‣ Меню 🔍 Разделы
Вход для подписчиков на электронную версию
Введите пароль:

Продолжается Интернет-подписка
на наши издания.

Подпишитесь на Благовест и Лампаду не выходя из дома.

Православный
интернет-магазин





Подписка на рассылку:

Наша библиотека

«Блаженная схимонахиня Мария», Антон Жоголев

«Новые мученики и исповедники Самарского края», Антон Жоголев

«Дымка» (сказочная повесть), Ольга Ларькина

«Всенощная», Наталия Самуилова

Исповедник Православия. Жизнь и труды иеромонаха Никиты (Сапожникова)

Благословенный Крым

Еще в древние времена в этой отдаленной римской провинции спасались от иконоборчества Христиане. И практически на каждом мысу или скале, видимой с моря, стоял монастырь, скит или часовня…

Воскресенская церковь в Форосе высится на отвесной скале.

Еще в древние времена в этой отдаленной римской провинции спасались от иконоборчества Христиане. И практически на каждом мысу или скале, видимой с моря, стоял монастырь, скит или часовня…

На этот раз поездка в Севастополь не была запланирована. Она родилась из множества причин и, пожалуй, главной из них было желание попасть на Крестный ход, который проходил в те дни в Крыму. За несколько дней до этой поездки мы были в Александро-Невском соборе Ялты и увидели там объявление с графиком посещения крымских городов Крестным ходом с чудотворной иконой святых благоверных князей Петра и Февронии. Севастополь, конечно, тоже был в списке. В определенный день и час нам нужно было непременно оказаться у конкретного храма. И руководители крымской паломнической службы организовали для нас эту поездку.

Трудно назвать одним словом чувство, которое охватывает русского человека, увидевшего легендарный город. Мы говорили об этом со многими людьми, и они соглашались, что Севастополь пробуждает в душе трепет и радость, растроганность и любовь, а самое главное — священный настрой, что ты родился в России и твой народ мужественно отстаивал каждый камень этой земли.

Выехали ранним утром. Крым — это маленький мир, который прекрасен всегда. А Южный Берег вообще что-то дивное и потрясающее. Амфитеатр гор, яркая зелень лесов и долин, наполненное солнцем море и звучащие так красиво названия: Ай-Или, Ай-Тодор, Ай-Петри, Ай-Юри, как будто знакомые и неизвестные одновременно. А ведь это Святой Илия, Святой Феодор, Святой Петр, Святой Георгий.

Под живописным хребтом Ай-Юри, который носит еще название Дракон за свою зубчатую и извилистую вершину, пробит единственный в Крыму автомобильный тоннель. Экскурсовод была верующей женщиной и рассказала, что в светских экскурсионных автобусах всегда соблюдается странный обычай: проезжая тоннель, гиды просят экскурсантов загадать желание, взяться за руки, топать ногами и кричать как можно громче, тогда желание исполнится.

— Можете себе представить, какой гвалт стоит в этом святом месте, — со вздохом добавила она.

Почему же на побережье так много гор и мысов носят имена святых угодников? Оказывается, во времена заселения Крыма Христианами, которые спасались в этой отдаленной римской провинции от иконоборчества, практически на каждом мысу или более-менее высокой скале, видимой с моря, стоял монастырь, скит или часовня. Моряки могли помолиться и взять Божье благословение, не сходя на берег, прямо на своем судне. Традиция эта сохранялась на протяжении многих веков. Какие-то святыни разорялись и уничтожались, что-то отстраивалось вновь и видоизменялось. И занимательное наблюдение могут сделать те, кто интересуется творчеством Айвазовского. На многих его полотнах можно увидеть маленькие часовенки на берегу, в которых теплятся лампадки.

Справа от нас вздымает ввысь свои вершины Ай-Петри.

Трудно представить, но когда-то эти скалы были дном океана и там, в белых известняках, до сих пор находят окаменевших морских обитателей.

