительность тех Православных духовных основ, на которых строилось величайшее в истории здание Российской Империи.

Безусловно, абсолютное главенство в Православии имеет спасение души человека, а интересы государства и социальная жизнь есть лишь сопутствующие (обезпечивающие достижение главного) земному пути Православного Христианина для наследования вечной жизни со Христом. Это, если можно так выразиться, внутренняя сторона Православной цивилизации.

Вероисповедная политика

Религиозный строй Российской Империи исторически сформировался из особого господствующего положения Православной Церкви, ставшей духовным стержнем всего русского мира.

Принципами имперского религиозного строя стали покровительство религиозности подданных, абсолютная ортодоксия, монополия на прозелитизм, нетерпимость в отношении асоциальных религиозных образований и сект, уголовное преследование за преступления против веры и нравственности.

Покровительство религиозности подданных выражалось в выделении государством значительных средств на разнообразные нужды признанных религиозных обществ. А также в категорическом требовании обязательного преподавания в системе имперского образования Закона Божия той веры, которой придерживается учащийся. В передаче контроля и осуществления брака религиозным организациям, а также вытекающих из брака актов гражданского состояния в ведение духовенства.

Покровительствуя религиозности своих подданных, Империя особо выделяла Православную веру, давая ей господствующее, первенствующее положение среди других вер и исповеданий. Такая система сформировалась естественным историческим путем, в силу тесной связи русского государства и русского народа с Православием. С другой стороны, такое положение дел осознано законодательно и административно поддерживалось Имперской властью. Так, именно к Православной Церкви должен был принадлежать сам Государь Император и, соответственно, лица Императорской фамилии, претендующие на наследование престола (для тех членов Царской фамилии, которые не могли претендовать на престол, требование обязательного исповедования Православия не было столь однозначным). Само государственное законодательство было пронизано идейным и нравственным влиянием Православного учения. Все гражданское брачное право было, по сути, осуществлением норм Православного канонического права в этой области. Родителей в разноверных, смешанных браках — а такие браки все-таки допускались — обязывали воспитывать детей в Православии. До реформ 1905 года в Российской Империи юридически не признавалась возможность отпадения от Православной Церкви, и законодательство ограничивало в правах подданных, заявивших о своем «отпадении». Православное духовенство имело преимущества по сравнению с другими исповеданиями и верами. Так, например, только Православные иерархи избирались в Государственный Совет.

Православная Церковь имела монопольное право на активную миссионерскую проповедь своего вероучения и привлечение в члены Православной Церкви людей из других религиозных организаций. В отношении же приверженцев Православия такая деятельность со стороны других религий и конфессий называлась не миссией, а совращением и строго наказывалась уголовным имперским законодательством.

Религиозный строй Российской Империи не знал однородного отношения ко всем религиям и конфессиям, а напротив, выстраивал целую иерархию вер, на вершине которой было Православие, ниже — инославные христианские конфессии, далее — признанные государством нехристианские веры, а замыкали эту вертикаль нетерпимые или почти нетерпимые государством вероисповедания, которые преследовались по закону в большей или меньшей степени.

Нетерпимость в отношении асоциальных религиозных образований и изуверских сект также была принципом религиозного строя Российской Империи.

Преступления против веры и нравственности имели серьезное препятствие в системе имперского уголовного наказания. Эта защита государством осуществлялась осознанно, как важнейшее средство поддержания правопорядка. Так, редакционная комиссия, разрабатывавшая Уголовное уложение в конце XIX столетия, в своих объяснениях к нему особо подчеркивала, что «религия и Церковь являются одним из важнейших, основных государственных и общественных устоев, охрана которого от злоумышленных на оный посягательств должна быть признана одной из наиболее важных задач карательной деятельности.Особенно это важно в России, где начала христианской веры и Православная Церковь, представляясь соединительным звеном, сплачивающим воедино ее многочисленное и многообразное население, придали нашему Отечеству ту мощь, в силу которой оно занимает столь выдающееся в среде современных государств положение.Сообразно такому значению Христианства и Православия в России охрана их в уголовном законодательстве имеет особую важность».

Российская Империя считала невозможным разрешать такие религиозные учения, которые своим культом или моралью входили бы в противоречие с отстаиваемыми государством принципами нравственности, например скопчество или мормонство. Нетерпимость государства могла распространяться и на отдельные проявления какого-нибудь культа. Так, язычникам, естественно, воспрещались человеческие жертвоприношения или какие-либо увечья, вытекающие из сектантских учений.

