‣ Меню 🔍 Разделы
Вход для подписчиков на электронную версию
Введите пароль:

Продолжается Интернет-подписка
на наши издания.

Подпишитесь на Благовест и Лампаду не выходя из дома.

Православный
интернет-магазин





Подписка на рассылку:

Наша библиотека

«Блаженная схимонахиня Мария», Антон Жоголев

«Новые мученики и исповедники Самарского края», Антон Жоголев

«Дымка» (сказочная повесть), Ольга Ларькина

«Всенощная», Наталия Самуилова

Исповедник Православия. Жизнь и труды иеромонаха Никиты (Сапожникова)

Защитившая храм

Шестьдесят пять лет назад 15-летняя школьница Параскева бросилась спасать церковь в родном селе, которую подожгли гонители веры…


Шестьдесят пять лет назад 15-летняя школьница Параскева бросилась спасать церковь в родном селе, которую подожгли гонители веры…

Параскева Иванова.

С Параскевой Антоновной Ивановой я познакомился несколько лет назад прямо на дороге. Ехал из Самары в свой поселок Восточный и остановился на мини-рыночке в Малой Малышевке, чтобы купить арбуз. А арбузы в Малой Малышевке всегда по осени спелые да вкусные. Тут ко мне и подошла Параскева Антоновна. Узнала меня по фотографии в «Благовесте». Она ведь наша читательница с двадцатилетним стажем. Подарила мне пару арбузов. Слово за слово, и узнал я, что несколько лет назад мы о ней, оказывается, уже писали. Правда, речь шла не о 80-летней бабушке, а о 15-летней школьнице. И фамилия у нее тогда была Кретова, а не Иванова. Просто однажды на мой редакторский стол лег документ необычный: отчет куйбышевского «уполномоченного» о борьбе с религией за 1949 год. Там сообщалось, что в Малой Малышевке еще сильны религиозные предрассудки. И даже на детей там оказывают влияние «церковники». Так, местная школьница 15-летняя Прасковья Кретова отказалась снять крестик и призналась перед всем классом на собрании, что верит в Бога. С ней была проведена «работа», в результате которой Кретова из школы благополучно исключена. И вот эта «исключенная Параскева» стояла передо мной — с двумя арбузами в руках. Так оживают внезапно наши газетные строки!

А недавно мне довелось побывать и дома у Параскевы Антоновны Ивановой. Повод для встречи серьезный: в соседнем поселке Центральный взялись за восстановление Свято-Троицкого храма на месте бывшего Свято-Троицкого женского монастыря. А Параскева Антоновна еще застала бывших монастырских послушниц…

— Когда монастырь разогнали, монахини разбрелись по соседним селам, — рассказывает Параскева Иванова. — Многие из них стали ходить в нашу Михайло-Архангельскую церковь в Малой Малышевке. А у меня отец, Антон Яковлевич Кретов, был помощником старосты в этой церкви. Он всегда после службы из церкви вел всех к нам обедать. Маленькая я тогда была, но монахинь Свято-Троицкого монастыря хорошо помню. Власова Евлалия, она похоронена в Малышевке на кладбище. Талида тоже у нас похоронена. Лосева Тамара. На монастырском займище похоронена монахиня Дорофея. Некоторые из них в Раковский монастырь подались, он тогда еще действовал. А потом и он закрылся. Пришлось им возвращаться в наши места. У одной монахини, Александры, была дочка. Когда Александра овдовела, ушла она с дочерью в наш монастырь. Эта дочка в монастыре выросла и не хотела оставаться в миру. Все просила маму: «Пойдем в Раковский! Тут потерпели, потом там потерпим». Еще у нас монахиня Евдокия была. У нее был редкий голос, контрбас. Помню матушку Татьяну, регента монастырского. Потом она жила в Большой Малышевке. Матушка Феврония с нашего монастыря. Она там была первой наставницей. Думаю, это их молитвами, сестер разрушенного Шихобалова монастыря, сейчас там взялись восстанавливать храм.

