Свет земли Оренбургской

См. также…

Поэт Михаил Кильдяшов и его супруга Ольга Мокшенинова рассказывают о подвижниках родного степного края.

Михаила Александровича Кильдяшова и его супругу Ольгу Михайловну Мокшенинову привело в редакцию «Благовеста» желание найти материалы для книги о Митрополите Мануиле (Лемешевском). Ведь Владыка Мануил, подвижник ХХ века, возглавлял Оренбургскую (тогда Чкаловскую) и Самарскую (тогда Куйбышевскую) епархии. И мы не раз публиковали воспоминания об этом человеке трагической, но и прекрасной судьбы, не сломленном ни лагерями, ни репрессиями. И я решила познакомиться с гостями (в скобочках, самыми маленькими буковками замечу — моими земляками) поближе. Представляю их вам. Поэт, председатель Оренбургской областной писательской организации Михаил Кильдяшов. Его послужного списка (тут еще и преподаватель, и молодой ученый!) хватит на несколько деятельных людей. А ведь нашему гостю всего 28 лет, и переносит он серьезный недуг, затрудняющий его ходьбу. И это не мешает его активному общественному служению. А жена Михаила, Ольга Мокшенинова, работает преподавателем начальных классов и церковнославянского языка Оренбургской Православной гимназии имени святого праведного Иоанна Кронштадтского.

Гроздь для «Божьего виноградника»

Спрашиваю Михаила:

— Как получилось, что вы отложили поэтическую лиру и взялись за документальную книгу о Митрополите Мануиле?

Михаил: Вот и в нашей Оренбургской писательской организации многие меня не понимали. Зачем отнимать время от творчества на архивную работу? Но постепенно начали понимать, что это важное дело, и стали поддерживать меня. Первым делом поделился своим замыслом с писателем Владимиром Ивановичем Однораловым, который в свое время написал книгу об Оренбургском Митрополите Леонтии (Бондаре). И он ободрил меня: «Да, конечно, пиши!»

Тут интересная такая история получилась. Мы составили справочник «Литературное Оренбуржье». А вскоре в газете «Завтра» вышла большая статья о Митрополите Иоанне (Снычеве). И руководитель нашего литобъединения Геннадий Федорович Хомутов мне звонит: «Как же мы такого замечательного своего земляка в литературном справочнике пропустили!… » Выяснилось, что наш земляк писатель Владислав Анатольевич Бахревский дал Митрополиту Иоанну рекомендацию в Союз писателей России.

— Так Владыка Иоанн был членом Союза писателей? Не знала!

— И мы тоже только тогда узнали. Сейчас готовим второе издание справочника «Литературное Оренбуржье», включили в него статью о Владыке Иоанне. И вот после этого я заинтересовался сначала Митрополитом Иоанном, он же уроженец Оренбургской земли. И оказалось, что материалов о нем много, в том числе и дневниковые записи самого Владыки. Потом обратил внимание на духовную связь Митрополитов Мануила и Иоанна.

Собственно, это Ольга меня к ним привела. Я видел у нее портреты двух Владык, слышал, как она о них молится. Я особенно не вникал в это. А потом стал вникать и увидел, что Митрополит Иоанн очень серьезный писатель — крупный историограф, публицист, патриот, мне очень близки его взгляды на имперское сознание. И я стал поначалу публиковать выдержки из его дневников и писем на странице «Православный взгляд» в городской газете «Вечерний Оренбург». И именно в те дни, когда была история с пресловутым «панк-молебном» и последовавшим за ним крестоповалом, в одном из писем Владыки Иоанна я прочел фразу, звучащую как духовное наставление: «Крепись, Христианин!» Под этим углом зрения я стал читать письма Митрополита Иоанна, связанные с Оренбуржьем. А потом решил написать книгу и о Владыке Иоанне, и о Владыке Мануиле. Но материала собралось достаточно, чтобы о каждом из них отдельно написать. Сосредоточился на книге о Митрополите Мануиле. Тем более когда узнал о том, что есть книга «Божий виноградник», составленная по материалам архива Митрополита Мануила. И когда я только приступал к работе над своей книгой, думал, что получится еще одна гроздочка к «Божьему винограднику» — из архивных материалов, связанных с епархиальной работой Владыки Мануила. Не более того. Но сейчас получается иначе…

Я вышел на сайт «Благовеста» и благодарю вас, Ольга Ивановна, за то, что вы сделали ту работу, которую должны были сделать мы. Уже иных из тех людей, воспоминания которых вы успели записать, нет в живых…

— В «Благовесте» первым о Владыке Мануиле начал писать Антон Евгеньевич Жоголев. Ну и мне тоже дал Господь потрудиться.