Дорога оставляет за собой Ялту, Алупку, Симеиз… Мы подъезжаем к Форосу. А над ним парит среди гор один из самых необычных и красивейших храмов Крыма — Воскресения Христова. Смотровая площадка перед ним давно стала местом посещения туристов. Отсюда видна значительная часть Южного Берега и, какая бы ни была погода, виды не могут оставить равнодушным ни одно человеческое сердце.

Екатерина II была здесь, когда посещала Крым после его присоединения к Империи. Места здесь в ту пору были труднодоступные, без дорог. Спускать Царицу ниже Байдарских ворот не решились, (а это недалеко от Форосского храма), и она, пораженная открывшимся ее взору видом, сказала легендарную фразу о том, что Крым — лучшая жемчужина в ее короне.

Это место связано еще и с памятью незабвенного архимандрита Петра, в ночь на 20 августа 1997 года убиенного в своей келье недалеко от горячо любимой и восстанавливаемой им церкви. В притворе храма перед фотографией батюшки всегда свежие цветы. Невозможно без слез смотреть на нее, понимать и не понимать, какую мученическую смерть принял этот человек.

Нам нужно посетить Инкерман, Херсонес, центр Севастополя — его знаменитую набережную и успеть на Крестный ход. Через Байдарские ворота мы пересекаем главную гряду Крымских гор. Отсюда уже недалеко до города-героя. Знакомиться с ним мы будем с крепости Каламита, расположенной на плато, под которым находится Инкерманский Свято-Климентовский мужской монастырь — колыбель Христианства на этой земле.

Для Римской империи далекий Крым был местом ссылки неугодных и провинившихся. Тяжелый и изнурительный труд, жизнь, лишенная не только радости, но и возможности вдоволь напиться, очень высокая смертность — такими были тавро-скифские каменоломни, когда туда был сослан Папа Римский Климент. Шел второй век от Рождества Христова. Тысячи заключенных стали Христианами благодаря святому Клименту. Источник воды, который забил по его молитвам, сейчас иссяк. Но наверху, в карьере, где происходила выборка камня, теперь озеро. Землетрясения и войны изменили выход вод, и они частично затопили карьер. В этом водоеме с удовольствием купаются паломники. Здесь же на плато остатки древней крепости Каламита. Башни и стены сложены из дикого камня. Мы стояли на этой седой земле и мимо нас словно проходили события и народы, связанные с ней. Давайте послушаем одну удивительную историю.

Русский священник Иаков Лызлов, побывавший здесь в 1634 году, оставил важное духовное свидетельство, что в ХIV-XV веках монастырь из византийского стал русским. Сказание отца Иакова — ценнейшее свидетельство о том, как жили христиане и потомки христиан в Крыму после падения Византии, под турецко-татарским игом, и в каком состоянии находились Христианские святыни. Иаков поднялся в Свято-Климентовский храм. Здесь, у левого клироса, увидел он «гробницу каменну, а в гробнице земля». Недолго раздумывая, Иаков принялся копать и обнаружил в гробнице «мощи наги нетленные», а «подле тех мощей друга мощи, кости наги». Иаков закрыл гробницу и вернулся в Севастополь.