Свой религиозный строй государство охраняло весьма серьезно, чему немало свидетельств в Уложении о наказаниях уголовных и исправительных. Так, тех, «кто дерзнет публично в церкви с умыслом возложить хулу на славимого в Единосущной Троице Бога, или на Пречистую Владычицу нашу Богородицу и Приснодеву Марию, или на безплотные Силы Небесные, или на святых угодников Божиих и их изображения» за богохуление приговаривали к лишению всех прав состояния и ссылке на каторгу от 12 до 15 лет; за публичное или печатное богохуление — на каторгу от 6 до 8 лет или ссылали на поселение в отдаленные места Сибири; богохульство при свидетелях наказывалось ссылкой в отдаленные места Сибири, и даже то же самое богохуление, производимое по неразумию, невежеству или пьянству, все же наказывалось тюрьмой от 4 месяцев до 1 года и 4 месяцев.

За совращение Православного в нехристианскую веру полагалась в случае насилия каторга от 12 до 15 лет, без насилия — каторга от 8 до 10 лет. Если совращение произошло в ересь или раскол, то при насилии назначалась каторга от 12 до 15 лет, без насилия — ссылка на поселение в Закавказский край, а скопцы — в Восточный край Сибири. Если же совращение было в другое христианское исповедание, то при насилии полагалась ссылка на поселение в Сибирь, без насилия — ссылка на житье в Сибирь или в исправительные арестантские отделения от 1 года до 1 года и 6 месяцев.

«Виновные как в распространении существующих уже между отпавшими от Православной Церкви ересей и расколов, так и в заведении каких-либо новых, повреждающих веру сект» подвергались за эти преступления лишению всех прав состояния и ссылке на поселение в Закавказье или Сибирь.

«Если кто-либо, забыв страх Божий и должное благоговение к Таинствам и обрядам веры, придет или же насильно ворвется в церковь и будет ругаться над священными и освященными чрез употребление в богослужении предметами», то приговаривался к лишению всех прав состояния и ссылке в каторжные работы от 12 до 15 лет. (Примерно вот эта статья Уголовного уложения Российской Империи была бы применена по отношению к печально известной панк-группе «Пусси райот», ворвавшейся с непристойными плясками в Храм Христа Спасителя. Как видим, в Российской Империи наказание для участниц так называемого «панк-молебна» было бы значительно строже!) «Если безбожие его дойдет до такой степени, что он будет ругаться и самым действием над Св.Таинствами или другими священными обрядами», то суд лишал его всех прав состояния и отправлял на каторгу без срока.

«Лица иностранных исповеданий, осмелившиеся оскорбить словом или действием священнослужителя Православной веры, хотя и не во время богослужения, но с намерением оказать неуважение к Церкви», в первый раз наказываются тюрьмой от 4 до 8 месяцев, вторично же — от 8 месяцев до 1 года и 4 месяцев.

«Кто с намерением оказать неуважение к вере христианской будет истреблять или повреждать поставленные на публичных местах кресты или изображения Спасителя, Богородицы и святых угодников или ангелов», тот подвергается заключению в тюрьме сроком от 4 до 8 месяцев.

Законодательство было очень строгим по отношению к тем, кто своими поступками и даже словами посягал на святыни и веру Православную. Не всегда это законодательство применялось во всей строгости, нередко находились смягчающие вину обстоятельства. Но сам юридический факт такой строгой и принципиальной оценки государством преступлений по отношению к святыням и вере говорил о серьезности отношения властей предержащих к своей миссии по защите Православия в России. А это само по себе оказывало очень большое влияние!

Законодательство Империи о верующих иных исповеданий

Изначально все дела об иностранцах и их богослужебных нуждах ведались Посольским приказом. С учреждением же Святейшего Синода все дела иностранных вероисповеданий переходят в его ведение до 1773 года.

Именно в это время Императрица Екатерина II решила реформировать управление иностранными вероисповеданиями. В силу миссионерской активности католиков с них и начали. В 1772 году было объявлено об одной из важнейших и принципиальных позиций русских властей в вероисповедной политике — о том, что никакая папская булла и никакое другое распоряжение заграничных церковных властей не может быть опубликовано в России без разрешения местного генерал-губернатора и без соизволения верховной власти. В дальнейшем этого принципа придерживались в вероисповедных вопросах в России неуклонно.

В 1810 году было установлено особое министерство — Главное управление духовных дел иностранных исповеданий, затем преобразовавшееся в департамент в Министерстве внутренних дел. До революции всеми делами иностранных вероисповеданий ведал этот департамент.

Основным принципом вероисповедной политики было то положение, что «все подданные российского государства христианских иностранных исповеданий и иностранцы, -как писал профессор И.С. Бердников (см. Бердников И.С. Краткий курс церковного права Православной Церкви. 2-е изд. Казань, 1913. Вып. 2), -пользуются свободным отправлением своей веры и богослужения.Духовные дела христиан иностранных исповеданий ведаются особенными их духовными управлениями, верховной самодержавной властью к тому предназначенными».

