Великая встреча

К 700­-летию со дня рождения Преподобного Сергия Радонежского.

Это произошло зимою 1390 года. Во время монастырской трапезы Преподобный Сергий Радонежский вдруг встал из-за стола и, сотворив молитву на глазах у изумленной братии, низко поклонился и произнес:

— Радуйся и ты, пастуше стада Христова, и мир Божий да пребывает с тобою.

Затем он снова уселся за стол, продолжая обед.

Когда братия приступила к нему, прося объяснить, что означает его странное приветствие, Сергий ответил:

— Это Стефан-Епископ, спешащий в Москву, остановился на своем пути и поклонился Святой Троице, и нас грешных благословил…

Действительно, в тот час Святитель Стефан, Епископ Пермский, подъезжая к Москве, вдруг вспомнил, что в стороне от его дороги остается Троице-Сергиев монастырь… Он приказал остановиться и, сойдя с повозки, сотворил молитву, а потом благоговейно поклонился в сторону обители.

— Мир тебе, духовный брате! — сказал он.

Как говорит Епифаний Премудрый, поведавший эту историю в «Житии Сергия Радонежского», Преподобный «назнамена и место», где останавливался Стефан, чтобы благословить обитель, и «некоторые из учеников его поспешили к названному месту, желая точно узнать. Догнав тех, кто шел с епископом, они спросили, правду ли сказал Сергий».

Этот эпизод обыкновенно трактуется исследователями только как свидетельство прозорливости Преподобного Сергия, тем более что это подтверждается и словами самого Епифания: «И они точно узнали, что поистине было так, как сказал святой; они же удивлялись пророческому дару, которым был наделен святой, и хвалу воздали Богу за чудеса, которые он совершает через святого своего угодника».

Однако, как нам представляется, Епифаний не ограничивал одним только этим свидетельством значение приведенного эпизода. Не случайно ведь автор «Жития Сергия Радонежского» и «Повести о Стефане, Епископе Пермском» предваряет этот эпизод словами, что просветитель зырян имел «любовь о Христе духом премного к блаженному отцу нашему святому Сергию».

Опять же, Епископ Стефан находился во время своего благословения на расстоянии «поприщ десять или вящее», и поскольку большинство исследователей склонны приравнивать здешнее поприще к версте, то расстояние получается значительное. Оно еще более возрастет, если учесть, что Епископ Стефан все это время не стоял на месте, а продолжал свой путь. Дорога, таким образом, ученикам Сергия предстояла неблизкая, и едва ли Преподобный благословил бы их на такой путь, чтобы они просто еще раз удостоверились в его прозорливости. Напомним, что Преподобный подходил тогда к своему земному рубежу…

Можно, конечно, считать фигурой речи подробности о гнавшихся «в нареченное место» учениках, но, учитывая, что подобные «художественные» приемы не характерны для житийной литературы, предпочтительнее поискать иное объяснение указанному случаю.

Впрочем, вначале вспомним, кто был Епископ Стефан и что связывало его с Преподобным Сергием.

Начало жизни Святителя Стефана, Епископа Пермского, голос которого через десятки и сотни километров ясно различал Преподобный Сергий Радонежский, приходится на
сороковые годы XIV века.

Прекрасный, наполненный грозным светом мир Православия с первых дней жизни окружал Стефана. В храме, где служил его отец Симеон Храп, хранилась чудотворная икона Благовещения Божией Матери, молясь перед которой, юродивый Прокопий Устюжский отвел каменную тучу от города. Тяжелый метеорит, вызвавший смерч, упал тогда в нескольких верстах от Великого Устюга.

Существует предание, что юродивый Прокопий Устюжский великую будущность крестителя Перми предсказал матери Стефана, когда той было всего три года.

Он поклонился девочке в ноги и произнес:

— Се девица Мария грядет — матерь великого Стефана-Епископа, учителя Пермского!

Ну а Преподобный Сергий Радонежский поднимал в детские годы Стефана на холме Маковец «церквицу малую», которая была посвящена Пресвятой Троице, дабы, как сказано в его житии, «взиранием на Святую Троицу побеждался страх перед ненавистной раздельностью мира».

Как справедливо заметил отец Павел Флоренский, «по творческому замыслу основателя, Троичный храм, гениально им, можно сказать, открытый, становится прототипом собирания Руси в духовном единстве, в братской любви, центром культурного объединения Руси, в котором находят себе точку опоры и высшее оправдание все стороны русской жизни».

Этот молитвенный призыв Преподобного Сергия к единству земли Русской во имя высшей реальности оказался услышан. Вокруг деревянного храма Пресвятой Троицы на холме Маковец начинают собираться ученики Сергия Радонежского.

Как символично, что начало подвижнической духовной и государственной деятельности Преподобного Сергия совпадает с годами младенчества будущего Святителя Стефана!

