Дом на семи ветрах

Из цикла «Капельки вечности».

Недавно я был в паломничестве на Святой Земле. Когда автобус наш ехал по Галилее, земной родине Господа Иисуса Христа, а экскурсовод Ксения рассказывала о нашей вере «в картинках», мне вдруг захотелось узнать, что означает это волшебное слово — Галилея. Спросил. Экскурсовод ответила, что «Галилея» на иврите означает круг, окруженную местность. «Кем окруженную?» — спросил я. Ксения не растерялась. «Другими народами. Амаликитянами и филистимлянами. Их тут было много, еврейский народ был словно зажат в кольцо между ними».

И именно в Галилее вырос Христос.

Наверное, вы уже догадались, что речь пойдет о проблеме мигрантов (о них сейчас только ленивый не говорит взахлеб).

А такой вот далекий географический посыл должен напомнить нам: эта проблема стара как мир. И не будем надеяться, что мы найдем решение. Но и делать что-то уже просто необходимо. Иначе бирюлевыми и кондопогами будет полстраны.

Кстати, о Бирюлево…

Об этом окраинном московском районе я узнал из фильма «Брат-2». Помните? Герой-одиночка за океаном изготавливает обрез, чтобы походя разобраться с американскими чернокожими бандитами (потомками мигрантов, пусть и недобровольных). А Багрову в это самое время из московской ванной звонит «эстрадная дива» Салтыкова:

— Ты где, красавчик? Когда увидимся?

— Да я тут в Бирюлево застрял… Машина сломалась… Скоро буду!

… И включившая «прослушку» российская «братва» кинулась за ним в Бирюлево.

Прозорливый, однако, выпал сюжет.

Теперь в Бирюлево кровь и ненависть. Теперь там еще одна болевая точка на карте России. Кстати, само слово «Россiя» впервые стали употреблять Византийские Императоры, неправильно переведя на слух слово «русский» — так что давайте не будем морщиться от звучащей из телевизора «нации россиян».

Государство не может отдать на растерзание толпе ни овощебазу (будь она неладна, хоть и носит имя Покровской! Словно в насмешку над изменившимися реалиями), ни, конечно, самих нелегальных мигрантов. И полиция вела себя так, как положено вести в подобных случаях. Не давала слепым страстям захлестнуть не только души, но и улицы. Ведь нельзя умножать беззаконие, устраивать погромы и самосуд.

Погромы оправдать нельзя. А вот понять кипение страстей жителей Бирюлево можно.

Потому как достали!…

А главное, русский парень Егор Щербаков с ножевой раной в сердце упал на бирюлевский асфальт. Не успел он сделать что-то очень важное в жизни. Жениться на своей девушке не успел. Не успел взять на руки своего ребенка. И все это по вине случайно встретившегося на его пути нерусского человека, в тот вечер решившего поразвлечься ножичком. Но Егор успел понять едва ли не главное, то, о чем нас коряво учил тот еще «брат» Данила Багров в своей чеканной речевке: «Русские своих на войне не бросают». Если ты с девушкой — умри за нее, но не дай над ней надругаться. Если ты на охране границы, умри за Родину. В общем, просто будь мужчиной…

И он умер как мужчина, защитив честь своей избранницы.

Упокой, Господи, душу новопреставленного убиенного Георгия!

Телевизионное шоу с картинной поимкой предполагаемого убийцы вряд ли так уж утихомирит страсти. «Картинка» в этом случае не заменит реальных решений. И власти все равно придется выбирать, как поступать дальше. Услышать наконец свой народ (называйте его россиянами, если так угодно), или потворствовать тем, кто оскорбляет девушек в подъездах, кто то и дело хватается за ножи. Кто бросает вызов мирным гражданам на овощебазах, в ночных клубах, на парковках. А теперь и даже в храмах (об этом чуть ниже). Кто не желает принимать наши нормы морали и живет по каким-то своим понятиям.

И лучше определиться сейчас. Пока еще не совсем поздно. Пока все мы считаем власть своей.