Священник Павел Лазарев.

— Параскева Антоновна, расскажите, как вас за веру из школы исключили.

— В отчете уполномоченного неправду написали. А правда была такая. Церковь нашу подожгли комсомольцы. С правой стороны у алтаря разбили окошко. Горючей смесью тряпки намочили, подожгли их и бросили в окошко. Было это в 10 часов вечера. А я как раз была у батюшки дома, он жил возле храма. Батюшка учил нас петь, и мы у него вечерами занимались. Я тогда училась в 9 классе. Напротив жил наш учитель математики. Мой племянник и еще один мой родственник как раз занимались у него дома математикой. Выходят они от него и видят, что храм пылает. Один побежал обратно к учителю: «Александр Ильич, церковь горит!». А другой побежал в колокола звонить, народ созывать. Когда колокола зазвонили, мы всколыхнулись: что случилось!? Я была моложе всех, бойкая, первая выбежала из дома священника на церковный двор. Мне кричат, что церковь горит внутри. А настоятелем храма тогда был священник Павел Михайлович Лазарев. Он меня выучил церковному пению и чтению Псалтири. И вот я говорю ему: «Берите ключи, бегите, спасайте храм». Он мне говорит: «Я замок не открою». Он недавно пришел из тюрьмы. А там он больше двух лет провел, не разжимая трех пальцев, сложенных для крестного знамения. И только так и выжил, дал себе зарок пальцы эти для крестного знамения не разжимать. Даже ногти на этих пальцах какое-то время не стриг. И так держал персты сложенными для крестного знамения все время заключения в лагере. Из-за этого три пальца на правой руке у него перестали разгибаться. И вот он мне крикнул, что этими пальцами он не сможет быстро открыть замок на дверях храма. Еще с нами была Евдокия, она растерялась. Тогда я взяла у батюшки ключи и побежала открывать храм. Пока бежала, комсомольцы этой связкой ключей мне все руки ободрали. Вырывали у меня ключи, но я их крепко держала, никому не отдала. Так не хотели они, чтобы я открыла церковь. Но я все-таки до дверей добежала. И тут они стали хитростью у меня ключи отнимать. Говорят мне, отдай нам ключи, мы тебе поможем, сами все откроем. Но я им не поверила. Знала, что это они храм подожгли. Я открыла дверь и побежала к алтарю. Оттуда меня обдало сильным жаром. Но учитель уже из окна лил воду в алтарь. Когда я ворота открыла, в храм вбежали люди с полными ведрами, стали огонь тушить. И вскоре все затушили. Церковь пострадала совсем немного. Но один комсомолец схватил с престола крест и бросился с ним бежать. Поймали его на ступеньках храма. Не били, только крест у него взяли. Это был старшеклассник, я его знала. Его подговорил так сделать комсомольский вожак.

— Этот вожак и готовил поджог храма?

— Да он даже и не скрывал этого. Все село знало, чьих рук это дело. А директор школы меня каждый день потом вызывал, запугивал. Но я от Бога не отреклась, говорила, что верующая. Напротив моего дома жил ученик, он со мной вместе в классе учился. Только придем в класс, он сразу руку тянет: эта (показывает на меня) опять в церкви была… Ну, меня сразу вызывают к директору. И вот однажды утром я пришла в школу, а мне говорят, уходи, мы тебя исключаем из школы. За что? За то, что храм тушила. Я им отвечаю на это, что и учитель математики, Александр Ильич, тоже тушил. Почему же меня исключают? А мне говорят, что он тушил не церковь, а пожар. Просто боялся, что и его дом загорится. Живет напротив, вот и стал лить из ведра на огонь. А ты тушила именно церковь. И так меня исключили из школы. Но в протоколе не сообщили, за что исключают. А написали, что я плохо влияю на младшую сестру, учу ее вере и отговариваю идти в пионеры (сама я ни в пионерах, ни в комсомоле ни дня не была). А у меня младшей сестры и не было никогда. Нас было двенадцать детей, но я самая младшая в семье…

— А у вас самой сколько детей?