Когда в 1350 году у князя Ивана II Красного родился сын Димитрий, Стефан уже научился читать церковные книги и начал участвовать в церковных службах.

Мы мало знаем о частной жизни русских людей XIV века…

Мало сохранилось подробностей и о юности Стефана.

Как свидетельствует Епифаний Премудрый, еще на заре ее будущий Святитель осознал, что «аки речная быстрина, или аки травный цвет», коротка и быстротечна земная жизнь…

Вероятно, произошло это, когда началась в Русской земле жестокая эпидемия моровой язвы. «И опустела вся земля и поросла лесом!» — записал тогда летописец.

Захватила эпидемия и Великий Устюг, не пощадив клирошанина Симеона Храпа и его семью. А вот самого Стефана Господь уберег для предстоящего ему служения.

Отец его служил в церкви, и естественно предположить, что молодой человек, научившийся, как говорит Епифаний, «в городе Устюге всей грамматической премудрости и книжной силе» и превосходно знающий церковную службу, вполне мог рассчитывать на поставление в дьяконы или даже в иереи. Возможно, с этой просьбой и отправился Стефан к Преосвященному Парфению, Епископу Ростовскому, который управлял устюжскими церквями…

Напомним, что это было время, когда Сергий Радонежский и его ученики начали — не побоимся этого слова! - застраивать Русь монастырями, соединяя в единое духовное пространство самые удаленные местности нашей страны.

Поскольку пострижение Стефана, которое совершил игумен Максим прозвищем Калина, состоялось в 1365 году, можно предположить, что прибыл Стефан в Ростов на год-два раньше. И тогда получается, что появление его в Ростове Великом совпадает с приездом сюда в 1363 году Преподобного Сергия и основанием Борисо-Глебского монастыря.

Хотя свидетельства, что Преподобный Сергий Радонежский и будущий Святитель Стефан встречались в 1363 году, отсутствуют, но странно было бы утверждать, что святые, которые слышали друг друга за десятки верст, могли разойтись в Ростове Великом, никак не повлияв друг на друга.

Трудами и молитвами Сергия Радонежского и его учеников укреп-лялось тогда единство Русской земли, воссоединялось пространство ее истории, и эта духовная энергия не могла не коснуться пришельца из Великого Устюга.

Оказавшись в Ростовском монастыре святого Григория Богослова, Стефан понимает, что это и есть то место, которое уже давно искал он.

Монастырь этот называли «Братским затвором». Находился он в центре Ростова и от города отделялся не только стенами, но и строгостью устава.

Известно, что обитель славилась богатой библиотекой. С ревностью взялся Стефан за изучение священных книг. Многие из них были на греческом языке, но уже скоро инок Стефан научился читать и греческие тексты.

Скоро он был поставлен в дьяконы Епископом Арсением, затем, после кончины Святителя Алексия, Митрополита Московского, повелением преемника его Михаила (Митяя) — посвящен в сан иеромонаха.

Тринадцать лет провел Стефан в этом монастыре. Младшим товарищем Стефана в «Затворе» оказался будущий создатель его Жития — Епифаний Премудрый.

В Ростовском монастыре святого Григория Богослова, подобно просветителям славян Кириллу и Мефодию, совершает будущий Святитель Стефан свой первый подвиг — создает азбуку пермского языка.

Как создать алфавит для безписьменного народа? Чтобы стать неотторжимой частью его, алфавит должен рождаться из самого языка. Поэтому Стефан хотел, чтобы само начертание Слова Божия было родным для пермяков. Но зыряне знали тогда лишь одну письменность — зарубки на деревьях, которые оставляли охотники, обозначая свои участки.

На эти знаки и стали похожи Стефановы буквы. Как зарубками на деревьях дорогу в нехоженой тайге, записал Стефан этими буквами переводы святого Евангелия и других церковных книг, которые понадобятся ему в святительском служении.

Гигантский труд создания пермской письменности Стефан завершил в 1377 году, когда он перевел на язык коми Евангелие и основные богослужебные книги.

В 1378 году Епископ Коломенский Герасим, который и поставлял Стефана в иеромонахи, благословил его на предстоящий миссионерский подвиг — поездку к зырянам.

Легенда утверждает, что, пытаясь остановить продвижение Стефана по Пермской земле, зырянские кудесники сожгли лодку Святителя. Но и это не остановило его: встав на прибрежный валун, поплыл он по Вычегде, держа икону в руках.

Этот Стефанов валун и сейчас еще покажут вам в деревне Эжолты…

И сейчас еще проведут вас в Усть-Выми на холм, где срубил Стефан «прокудливую березу» — главную языческую «святыню» зырян…

Предание рассказывает, что после каждого удара топора Святителя струилась из дерева смрадная кровь.

— Стефан, Стефан, зачем ты нас гонишь отсюда, здесь наше древнее пребывание! — мужскими и женскими, старческими и младенческими голосами плакала под его топором «прокудливая береза».