Уверен, что без визового режима нам не обойтись. Иначе так и будем жить с распахнутой настежь дверью, на семи ветрах, получая все новые всполохи обоюдной ненависти. Ведь если хозяева не контролируют самое главное в своем доме — дверь, то и дом этот не может считаться их домом. И в этот дом обязательно притащится кто ни попадя и устроит дебош, можете не сомневаться. Вот почему в Библии сказано: «Не всякого человека вводи в дом твой… » (Сир. 11, 29). Заметьте, там не сказано «никого не пускай», но — «не всякого». Я бы эти библейские слова вывесил на всех миграционных пунктах.

И все то, что сейчас преподносится как решение проблемы, по большей части лишь «заговаривание зубов». Ведь пока дверь не на запоре, сколько бы мы нелегалов ни депортировали, все равно наутро явятся втрое больше. И не нужно делать вид, что кто-то этого не понимает… Просто «большая политика» здесь входит в острое противоречие с интересами обычных граждан. И в этом вопросе власть должна выполнить волю своих граждан, а не наоборот. Ведь и большая политика в конечном итоге должна обслуживать этих самых обычных граждан. По крайней мере, правильно именно так.

Конечно, речь не может вестись о введении визового режима с духовно и культурно близкими нам Украиной, Белоруссией и Молдовой. Но впускать в свой российский дом без всякого контроля жителей Средней Азии, Азербайджана — более чем странно. Ведь даже Америка сейчас возводит стену вдоль границы со своими мексиканскими соседями. Там почему-то геополитика не мешает миграционному контролю.

Конфликты с мигрантами происходят не потому, что мы слабы. А потому, что мы не настолько слабы, чтобы не реагировать на дикие выходки чужаков. Пациент скорее жив, чем мертв. Значит, последуют новые «бирюлево». Ведь наши неспокойные гости явно не собираются утихомириваться (не все конечно, далеко не все — но хулиганов и отморозков в этой среде хватает).

В день, когда по всем телеканалам показывали пойманного в Коломне азербайджанца, саданувшего ножом русского парня, — в этот самый день, спустя всего несколько часов после его поимки, группа парней «азиатской внешности» ворвалась в московский храм Святителя Георгия Неокесарийского и стала грозить оружием прихожанам и клиру. Потом наглецы сфотографировались на фоне алтаря храма, и сыпя ругательствами и угрозами, удалились. Если бы не «тревожная кнопка», молодчики остались бы безнаказанными. В уверенности, что с «этими» можно делать что угодно.
И с их святынями заодно.

Хочу поделиться своими обывательскими наблюдениями. Просто поделиться. Так как не собираюсь вытаскивать из рукава какие-то готовые рецепты. Из этих случаев видно, как не проста и отнюдь не «линейна» проблема миграции. Ведь на том конце коридора — тоже люди. Другие, да, не похожие на нас отнюдь не столько внешне. Но — люди, так же как и мы, имеющие представления (уж какие там — не мне судить) о добре и зле.

Выехал на своей «калине» в сторону редакции. На улице Мориса Тореза увидел возле «жигулей» молодого смуглого парня, знаками просящего о помощи. Машина не заводится. Просит оттащить его до сервиса. Все бы хорошо — сколько раз вот так мою машину тащили на тросе, сколько раз я тащил кого-то, наверное, уже и не счесть. Но у того парня на заднем стекле машины был крупно изображен исламский полумесяц. То есть открытая демонстрация чужой мне веры. Как быть? Я было решил проехать мимо, «не увидеть» просящего. Но не смог. Ругая себя за интеллигентскую слабость, прицепил ту машину на трос и дотащил до сервиса (всего-навсего метров пятьсот). А потом по дороге все ругал себя за несоответствие теории — практике. Но вовремя остановился.

… Мы не устоим, если в запале, в ожесточении будем вести себя с чужими не так, как учит нас Евангелие. «Итак во всем, как хотите, чтобы с вами поступали люди, так поступайте и вы с ними» (Мф. 7, 12).