— Мало… Всего-то шесть. Но зато все верующие, церковные.

Маму мою звали Матрена Григорьевна. Она из богатого рода и глубоко верующей была. Благодаря маме и отцу церковь наша осталась неразоренная. Много раз они с прошением из Малой Малышевки пешком ходили в Самару. Так отстояли храм, не дали его закрыть. Отца несколько раз забирали, хотели посадить. Однажды его арестовали и держали в сельсовете, и не его одного. Кого-то допрашивали, а он в коридоре ждал. И один верующий человек ему тихонько говорит: «Ты чего ждешь, сейчас увезут, и не вернешься. Я сзади калитку открыл, беги, но только не домой». И он убежал к брату. У нас обыск каждый день был, а отец жил у брата.

— Расскажите о прежних священниках Мало-Малышевской церкви.

— Был у нас отец Василий Шеин. Его сначала посадили в тюрьму, он отсидел срок, его выпустили. Пришел к себе домой, стучится, вышел сын и говорит ему: «Мы тебя не возьмем и ты нам больше не нужен. Нас измучили из-за тебя». Тогда ведь гонения были страшные. Дети отрекались от родителей — «врагов народа». И не открыл сын ему. Вышла жена, сказала, что не надо нам тебя. Так боялись. Какая-то соседка увидела отца Василия и позвала его к себе. Он у нее три дня прожил. Дольше оставаться не стал. Ведь если его увидят у нее, то и на нее начнутся гонения. Ушел отец Василий в какой-то приход. Тогда священников не было почти, сажали всех. Храмы стояли пустые, служить в них было некому. И вот его позвали служить. Утром батюшка пришел к Литургии, облачился, уже хотел начать проскомидию. Тут заходит в алтарь секретарь сельского совета в тулупе. Снимает с себя тулуп и дает батюшке. «Переодевайтесь, батюшка, скорее, одевайте мой тулуп, — говорит ему. — Там лошадь стоит в переулке, куда скажешь, туда тебя и отвезут, а то сейчас тебя заберут, и больше ты не вернешься». Батюшка заплакал рекой, снял с себя все облачение, надел его тулуп и ушел. И вот через какое-то время пришел он к нам в село. Стучится в окошко, пустите ночевать. Замерз он, борода заиндевела. Но его не пускают, боятся. А отец мой всех пускал. Зашел отец Василий к нам в дом, стал ходить взад-вперед, чтобы обогреться. Отец мой спрашивает его: «Вы батюшка?» Отвечает: «Да, батюшка. Владыка меня благословил в вашем селе служить». Тогда мой отец у него взял благословение. А потом говорит: «Батюшка, оставайтесь жить у меня». Так отец Василий у нас остался. Служил в храме, жил у нас сперва, а потом в маленьком домике возле храма. Я его помню, мне было четыре годика. Стоим мы как-то с мамой в церкви, батюшка из алтаря мне машет. Я бегом к нему, я же ребенком была, не знала, что в алтарь нельзя входить. Тамара, церковница, меня ловит, не пускает в алтарь. А отец Василий говорит, не ловите ее, пусть ко мне сюда идет. Он провидец был, так предсказывал, что мне придется всю жизнь при храме быть. Он мне разрешал зайти на шаг-два в алтарь. Давал мне просфору, конфеточки, если были, тогда я ему кланялась и уходила.