Приехал он сюда снова на следующий год специально для «уведения» мощей, взяв с собой толмача. Прибыв в Инкерман, они дождались ночи («Татарского ради зазору»), а потом пошли в храм и вынули из гробницы мощи, облачили нетленные останки в привезенные одежды и отпели панихиду «по всех Православных християнех», поскольку не знали имен усопших, потом положили мощи в гробницу, покрыли покровом и отслужили молебен всем святым. Несколько дней они собирали сведения о мощах у местных греков и русских пленников. Греки сказали, что не знают, кому принадлежат останки, никаких свидетельств о них, ни устных, ни письменных, не имеют, поскольку обитель запустела уже через десять лет после взятия турками Царьграда. Тут выступил белорус, которого звали Василий Хромой, и сказал: «мне де здеся в городке сорок лет и я де застал те мощи целы, а брада де была черна продолговата и одежда де была на мощах цела, а покрыт де был черным бархотом… » И еще сказал Василий Хромой, что несколько лет назад татары, которые почему-то очень боялись нетленных мощей, вынули их из гробницы, отнесли в степь и закопали глубоко. Можно себе представить их ужас, когда утром обнаружилось, что мощи по-прежнему находятся в усыпальнице. Татары снова отнесли честные останки к той же яме и закопали еще глубже. «Наутрее мощи паки обретошася в той же гробнице!» Татары, «с великой яростию пришедше в церковь идеже мощи, яко львы рыкающе, окаяннии агаряне», решили, что останки выкапывают христиане — русские, греки или армяне, и в назидание им сделали так: накинули мощам на ноги веревку, привязали другой конец к лошади и погнали ее в степь, сбросили в яму и не только закопали, но и заложили сверху тяжелыми камнями и поставили у могилы стражу, точно римляне у усыпальницы Христа. Но, как и в Евангельские времена, не помогли ни камни, ни стража… Тогда один татарин, живший от Инкермана верстах в двух, исполнился такой великой ярости, что пришел в церковь, вытащил мощи из гробницы, осыпая их проклятиями, и выбросил в окно с высоты пятьдесят сажен на землю, прямо в весеннюю грязь. В ту пору, как «агарянин» свершал свое «всесквернавое дело», у него дома «невидимою силою побило вся сущая его и жену, и дети, и скот», а потом он и сам погиб, едва преступив свой порог. С тех пор татары мощи больше никогда не трогали и в церкви не появлялись.

На следующий день отец Иаков и его спутники поставили гроб с нетленными мощами на повозку, заложили его сверху камнями и отправились к себе в стан. Но перед самым отбытием на родину одному из паломников (вероятно, это был сам священник Иаков, не назвавший свое имя по смирению), явился во сне святой, образ которого они видели слева от гробницы — «ростом велик, одежда как на Дмитрее Мученике Селунском» — и строго-настрого запретил увозить из Крыма его останки: «Мните мя, о друзи, взяти мощи моя на Русь, а аз убо хощу по-прежнему зде учинити Русь, а имя ми и память моя бывает в Семенов день».

На этом месте, по преданию, была обретена пастухами чудотворная Бахчисарайская икона Пресвятой Богородицы.

Позже камень с искусно вырезанным расцветшим крестом и словами святого Симеона был вмонтирован в башню с въездными воротами крепости Каламита. В настоящее время мощи и камень утрачены.

С горы над монастырем хорошо видна Северная бухта Севастополя. Когда Императрица Екатерина II в сопровождении именитых и знатных гостей прибыла сюда, именно на этом плато был поставлен царский шатер. В определенный момент, когда обед был в разгаре, открыли пологи шатра, и изумленная свита увидела на рейде русскую эскадру кораблей, которая дала залп из всех бортовых орудий в честь Ее Императорского Величества. Но здесь преследовалась и иная цель — показать иностранным гостям, насколько сильна Империя, теперь имеющая выход к морю. Они были потрясены и подавлены, Екатерина торжествовала. А мы, с опозданием в несколько веков, тоже порадовались за ту Россию.

Далее нас ждал Херсонес. Да и мы тоже ждали встречи с ним и, как показало время, не напрасно.

Мечты о крыльях нас не обманули:
По волшебству вощеного билета
Вы окунулись в древний зной июля
Аттического медленного лета.

(Борис Бабушкин)

Водил нас по древнему городищу сотрудник херсонесского заповедника. Мы ходили по площадям и улицам античного поселения, дотронулись до туманного колокола, заглянули в катакомбный храм, крыша которого была забрана решеткой на уровне наших ног. В этом городе крестился равноапостольный князь Владимир, здесь произошла его встреча с будущей супругой царевной Анной, а на месте его крещения сейчас стоит огромный Свято-Владимирский собор.