Вызвал как-то такси на работу. За рулем сидел таджик. Но на лобовом стекле была икона. И еще крест. Не удержался, спросил: «Вы что, крестились?» — «Нет, мусульманин я, — ответил шофер. — Но жена у меня русская. Живем душа в душу. Двое детей. Несколько лет назад она потянулась к вере. Своей вере. Я не стал препятствовать — в России живу. Детей она покрестила. В воскресную школу их водит. Я их часто забираю по вечерам из храма. С батюшкой познакомился. Его до дома иногда подвожу. А жена волнуется за меня. Я ведь по двенадцать часов в день за «баранкой». Иконочки вот в машине повесила. Я не против. Пусть ее Бог и меня хранит… »

Во время вечерней прогулки прошлой зимой произошел интересный случай. Я уже завершал прогулку и шел к дому по почти пустой дорожке, вдоль парка. Шел о чем-то задумавшись, и вдруг услышал возле себя как будто звериный и громкий вскрик. Это закричал незнакомый мне мальчик лет десяти, вряд ли больше. Он с товарищем того же возраста проходил мимо меня и неожиданно закричал. Я, конечно, вздрогнул от крика. Дети ошеломленно смотрели на меня. Второй мальчик — русский, а тот, который закричал, смуглый, восточной внешности. Мальчика этого можно было назвать симпатичным. И сейчас он смотрел на меня с каким-то уже тихим изумлением, не понимая, что с ним стряслось. С почти таким же изумлением на меня и на своего приятеля смотрел и его друг. И тоже не понимал происходящего.

Я спросил:

— Ты что кричишь, тебе плохо?

Ответа я не ждал. И тут же пошел дальше, к дому. А они пошли в другую сторону, своей дорогой. Но в ушах у меня все еще звучал этот неожиданный вскрик… Конечно, все это меня удивило.

А когда пришел домой, все прояснилось. Оказалось, я гулял с крестом-мощевиком на груди, забыл его снять после работы — надеваю его только в самые ответственные дни. В нем, мощевике этом, много святынь, привезенных со Святой Земли. Подарок моего покойного друга — протоиерея Олега Китова (в монашестве отец Георгий). У меня даже где-то хранится перечень тех святынь, которые в этот крест-мощевик им были заключены. Значится там и одна важная святыня…

Наверное, тот мальчик так вот среагировал на святыню. Ведь некрещеный, должно быть…

Но как страшно, что это происходит с детьми.

Впрочем, не только с детьми.

Меньше года назад позвонила из Православного магазина На Радонежской Анна Алексеевна, продавец. Стала рассказывать о ЧП. Я как-то не очень понял, скорее, отмахнулся. Ну, кто-то там поскандалил, и ладно. Но при встрече подробно расспросил.

А дело так было. Возле входа в магазин услышала она среди бела дня какую-то ругань. Выглянула. Стояли два парня лет по двадцать. Один русский, чуть в стороне. Другой по виду кавказец. И вот он-то, сверкая глазами, размахивая кулаками, ругался у входа в Православный магазин. Увидел продавца и стал кричать пуще прежнего. Кричал он, что всех «перережет», и прочая… Причем, безо всякого повода. А просто от полноты своих чувств. Раздосадовал его чем-то Православный магазин. Русский его приятель стоял в стороне. Своего знакомого не останавливал. «У вас что, в ауле, все такие нервные?» — только и сказала, не потеряв присутствия духа, Анна Алексеевна. Тот ей ответил, что будь она мужчиной, то он бы ей…

Но вскоре они ушли. И больше не возвращались.

Я выслушал эту историю и вздохнул тяжело.