— Во многом благодаря публикациям в «Благовесте» книга неожиданно разрослась. И материалы Оренбургского городского архива тоже оказались более обширными, чем мы предполагали. Благодарю издателя нашего оренбургского, который взялся и за издание этой книги, Игоря Валентиновича Храмова: он написал официальное письмо в оренбургский архив ФСБ. Нам предоставили материалы уголовного дела Владыки Мануила.

Одной из задач моей книги является стремление очистить имя Владыки Мануила от несправедливых наветов. И я как человек, видевший его оренбургское уголовное дело, могу с полной уверенностью сказать, что никакого якобы «чистосердечного признания» Владыки не было! Документ составлен под копирку следователем и даже не подписан Владыкой Мануилом. Этот документ будет опубликован в книге. Есть постановление «тройки» об аресте Митрополита Мануила и конфискации его имущества, но признания Владыки — нет. И выступать против канонизации Владыки Мануила, опираясь на некие безпочвенные подозрения, безсмысленно.

— А вы знаете, что именно на день кончины Митрополита, 12 августа, приходится День Самарских святых! В этот день в Покровском соборе всегда служится молебен сонму Самарских святых. В Покровском соборе и похоронен Владыка Мануил…

— И мы в ходе работы над книгой о Владыке Мануиле постоянно убеждаемся в том, что он при жизни был отмечен многими Божьими дарами. Такими, как прозорливость, дар исцеления людей. Владыка был на Оренбургской кафедре в тяжелые годы, с 1945 по 1948-й. К нему особенно тянулись люди, потерявшие на войне сыновей, мужей, братьев, и находили у него утешение в скорбях. В оренбургском епархиальном архиве сохранился документ о первом епархиальном собрании в 1947 году. Священники в своих докладах очень часто говорили о случаях ухода в раскол, о различного рода еретиках, о языческих проявлениях. Владыке на нашей кафедре приходилось и с этим сталкиваться, спасать души людей. Протокол Епархиального заседания 1947 года заканчивается составленной Владыкой Памяткой иерею. И в ней описано, как должен вести себя настоятель, как заботиться о пастве. Там сказано: священник должен в первую очередь заботиться о своих прихожанах, а не о личной выгоде, не о своих бытовых условиях…

И в чисто организационном плане Владыка многое успел сделать за эти недолгие и трудные три года. Он ввел практику разъездных священников — духовенства было мало, и священнослужителям выдавался документ, который предоставлял право служить в разных частях епархии. Владыка вел активную деятельность по возвращению епархии храмов, которые были отняты у верующих и превращены в склады, зернохранилища и так далее. Неохотно отдавали эти здания. И тогда Владыка открывает молитвенные дома в Сорочинске, Бузулуке, по всей области. Будучи уже в возрасте, Владыка Мануил очень много ездил по епархии и даже ходил пешком. По свидетельству бывшего секретаря Оренбургской, а потом и Куйбышевской епархий Андрея Андреевича Савина, в возрожденном Крестном ходе с Табынской иконой Божией Матери окрестили две тысячи человек. За этот Крестный ход Владыка и пострадал: его обвиняли в том, будто бы люди были простужены. Ну а там и другие «антисоветские» обвинения пристегнули к делу.

Ольга Мокшенинова: Именно в те годы Владыка Иоанн (Снычев) написал акафист Табынской иконе Божией Матери. В дневниках описывается его радость, когда он принес этот акафист Владыке Мануилу.

Промыслительные встречи

— Ольга, вы родом из Оренбуржья?

— Нет, я родилась недалеко от Самары, в Отрадном. Это родители у меня были такие… кочевники! Оренбуржье стало для меня родным благодаря Владыке Леонтию. У него я окормлялась несколько лет до его смерти.

Михаил: Так промыслительно все получилось. Мы с Ольгой оба не оренбургские уроженцы. Отец у меня был военный, я родился в Костроме, после мы жили в Петербурге. Когда мне было пять лет, переехали в Оренбург, здесь и осели. А с Ольгой мы познакомились на Православной конференции.