Главное чудо ожидало нас там. Когда мы вошли в него, в нижней церкви перед алтарем стояла большая икона святых благоверных князей Петра и Февронии. Ради этой иконы мы и приехали в Севастополь. Встречи с этой иконой мы ждали позже в другом соборе, но даже не надеясь, что из-за множества народа нам удастся приложиться к ней.

Сделаем несколько шагов в Крестном ходе, помолимся, попросим ходатайства перед Господом и Его Пречистой Матерью, и слава Богу за все! — большего нам не надо, думали мы. А здесь перед иконой не было почти никого. Тихо и спокойно вся наша группа, не веря своим глазам и шепча слова благодарности Господу, поклонилась святым угодникам. Оставались считанные минуты до выноса иконы из храма. Мы застали окончание молебна. Потом, когда икону подняли на руки служители, все, кто находился в соборе, сели друг за другом в живую цепь и над головой каждого была пронесена великая святыня. Наш большой мир сузился в эти мгновения до молитвенного плача о том, чтобы наши дети росли и жили Христианами, чтобы не иссякали любовь и жертвенность, чтобы Россия выжила, поднялась и засияла. Мы шли за иконой по церковному двору, как по небу, не чуя ног и утирая слезы. За оградой стояла машина с открытым багажником. Икону положили туда и некоторое время багажник не закрывали и радушно приглашали подходить, прикладываться, молиться и прощаться.

Был среди нас паломник, который не смог пройти на территорию заповедника, как выяснилось позже, за неимением денег на входной билет. Когда стало ясно, что в храме находится та самая икона, на встречу с которой мы ехали и ее вот-вот увезут, а один из нас этого не знает, сидит в автобусе и ждет, я помчалась к воротам, чтобы попросить охрану пропустить этого человека только на 10 минут! Его пропустили, и в это время зазвучал колокольный звон — начиналась вечерняя служба. Мы бежали с ним к собору под звон колоколов, страшась опоздать. У Александра была больная нога, он хромал, но торопился изо всех сил. Я летела с ним рядом и не могла избавиться от мысли, что мужчины и так в наших храмах немногочисленные гости, а вот такого, который превозмогая боль и немощь, буквально отрывается от земли, чтобы припасть к иконе, я, пожалуй, вижу впервые. Он успел и ликовал, как ребенок.

Вот такую нечаянную радость подарил нам Господь.

А центр этого прекрасного города, с его набережной, многочисленными памятниками, Графской пристанью запомнился мне, как ни странно, историей с собакой. Она шла за нами, заглядывая в глаза, и оказалась среди групп людей на Графской пристани. Это одно из самых примечательных мест Севастополя. Прекрасная широкая лестница спускается прямо к морю и заканчивается довольно широким деревянным помостом, приподнятым над водой примерно на метр. Собака прошла его вдоль, останавливаясь и заглядывая вниз. Без слов было понятно, что в этот жаркий день она очень хочет пить. И вдруг одна из наших паломниц подошла к мужчине, который держал в руках бутылку с водой, и спросила, не может ли он дать немного воды? Тот с готовностью протянул бутылку, а женщина, сложив руки лодочкой, попросила налить для собаки. Лицо доброго дяденьки перекосилось от злобы, воду он тут же убрал и сказал, что всех собак нужно отлавливать и отстреливать. «Да что вы такое говорите?» — отшатнулась женщина и, опустив голову, опять подошла к нашей группе. Мужчина, видимо, сказал не все. Приблизившись к ней, он стал убеждать, что собаки бросаются на людей, вот и его знакомую недавно чуть не загрызли!… А собака стояла неподалеку и страдающими глазами смотрела на всех нас. Другая паломница бросилась к мусорным контейнерам, взяла оттуда пустую бутылку, попросила рыбаков на пристани разрезать ее и побежала в ближайшее кафе за водой. Пока группа поднималась по лестнице, собака напилась и, весело виляя хвостом, умчалась по своим делам.