В 1937 году, на Петров день, его арестовали. Папа тогда не пошел в церковь, ходил сено косить. Пошла в храм только мама. Отец Василий пригласил родителей после службы к себе побеседовать. А отец устал после работы и не пошел, отправил только маму. После этого долго тужил, что не пошел к священнику проститься.
А рядом жила Татьяна, она тоже в тот вечер к отцу Василию пришла. До двенадцати ночи они беседовали, а потом отец Василий сказал, все, хватит, идите. И вот мама мне говорила, что только они от него вышли, как сразу машина подъехала. Он уже чувствовал это. Его тут же забрали и больше он не вернулся. Расстреляли его.

— Расскажите о священнике Павле Лазареве.

— Супругу его звали Надеждой, у них было 9 детей. Когда батюшку забрали в тюрьму, она помешалась. В Бобровке они жили. Там был военный городок. Дом у них был на две семьи. В одной половине они жили, а в другой семья военного. И вот военный увидел, что дети одни бегают, а родителей нет. Он спрашивает детей, где у вас папа, где мама. Дети ответили: отца посадили, а мама больная лежит. И семья военного стала приносить детям капусту, картошку — кормили их. Батюшка сидел в лагере два года восемь месяцев. Он рассказывал, приведут их в баню сразу двести человек, всех разденут на морозе, и они стоят босыми на снегу, ждут очереди. И так у него ноги отнялись. Его отпустили из лагеря, думали, он скоро умрет. Но он выжил. У нас две девушки Татьяна и Агриппина с помощью трав отходили его. Но ноги у него по колено всегда были красные.

Когда он приехал к нам служить, у нас была девушка Евдокия, замуж не вышла, потому что была бесноватая. Как запоют Херувимскую, она бьется, колотится. Батюшка узнал, что она такая, и выгнал из нее бесов. Она стала ходить в церковь, молиться. Она была на 20 лет старше меня. Когда отца Павла перевели в Малое Ишуткино, он меня туда взял псаломщицей. Я там несколько лет ему помогала. В 1985 году отец Павел умер, похоронен он в Самаре. Он был очень большой подвижник.

Странное дело: вот вроде бы совсем недавно открыла мне дверь в свой гостеприимный дом согбенная старушка. А сейчас смотрит на меня словно та самая 15-летняя девчонка, смело бежавшая с ключами к запылавшему храму. Словно и не было этих десятилетий. Как будто было это еще вчера. Глаза у нее совсем юные, девичьи. Безстрашные, юные глаза у русских бабушек-христианок!

— В Киево-Печерской Лавре я у старца одного прозорливого на монастырь благословение просила, — уже у порога припоминает Параскева Антоновна. — А он мне и говорит: «Станешь монахиней — монастырь не построишь, игуменией не станешь. А останешься в миру — будет тебе монастырь, будешь в нем и игуменией». Так вот прикровенно сказал… Я старца послушалась, осталась в миру. Не знаю уж, что он имел в виду про монастырь. Но наш храм малышевский в обиду я не дала. Как мои папа с мамой в обиду его не давали, так и я его отстаивала. Никаких комсомольцев не боялась…

Выхожу из ее дома на Чапаевской улице и как раз вижу золотой купол Михайло-Архангельского храма. Как хорошо, что в тот вечер у подожженного храма оказалась именно она! Безстрашная Параскева, защитившая родную церковь.

Антон Жоголев.

См. также.


2051
Понравилось? Поделитесь с другими:
См. также:
1
7
6 комментариев

Оставьте ваш вопрос или комментарий:

Ваше имя: Ваш e-mail:
Содержание:
Жирный
Цитата
: )
Введите код:

Закрыть






Православный
интернет-магазин



Подписка на рассылку:



Вход для подписчиков на электронную версию

Введите пароль:
Пожертвование на портал Православной газеты "Благовест":

Вы можете пожертвовать:

Другую сумму


Яндекс.Метрика © 1999—2024 Портал Православной газеты «Благовест», Наши авторы

Использование материалов сайта возможно только с письменного разрешения редакции.
По вопросам публикации своих материалов, сотрудничества и рекламы пишите по адресу blago91@mail.ru