Водитель такси оказался верующим татарином. Так как вез он меня в храм, разговор ожидаемо свернул на веру. Таксист сказал, что старается исполнять все установления ислама. А потом, разговорившись, он признался, что никак не может сменить отечественный автомобиль на иномарку (мечта чуть ли не каждого шофера). «Почему?» — удивился я. Ведь сейчас в кредит можно купить любую дорогущую модель. А потому что ислам запрещает кредитование, ответил он мне. Ведь деньги за деньги продавать нельзя. Деньги на время разве можно разменивать? «И вы так строго на это смотрите?» — несколько смутившись, вопросил я  (успевший изрядно завязнуть в банковских кредитах). Знал ведь, знал я, что и Христианство тем более это не одобряет. «Назвался груздем — полезай в кузов», — с улыбкой ответил мне таксист. Думаю, он и так на новую машину накопит. Я вышел у храма, и с теплотой подумал об этом человеке, иноверце. И о преподнесенном им уроке. Кто угодно он мне, но только не чужой.

Сотрудница рассказала: у них в подъезде появилась странная семья. Восточный мужчина, дети и… две жены из Средней Азии. Общие дети, всё общее. Гуляют все вместе. Смотрят обе жены за детьми. Этакая восточная идиллия в русском городе, как в песне: «Если б я был султан… ». Но теперь и султаном быть не обязательно. Конечно, наверняка у него одна жена легальная, другая нет. Но соседи вызнали (а от соседей не скроешь), что это не сестра, не родственница, а именно вторая жена.

Не просто в таком соседстве растить детей в уважении к браку, к верности, к «один раз на всю жизнь»…

Это было в сентябре прошлого года. Я причастился Святых Таин и перед работой заехал из храма домой немного отдохнуть. В храме я горячо молился, чтобы дал мне Господь хотя бы передых какой-то в недугах… Дома пробыл не долго. Расслабленный, толком не отдохнувший, сел в машину и хотел уже было выехать из двора. Но впереди показалась грузовая машина. Надо ее пропускать. Дал назад, да не рассчитал, и въехал задними колесами на бордюр. Автомобиль «брюхом» сел на камень. И — ни туда, ни сюда. Вот ведь напасть… И, главное, почти на ровном месте.

Рядом с моим домом паспортный стол. Возле него всегда толпятся легальные мигранты. Вот и сейчас их было вокруг навалом. Но не идти же за помощью к ним? Сам дергаюсь и думаю: кого бы из друзей, кто «на колесах», позвать на выручку…
И вдруг меня окружают сразу четверо таджиков. Стали толкать мой автомобиль. Раз-раз-раз… Сдвинули. Выехал на асфальт. Я вышел к ним из машины в растроганных чувствах. Поблагодарил. От денег они отказались (а мне было бы легче заплатить, чтобы только не считать себя должным чужакам). Наконец, почти все они удалились в сторону паспортного стола. Один только остался, молодой мужчина лет 25-ти. Я понял, он хочет что-то мне наедине сказать… Немного напрягся.

— Когда мы толкали машину… я увидел… Вы только не обижайтесь.

— Что увидели? — спросил я.

— Мы с вами больны одной и той же болезнью. Псориаз…

— Как это вы разглядели? — изумился я наблюдательности мигранта.

— Ну, у кого чего болит… Но я вот о чем. Вы такую мазь карталин — пробовали?

— Нет, даже не слышал о таком.

— А вы попробуйте. Она есть во многих аптеках. Наша с вами болезнь, она от нервов. Я у себя в Таджикистане под бомбежку попал… В братоубийственную войну (так вот и сказал, «братоубийственную» — высоким стилем, я не придумываю). После этого началось. Три года не мог ничего поделать. А теперь — видите — нет никаких следов. Карталин! Запомните. Это удивительное средство. Мне о нем когда-то вот так же сказали, и я теперь хочу кому-то помочь.

Я даже записал название.

И тут же поехал в сторону аптеки.

Уже через пару недель был результат. А через месяц не то что бы исцелился совсем, но… это все перестало быть для меня проблемой. Господь дал мне тогда просимую передышку.

Теперь вот не знаю, как благодарить того мигранта. Даже имени не записал. Не то что телефона.

… Однажды характерно выразился я про «понаехавших», ну, так, как мы это делаем порой в бытовых разговорах. Но тут же вспомнил о моем таджике. И осекся. Больше таких слов не произносил.

Будем мы сами Христианами — остальное приложится нам.

Антон Жоголев.