В пансионат мы возвращались другой дорогой. Трасса Симферополь — Алушта сама по себе отдельный экскурсионный маршрут. Здесь проходит самая высокогорная троллейбусная линия в Европе. Сады в окрестностях Симферополя, необычный по своей форме и красоте Чатыр-Даг, фонтан Кутузова и, конечно, Димерджи — одна из самых загадочных и своеобразных гор Крыма — не дают расслабляться и зовут любоваться ими снова и снова.

Бахчисарай

Когда меня спрашивают, где стоит побывать в Крыму в первую очередь и что посмотреть, я не задумываясь отвечаю — Бахчисарай.

Для меня поездка в Крым считается незавершенной, если я не съездила в этот древний южный городок. Отчего же меня так тянет туда? Что особенного в селении, затерянном среди садов и столообразных гор? О, причин несколько. Главная из них, безусловно, Свято-Успенский мужской монастырь в урочище Мариамполь. Вы слышите, слышите это название?

Город Марии.

Город, названный в честь Пресвятой Богородицы.

Город, выбранный Ею для утешения притесняемого Православного населения. И для явления на скале Своей чудотворной иконы, и сохранившей это место в столице крымского ханства в годы его расцвета и падения. В настоящее время Бахчисарай все же больше мусульманский, чем Православный. Но монастырь живет, восстанавливает и строит храмы, принимает гостей, паломников, трудников и хорошеет изо дня в день.

Вторая причина — моя старомодность и тяга ко всему тихому, умиротворенному, мало тронутому цивилизацией. Нет, я не стану утверждать, что старых районов Бахчисарая не коснулось время. Здесь появилось много новых кафе и маленьких сувенирных лавчонок. Но все это как бы внутри, не выпирает и не лезет досадно в глаза. Внешне как будто мало что изменилось. Все те же уютные домики, глухие заборы, через которые свешивают свои ветви на дорогу вишни, грецкий орех, абрикосы и виноград, узкие улочки, карабкающиеся по склонам жилища и просто сказочные горы без вершин. И через все это переливается и перетекает жаркий летний воздух.

Дорога, по которой мы направляемся в монастырь, идет по городу вдоль небольшой речушки Чурук-Су, главной торговой и водной артерии за всю историю Бахчисарая. В центре старого города находится и ханский дворец, единственное в Европе сохранившееся в таких масштабах мусульманское сооружение. Он необычайно колоритен и красно-бурой черепичной крышей, и дымоходами в виде маленьких минаретов, и аркой-воротами, над которыми герб правящей более 350 лет династии Гиреев: две сплетшиеся в смертельной схватке змеи, — очень старыми тополями и каштанами, окружающими дворец. Возле него всегда много туристов, торговцев и всякого люда.

Свято-Владимирский собор в Херсонесе. На этом месте крестился святой равноапостольный князь Владимир, креститель Руси..

Этим летом наша группа решила пообедать в одном из кафе, расположенном напротив ханского дворца. Оно привлекло нас своей уединенностью и огромной верандой-террасой, с которой открывался великолепный вид на окрестности. Как только мы зашли в прохладный зал первого этажа, молодой татарин сразу предупредил, что нам придется подождать не менее получаса, пока все официанты-мужчины сходят совершить намаз в мечеть на территории дворца. Выходить в раскаленный город не хотелось, и мы вынуждены были согласиться, хотя и не без удивления. На пороге стояло тридцать человек гостей, но ни восточное гостеприимство, ни профессиональный долг, ни потеря выгоды не смогли поколебать религиозный настрой работников кафе. И ведь они не постеснялись нам сказать, куда и зачем идут.

Мнения наших паломников разделились. Кто-то отнесся понимающе и только пожалел, что в наших храмах мало ровесников этим парням, которые бы так же спешили на молитву. Другие были уверены в том, что послушание выше поста и молитвы, и русский человек не оставил бы рабочее место и гостей. Надо отдать должное, отсутствовали они не долго, обслужили нас быстро, накормили вкусно и не вытащили кривые кинжалы, когда мы читали молитвы перед едой и крестились. В общем, мы проявили друг к другу уважение.