Ольга: И оказалось, что мы оба очень любим отца Павла Флоренского. Мы даже повенчались, как оказалось, в день его рождения… А потом такими же родными и для Михаила стали Владыки Мануил, Иоанн и Леонтий. Для меня они давно уже неразрывно слиты, молюсь всегда о троих.

Когда я пришла первый раз на прием к Митрополиту Леонтию, помню, всё боялась к нему зайти. Меня толкают: иди! Но я застеснялась и самой последней вошла в кабинет. Встала у порога, не решаясь шагнуть дальше. Владыка позвал: «Идемте сюда!» Я подошла, он взял мои руки и долго держал их. И я на всю жизнь запомнила эту теплоту его благословляющих рук. Как будто в мое сердце вошло что-то теплое, любящее. Каждый раз — есть у меня повод к Владыке идти, нет ли — я этот повод искала! Но заходила к Владыке и… начинала плакать. Он подзывал: «Ну идите сюда». И всё, с чем я к нему пришла, он говорил мне, так и не дождавшись моих слов.

Владыка относился ко мне с отеческой любовью. Родители мои были совершенно светские, и понятие отца в том высоком смысле, как я читала в духовных книгах, мне не было открыто. И открылось оно благодаря Владыке Леонтию. Думаю, что все происходящее со мной есть следствие того благословения Владыки, которое, видимо, было мной на все годы получено.

Ректор Православной гимназии протоиерей Георгий Горлов сказал мне: «Веди церковнославянский язык» — «Как благословите, батюшка!». Но я одна была. Мне некому было помочь. И я стала писать учебник. Мне было важно показать детям, насколько глубоко вошла Псалтирь в жизнь русского человека. Первым агиографическим текстом у меня было житие святых благоверных князей Бориса и Глеба — и в речи князей звучат строки из псалмов. Я говорила детям: «Вы видите, что Священное Писание и святоотеческие книги были всегда на устах у русских святых».

Книга была написана, красиво оформлена. Но у меня внутри было ощущение, как будто дело не доделано и точка еще не поставлена, что это слишком дилетантская работа. Я продолжала дорабатывать учебник. Архимандрит Тихон (Шевкунов) отдал книгу на рецензию заведующей кафедрой теории и истории языка Православного Свято-Тихоновского гуманитарного университета Ларисе Ивановне Маршевой. Она доктор филологических наук, профессор. Маршева написала совершенно разгромную рецензию на мою книгу! А я была счастлива! Мы с Михаилом приехали в Москву, и Лариса Ивановна предложила мне: «Поступайте к нам на филологический факультет, и мы доведем вашу книгу до достойной церковнославянского языка публикации». Не знаю уж, как это получается, но мелкими шагами работа движется. Все переделываю, это труд безконечный, но этим трудом руководит прекрасный специалист. Ну а самое главное, что незримо руководят им Владыки наши.

В прошлом году мой учебник «Поэтика Псалтири» для Православных гимназий занял второе место во Всероссийском конкурсе «За нравственный подвиг учителя».

Лариса Ивановна Маршева, помню, удивилась: «Почему у вас дети читают Псалтирь? Это же очень сложные тексты!» Я ответила: «Лариса Ивановна, это необъяснимо! Мне кажется, они больше сердцем понимают. Конечно, они найдут и стилистическую симметрию, и метафоры, разберут символы, отличат аорист от имперфекта, — они все это сделают. Но главное, что они понимают эти псалмы». В этом году на Торжество Православия мы принимали экзамен по Закону Божьему. И те псалмы, которые у нас по плану, дети читали один за другим — наизусть. Отец Георгий был просто счастлив!

«Вырастить бы дерево!»

— Вы помогаете супругу в его работе?

Михаил: Да, это мой единственный и верный помощник…

Ольга: Я не знаю, что это — помощь или что-то иное. Для меня это любовь моего сердца. Я только всегда говорила Михаилу, что люблю этих Владык, а он взялся и стал делать эту работу. В прошлом году мы ходили в архив, фотографировали, собирали, расшифровывали нужные документы. Но подъем сменился простоем, дело встало. И я просто каждый день ходила в Никольский собор и заказывала поминания о Владыках Леонтии, Мануиле и Иоанне. И через какое-то время все опять сдвинулось с точки замерзания.

Встретились мы с Марией Ефремовной Луценко, я сидела и слушала ее воспоминания о Владыке Мануиле, и во мне всё это настолько оживало, точно рядом сидел Владыка Леонтий и держал мои руки. Я не могу этого объяснить! Я только одно понимаю, что счастливы те люди, которые купались в лучах этого света.