Разрушая языческие капища и строя новые церкви, Стефан поднимался вверх по Вычегде, и с его появлением изменялось само течение времени на зырянской земле.

До Стефана сознание здешних жителей, поддерживающих культ предков, замыкалось на недавнем прошлом, в котором жили деды и прадеды. «И только приняв Крещение, — пишет современный исследователь, — они обрели будущий День, а также библейское прошлое. Погрузившись в реку Христианской истории, они увидели тут же рядом с собой и пророков, и апостолов, и первых мучеников христианских, и Авеля, и Каина, и первого человека Адама»…

Здешние события уже не смешивались в скопище случайностей, а превращались в Историю, наполненную смыслом и сокровенной красотою. Это преображение зырянского народа совершал своей проповедью Святитель Стефан…

Однако проповедь его не приводила к разрушению зырянского этноса, напротив, она способствовала еще более полному развитию в Православии национальной самобытности зырян. Поэтому столь успешным и значимым становился его труд в соединении в духовном единстве и братской любви разрозненных народов в единое и нерушимое Российское государство. По сути дела, именно Святителем Стефаном, Епископом Пермским закладывались и формировались принципы многонационального устройства нашего государства.

Щедро и разнообразно одарил Господь Святителя Стефана.

Создание азбуки свидетельствует о его блестящих способностях ученого-лингвиста, а ведь кроме этого он был еще и одаренным иконописцем, писателем, проповедником, строителем, организатором.

Как безценный дар, как воплощение святительской любви стала написанная самим Епископом Стефаном икона, называемая сейчас «Зырянской Троицей»…

Запечатлевая ветхозаветную встречу, произошедшую в тени Мамврийского дуба, Святитель Стефан вел своих прихожан на самую великую встречу — встречу со Святой Троицей. Чтобы подчеркнуть спасительный характер проповедуемого Христианства, Святитель поместил на престоле перед Ангелами вместо трех чаш лишь одну Чашу Причастия, а в центре иконы изобразил Мамврийский дуб с тремя ветвями, наглядно и просто иллюстрируя непостижимую сущность Бога единого в Трех Лицах.

В иконе «Зырянская Троица», как и во всей святительской деятельности Епископа Стефана, зримо отразилась и новая выдвинутая Сергием Радонежским объединительная идея, которая одна только и могла соединить разрозненные народы в единую Святую Русь.

Разумеется, некорректно сравнивать созданную Святителем Стефаном Великопермским икону с гениальным произведением преподобного Андрея Рублева, наполненным поразительной гармонией золотистых, голубых, васильковых и нежно-зеленых красок. Но вместе с тем стоит отметить, что чисто в композиционном плане — Чаша Причастия вместо обыкновенно изображаемой еды, сами фигуры Ангелов, то, как они соприкасаются крыльями, составляя единую завесу, — почти на четверть века предваряют видение Святой Троицы, открывшееся преподобному Андрею Рублеву в 1410-1420 годах.

На миниатюрах, помещенных в составленном Епифанием житии Сергия Радонежского, икона Троицы возникает в келье Преподобного не сразу. Это можно считать свидетельством того факта, что икона Святой Троицы, а вернее Ее образ, который и был в дальнейшем воспринят Андреем Рублевым, возник именно в ходе земной жизни Преподобного.

Отец Павел Флоренский пишет: «икона Троичная, дотоле неизвестная миру, появляется впервые в Московский период Руси, опять-таки в самом его начале, и художественно воплощает духовное созерцание служителя Пресвятой Троицы — Сергия».

Добавим, что Троичная икона воплощает также и духовное созерцание современника и сподвижника Преподобного Сергия, Святителя Стефана Великопермского.

Рублевская «Троица» находится сейчас, как известно, в храме при Третьяковской галерее, и даже разговоры о том, чтобы хотя бы на праздник привезти ее в Троицкий собор Лавры, для которого она и была написана, вызывают у музейных работников оторопь.

Ну а иконе, написанной Святителем Стефаном Великопермским для Троицкой церкви погоста Вожема, которая находится сейчас в экспозиции древнерусского искусства художественного отдела Вологодского государственного историко-архитектурного и художественного музея-заповедника, тоже был нанесен серьезный ущерб, разрушивший, по сути дела, ее защитный слой. «Зырянскую Троицу» лишь однажды экспонировали вне музея, после очередной реставрации…

Вопрос о том, почему иконы, перед которыми столетиями изо дня в день возжигались лампады и свечи, иконы, которые прошли пожары, наводнения и разрухи, иконы, которые выносили навстречу летящим в них стрелам и пулям, сделались вдруг рассыпающимися от малейшего колебания температуры всего за несколько десятилетий музейного хранения и изучения, безусловно, нуждается в осмыслении.

Особенно актуально это в дни 700-летнего юбилея Преподобного Сергия Радонежского.

Николай Коняев 

г. Санкт-Петербург.