Чуть позже, среди этого мусульманского колорита, вырос, как прекрасный сад в оазисе, Свято-Успенский монастырь.

Как он мог выжить среди чуждого ему мира?

Как устоял и расцвел великолепием храмов, источника, цветников и чудесных деревьев?

Милостью Божьей и Покровом Пресвятой Богородицы, икона которой Бахчисарайская-Мариампольская сияет неугасимой звездой и источает радость и исцеления всем, кто притекает с верой. Она находится в самом сердце храма, в небольшой пещерке, освещаемой лишь лампадой. Попадая сюда, чувствуешь, что останавливается время и уже за его пределами остается многолюдное пестрое лето. А здесь и сейчас только Богородица и твое измученное сердце.

Выходить не хочется. Люди движутся живой цепью, прикладываются, их помазывают маслом от иконы и нужно освобождать место следующему…

Когда все же выходишь из пещерки в храм, тоже пещерный, останавливаешься и не можешь себя заставить уйти. Только стоишь поодаль, неотрывно смотришь в полумрак на лик Пречистой и ощущаешь себя маленьким ребенком, которого уводят от Матери. Я не могу сказать, что испытывала это чувство всегда, когда прикладывалась к чудотворным иконам. Но там, в недрах Свято-Успенского монастыря, оно долго не отпускало и потребовалось изрядное усилие, чтобы, проглотив ком в горле, заставить себя выйти из храма и включиться в обычный жизненный ритм.

Я немного забежала вперед. И храм, и икона, и помазание будут в конце экскурсии как заключительный аккорд и торжество, а начиналась она у подножия лестницы, ведущей к храму. Хочется рассказать особо о послушнике Александре, который проводил этим летом экскурсии для паломников. Мне довелось слушать его со многими группами, которые я привозила в Бахчисарай. И каждый раз было очень интересно внимать его неторопливому повествованию. Он много знает, работает с документами в архивах, может сухие факты превратить в захватывающий рассказ и очень добросовестно относится к своему послушанию. Порой вокруг него собиралось около шестидесяти человек, но его речь оставалась тихой, понятной и интересной всем без исключения.

Как-то в одной из групп рядом со мной оказался мужчина средних лет. Экскурсия только что закончилась, и брат Александр повел людей наверх в пещерный храм. Мы немного задержались, пропуская народ, и этот мужчина так шумно и горестно вздохнул, что я повернулась к нему, думая, не нужна ли помощь? Но глаза его были подняты к изображению иконы Пресвятой Богородицы на скале и полны тихой радости.

Заметив мой вопрошающий взгляд, он пояснил:

— Вот послушаешь такого человека, и зреет мысль остаться здесь, потрудиться, пожить, просто подышать этим воздухом подольше!

— Навсегда? — уточнила я.

— Да хоть бы на недельку! Но только не возвращаться туда! — он качнул головой в сторону спуска из монастыря в город, и столько муки было в его глазах, будто предстояло ему ехать в чужую сторонушку из любимого Отечества.

«У-ди-ви-тель-но!», — подумала я и в тот же миг мысленно перенеслась на десять лет назад в Самару на берег Волги. Мы шли с бывшим мужем друг за другом по краю воды и песка, я рассказывала ему о телевизионной передаче, виденной накануне. Она была о круизе, организованном на ледоколе вдоль северного побережья России. Принимали в ней участие не только русские, но и иностранцы. И был там ярко-красный ледокол в сверкающих льдах. И огромный торт на праздничный ужин с изображением алого судна на белоснежном креме. И радостные счастливые люди. И полеты на вертолете с палубы ледокола на неприютные острова. И водружение огромного креста на берегу, в память всем погибшим в этих суровых широтах морякам, с батюшкой и водосвятным молебном…

— И здесь ты вставила хоть что-то о своих батюшках и церкви! — перебил меня сзади раздраженный голос мужа. — А как же хорошо начала!