Мария Ефремовна говорила: «Вот вырастить бы дерево, как Владыка говорил!»

Но знаете, какой она человек! Мы с ней в кухне беседовали о книге, а в это время в соседней комнате лежала парализованная сестра ее мужа. Скрюченные ручки, ножки… А Владыка Леонтий когда еще это ей предсказал. Три раза сказал: «Вот — парализованные лежат, лежат и ни о чем не думают». Тогда она этих слов не поняла, а теперь вот уже девять с половиной лет терпеливо ухаживает за парализованной золовкой. Все ее силы, всё почти время отданы уходу за больной. И она так переживала, что не может принять меня как следует. «Ты, наверное, голодна? Дать тебе хлебушек?»

Она привела отрывки из писем, адресованных ее сестре Татьяне Ефремовне, которая многие годы была при Владыке Леонтии. В молодости она состояла в переписке с оптинским иеромонахом Даниилом (Фоминым). Он жил потом в Оренбуржье.

Старец ей писал: «Посадите дерево». Каждый листок этого дерева — Иисусова молитва. Владыка Леонтий тоже наставлял: «Каждый такой листочек, на котором запечатлеется Иисусова молитва, он вам ой как пригодится!»

Михаил: Нам однажды попал в руки машинописный экземпляр книги Владыки Иоанна о Митрополите Мануиле. Владыка Иоанн, собираясь уезжать в Питер, передал его на временное хранение своей духовной дочери, жившей в Оренбурге. Что интересно, книга совершенно по-другому читается, как будто написанная от руки. Книга толстая, и все фотографии, которые есть в изданной книге, в нее вклеены. Я даже ради интереса сверял — может быть, как-то отличаются страницы. Практически все совпадает.

Ольга: Мы эту книгу подержали-подержали, сфотографировали. Жалко было отдавать. Но Ольга Сергеевна напомнила: «Вы уже все взяли, что хотели?» — «Да… » И отдали.

Живая вода из ладоней Христовых

Ольга: Счастливы мы, что имели общение с такими людьми. В «Божьем винограднике» сказано, что Владыка Мануил являл собой образ подвижника старых времен Святой Руси. А он жил в наше время! Владыка Мануил никогда не выбрасывал поминальные записки, которые подавали ему на проскомидию. Он все их хранил и каждое имя поминал, поминал до безконечности. Поминай и нас сейчас, Владыка наш любимый!

Как трепетно он относился к Пресвятой Богородице и называл Ее только — Матушка родимая,
Матушка.

Владыка Мануил был высокого образования человек, с очень высоким интеллектом. У него в юности стоял выбор между литературным и церковным служением. Владыка Иоанн известен как пламенный публицист, прекрасный писатель. Ну а к Владыке Леонтию приезжали сербы, он говорил с ними на сербском языке, с болгарами на болгарском, с поляками на польском. Семь языков знал.

Бывает, что человек нахватается верхушек в знании, и считает, что уже все постиг. И это многознание мешает открыть сердце людям. А Владыки — это именно тот источник, к которому без конца хочется идти. Они, по сути, поят нас живой водой из ладоней Христовых. И нам нужны Владыки, чтобы они своими отеческими руками связывали нас с Христом, с Матушкой родимой — Пресвятой Богородицей.

Когда мы ездили в Дивеево, всегда останавливались в Самаре, шли в Покровский собор к могиле Митрополита Мануила. Потом уже на другом поезде ехали дальше.

Михаил: Мы в институте на филфаке проходили старославянский, изучали какие-то сугубо лингвистические смыслы священных текстов. Мы целый год читали притчу о блудном сыне. Но как-то мало задумывались над духовным смыслом этой притчи. А тут когда я увидел, что дети в начальных классах способны воспринимать и грамматику языка притчи, и читать так, как мы в институте не умели, и что они наизусть знают этот текст, — меня это поразило. И наверняка не только интеллектуальными усилиями это дается. Бог детям очень многое открывает. Это очень дорогого стоит.