Россия, столкнувшись в конце XVIII — начале XIX столетия в связи с разделами Польши с огромным увеличением католиков — подданных Российской Империи, особо уделила внимание организации управления этим безпокойным для российских властей вероисповеданием. В 1773 году Императрица Екатерина II создала высший орган управления русскими католиками, назначив виленского каноника Сестренцевича епископом Белой России с резиденцией в Могилеве.

Была поставлена задача, чтобы Римский папа общался с российскими католиками в вопросах управления своей иерархией в России только через русские власти, которые только и решают, будет ли реализовано то или иное управленческое решение из Рима. Это никак не касалось вероисповедной части власти Рима.

В России до революции насчитывалось 12 католических епархий, во главе которых был архиепископ Могилевский. Все католические епископы в России назначались Его Императорским Величеством после присяги на верность Императору, по предварительной договоренности с Римским папой. Нижестоящие католические священники назначались по представлению епархиального начальства через Министерство внутренних дел с утверждения Высочайшей власти. Настоятели католических монастырей назначались местными русскими генерал-губернаторами. Кстати, в отношении католических монастырей была введена Православная практика подчинения их местным католическим епархиальным епископам, а не орденским генералам, как принято в католическом мире. Иезуиты после царствования Александра I категорически, ни под каким видом и наименованием не впускались в Россию.

В Санкт-Петербурге существовала Римско-католическая духовная коллегия, ведавшая всеми делами католиков, состоявшая из семи человек во главе с архиепископом Могилевским.

Короткое время (с 1847 по 1866 год) между Россией и Римским папой имелось соглашение-конкордат и был осуществлен обмен посольствами. Но активная поддержка Римским папой Польского восстания 1863 года привела к разрыву дипломатических отношений.

ВРоссийской Империи было несколько разных мусульманских сообществ, и поэтому русская власть организовала несколько духовных мусульманских управлений.

Так, в 1788 году было утверждено духовное магометанское Собрание в Уфе, оно ведало всеми мусульманами на востоке страны.

На юге в 1831 году был введен Устав о Таврическом магометанском духовенстве. Этот устав в дальнейшем был распространен и на Оренбургское мусульманское правление.

Позже других (в 1872 году) было издано Положение об управлении духовными делами магометан Закавказского края, которые ранее подчинялись Оренбургскому и Таврическому правлениям.

«Магометанское духовенство, — писал профессор И.С. Бердников, — назначается по выбору магометанского общества и по утверждению государственной власти.Муфтий назначается Высочайшим указом, кадии назначаются с утверждения Сената, а приходское духовенство с утверждения губернского начальства».

В Закавказье шейх-уль-ислам также назначался Высочайшим повелением, члены Духовного правления — Кавказским наместничеством, а прочие духовные лица — губернатором.

В неспокойном Закавказском крае от мулл требовалось удостоверение о том, что они не состоят в антиправительственных обществах и не придерживаются запрещенных учений типа мюридизма.

Все лица, назначаемые в мусульманское духовенство, прежде приводились к присяге на верность Императору.

«Мусульманские духовные лица, — указывал профессор И.С. Бердников, — подчинены единственно властям, установленным русским правительством. Им воспрещается без особого дозволения главноначальствующего гражданской частью на Кавказе обращаться к иностранным духовным или иным властям за какими-либо наставлениями и разъяснениями».

Для буддистов-калмыков, называвшихся ламаитами, в 1828 году была дарована жалованная грамота на свободное отправление ламаистского учения. Высшее лицо избиралось и определялось Высочайшим указом. Само управление по делам веры было разделено между астраханским губернатором, главным приставом инородцев Ставропольской губернии и самим ламой.

Всем остальным язычникам («самоедам», как их тогда называли) было разрешено отправлять свои службы по их обычаям и обрядам, но только в отдалении от Православных церквей.

«Предавая Бога — мы предаем себя»

В конце хотелось бы привести два небольших предреволюционных размышления русского мыслителя-монархиста Льва Александровича Тихомирова о значимости религиозного идеала для Российской Империи и русского народа.

«Мы, — писал Л.А. Тихомиров, — для самих себя должны внимательнее всего, бережнее всего охранять неприкосновенность Божественного авторитета.Это нам нужно для того, чтобы наше общество и государство могли иметь высокую личность, способную к тому внутреннему самоуправлению, которое есть основа свободы общественной и государственной. Предавая Бога — мы предаем себя. И потому-то вся дальнейшая судьба России зависит от того, поймут ли у нас сделанную ошибку и станут ли твердо на охрану Божественного авторитета. С этим все остальное само собой придет, без этого все погибнет».

Христианская вера и Православная Церковь, по мнению русского мыслителя, дает всемирно-исторический смысл существованию русского государства как опоре христианства и созданной им цивилизации. «Государство русского народа, — утверждал Лев Тихомиров, — покидая христианскую миссию, становится столь же ненужным для человечества, как делается незаменимым, необходимым и драгоценным, если блюдет эту миссию. А блюсти ее нельзя иначе как в связи с верою и Церковью».

См. также