И перекинулся мостик от неверующего человека к человеку, постигающему веру, стоящему сейчас на площадке и с трепетной радостью взирающего на образ Богородицы. «Неисповедимы пути Твои, Господи!»

Кстати, послушник Александр рассказал как-то, что этот образ находится именно в том месте, где по преданию была обретена пастухами чудотворная икона Пресвятой Богородицы, стоящая на небольшом выступе неприступной горной стены. Перед ней горела свеча. На этот свет и пришли люди. И сколько раз ни уносили икону в селение, расположенное на другой стороне ущелья, она неизменно возвращалась обратно. Уже позже внутри скалы был вырублен храм, икону перенесли в него, а на месте ее обретения был выложен образ из мозаики, а под ним сделан балкон с выходом из храма. Во время своего правления Император Александр I посетил обитель и пожелал увидеть это место. Его вывели на балкон и показали икону. Тут же был отдан приказ принести лестницу, и Император, не слушая никаких возражений, поднялся по ней, облобызал святой образ и поставил перед ним зажжённую свечу.

— Ну как же не назвать такого правителя Благословенным? — закончил свой рассказ экскурсовод.

Историю с Александром I я слышала всего один раз, а вот рассказ о насельнике Свято-Успенского монастыря иеромонахе Иоанникии повторялся постоянно с особым прошением помянуть этого воина Христова в своих молитвах. Был он обычным Православным монахом, особо ничем не примечательным. Во время Крымской кампании отец Иоанникий ушел на фронт и служил полковым священником в одной из частей, принимавших участие в обороне Севастополя. Все, что положено делать священнику в армии, он с усердием и любовью исполнял. Но его вера и его чистая душа засияли особо, когда требовалось подняться под шквальным огнем из окопа или искать на поле боя раненых. С молитвой и крестом на груди он всегда был впереди, и пули его не касались. Был награжден Георгиевским крестом. Скольких он спас от смерти, укрепил в вере, сопроводил в последний путь — неведомо. Но видимо Богу было угодно, чтобы он отдал жизнь за други своя. В одном из сражений отец Иоанникий был ранен в ногу. Ее ампутировали, но началась гангрена, и через несколько дней иеромонах предал свой дух Тому, Кому так истово и нелицемерно работал. Царствие ему Небесное!

В этом монастыре есть уникальный храм, который в настоящее время находится в стадии восстановления и строительства. Проход к нему закрыт, но послушник пригласил всех нас в обитель годика через три, чтобы и мы смогли оценить всю уникальность этой церкви. Необыкновенна она своим местоположением. Скала, в которой находятся два действующих храма, в одном месте образует глубокий и широкий грот. Вот в нем-то и строится храм. Ни в одной своей точке он не соприкасается с горой! Представить себе, как это может быть, трудно, и только фотография всей храмовой горы дает некоторое представление об этом проекте.

Будем надеяться, что Господь сподобит всех нас побывать в этом святом месте еще не раз!

Маргарита Драгина, руководитель паломнической службы «Киммерия», г. Самара.

1933
Понравилось? Поделитесь с другими:
См. также:
1
4
3 комментария

Оставьте ваш вопрос или комментарий:

Ваше имя: Ваш e-mail:
Содержание:
Жирный
Цитата
: )
Введите код:

Закрыть






Православный
интернет-магазин



Подписка на рассылку:



Вход для подписчиков на электронную версию

Введите пароль:
Пожертвование на портал Православной газеты "Благовест":

Вы можете пожертвовать:

Другую сумму


Яндекс.Метрика © 1999—2024 Портал Православной газеты «Благовест», Наши авторы

Использование материалов сайта возможно только с письменного разрешения редакции.
По вопросам публикации своих материалов, сотрудничества и рекламы пишите по адресу blago91@mail.ru