Ольга: Раньше я ходила к Владыке Леонтию за советом, Владыка сказал — и все понятно. Вдруг его не стало рядом, я заплакала и сказала себе: теперь надо думать самой. Но каждое действие я соотношу с ним. А как сказал бы Владыка? Молишься, а там уже Господь Сам все устраивает. Мы не видим, как растет посаженное в землю зерно. Так и та духовная пшеница, которую растят Владыки, растят и через нас. У меня с шести лет училась девочка, Милена Исаева, а сейчас она уже лауреат оренбургской литературной премии «Капитанская дочка», прозаик и поэт. Окончила первый курс филфака. У нее живое сердце, и где бы она ни оказалась, дети прилипают к ней, как к магниту. И я ей говорю: «Ты цветочек, который и я когда-то растила. Наступит момент, когда уже ты должна будешь согревать своим сердцем маленькие сердца». И пусть по молитвам Владык сегодняшние дети будут готовы отдавать свои сердца другим детям. Потому что нынешних детей невозможно жалко. Коньки, ролики, секции, танцы… — всё для них. Но как они тянутся к тем, кто готов не купить им что-либо, а себя отдать. Меня в детстве согрела своим сердцем бабушка, и как было тоскливо, когда она умерла! Я шла по частному сектору Оренбурга и заглядывала в окна, искала такую же добрую бабушку, которая согрела бы меня своим сердцем. И в мою жизнь вошли Любовь Васильевна и Евгений Васильевич, которые построили у нас храм, которые ходили к Владыке и меня привели к нему, и нашелся отец духовный с добрым любящим сердцем. Вот этого сейчас не хватает людям в наше время: не знаний, не книг, а большого сердца, которое их согреет. И тогда для них откроется дорога к знаниям. К правильным знаниям. Но — через сердце.

Михаил: Мне в школе не довелось работать, но я преподавал в педагогическом университете, сейчас преподаю в нашей Духовной семинарии. С большой теплотой вспоминаю свою педагогическую практику в пятом классе — это вчерашние малыши из младших классов, им еще хочется обнять учителя при встрече. И сразу было видно, у кого из них есть отец, а у кого нет. И поэтому я настаиваю на том, что мужчины-учителя необходимы в современной школе. Хотя бы в какой-то степени восполнить нехватку отца, помочь советом, подать пример. Работа с детьми — это и наполнение своего сердца, и большая ответственность, потому что ты взвешиваешь каждое слово, каждый поступок. И именно тогда я понял, почему учителя так подолгу не уходят из школы. Потому что ты видишь, что в каждом из детей заложено, и понимаешь, что с Божией помощью можешь что-то исправить в них, а значит, и изменить к лучшему их судьбы. Этим школа и не отпускает.

— Расскажите о своих единомышленниках в Оренбургской областной писательской организации.

— Всегда прислушиваюсь к мнению Владимира Ивановича Одноралова. Он был в Оптиной пустыни как раз в ту Красную Пасху 18 апреля 1993 года, когда там сатанист убил троих насельников. Вот только он мимо звонницы прошел, и вдруг через пять минут заволновался народ, закричали: монахов убили! Рассказывал: «Я приехал в Оренбург и этак в запальчивости Владыке Леонтию: Это произошло потому, что в Оптиной не колокольня, как должно быть, а звонница! А Владыка ответил: Владимир Иванович, это произошло только потому, что сатана еще ходит по Руси!»

Потрясающий рассказ у Одноралова — «Пытанная Богородица». Пришел он к товарищу в дом, что такое — не может ходить по полу! Открыли крышку подпола — оказалось, это храмовая икона вниз ликом. Велел другу повесить икону на стену. Но недолго икона повисела: над ней, как видно, еще и поиздевались, прежде чем приспособить ее вместо крышки. На ланите Богородицы остался ожог, след от огня. И жена хозяина дома не выдержала: «Не могу видеть такое!» Муж унес икону в храм.

Писатель Иван Глебович Коннов родом из Бузулука, он написал книгу «Бузулук Православный». Александр Васильевич Старых долгое время был редактором газеты «Вечерний Оренбург», много ездил по святым местам. О главном своем паломничестве написал книгу «За Благодатным Огнем». Уповаю, что отец Георгий Горлов тоже вступит в ряды нашей писательской организации, он хороший литератор. Но он из скромности пока отказывается.

Хочу закончить наш разговор с оренбургскими гостями поэтическими строками Михаила Кильдяшова из его первого поэтического сборника «Ковчег».

Дремлют в сладостной неге

Под водой города,

Мы плывем на ковчеге,

И я знаю — куда.

Опаленные зноем,

Как мы выжить смогли? -

Мы подобраны Ноем

С этой грешной земли.

Всё, что было когда-то,

Ты отныне забудь.

У вершин Арарата

Мы начнем новый путь.

Подготовила Ольга Ларькина