«Молчать не позволяет совесть…»

Анониму, автору пасквиля в интернете «Шейх Самарской епархии Виктор Ушатов» отвечает Православный писатель Алексей Солоницын.

Прежде всего, поясню, почему на письмо с обвинениями в адрес протоиерея Виктора Ушатова, настоятеля Кирилло-Мефодиевского собора в Самаре, секретаря Самарского епархиального управления, отвечаю именно я, писатель Алексей Солоницын. Отвечать клеветникам дело неблагодарное — вроде, тебе приходится оправдываться, доказывать то, чего на самом деле не было, а если и было, то имело совсем другой вид и мотивировку тех поступков, которые приводятся авторами обвинений.
Но в письме речь ведется не только о конкретном священнике, но куда как больше — «о кризисе доверия» к Православной Церкви и ее духовенству в Самарской губернии в целом. И потому письмо касается и лично меня, пишущего о жизни, подвиге духовенства прошлых лет и дня сегодняшнего. Кроме того, более десяти лет, до болезни, я возглавлял общественное движение «Самара Православная». И события, о которых упоминают анонимные авторы, мне хорошо известны — как и сам протоиерей Виктор Ушатов, с которым мне приходилось близко общаться и писать как о нем, так и о тех фактах, которые, увы, не упоминают авторы письма. Да и само по себе то, что я являюсь Православным верующим и не скрываю этого, а открыто исповедую веру во Христа Спасителя, не дает мне возможности отмолчаться — молчать не позволяет совесть.
Вот с этого, с моей точи зрения главного аргумента, и начну: что же вы, авторы очередной интернет-сенсации, сокрушительного «компромата» против священника и по сути дела, против всего священноначалия в Самарской епархии, так трусливо спрятались под низким жанром анонимки? Если, как вы пишете, письмо явилось «плодом душевной борьбы и тяжких раздумий», да к тому ж еще вы «принуждаемые христианской совестью и пастырским долгом» обращаетесь не к кому-нибудь, а к Святейшему Патриарху, что же вы прячетесь, как школьники, решившие напакостить учителю? Как водится, такие школяры делают вид, что «мы ничего не знаем», и невинно смотря на учителя, ждут, когда у него лопнет терпение и он сделает необдуманный шаг. И тогда снова можно будет его ударить, да, по возможности, побольнее.
Знакомая ситуация, не правда ли?
Я хорошо знаю, как пишутся коллективные письма. Автором выступает один человек, наиболее авторитетный. Сам был таким автором, когда в советское время мы, молодые журналисты, написали, например, письмо не в поддержку сноса замка Прусских королей в бывшем Кенигсберге (Калининграде), а наоборот, за то, чтобы руины замка сохранили, — как знак славы подвига советских воинов, исторической памяти — в этом замке были и «русские покои» со времен Петра Первого. Это письмо писал я, а все другие «подписанты» были лишь поддерживающей стороной — которая, тем не менее, тоже, как и я, была наказана партийными властями.
Но мы открыто заявляли свою позицию, не прятались по углам, хотя знали, что последует наказание.
Другое время сейчас — «время компьютеризации всей страны» и интернета. Пожалуйста, высказывайся на каком хочешь «ресурсе», говори что хочешь! Разлюли-малина, никаких тебе сдерживающих тормозов, разоблачай, круши кого хочешь! Славно — «демократия в полном объеме»! Правда, все чаще стали «за ушко да на солнышко» выводить слишком ретивых «блоггеров», привлекать к ответственности слишком рьяных «ниспровергателей» и «борцов за справедливость».
Не в этот ли ряд встали и наши анонимы?
Письмо названо крикливо, «убийственно» — «Шейх Самарской епархии». «Образ» возник потому, что, как говорится в письме, на пляже в Абу-Даби «один из депутатов Самарской думы нос к носу столкнулся с отцом Виктором», на голове которого была надета «арафатка» — платок с плетеным шнурком вокруг головы. Такие головные уборы носят на Ближнем Востоке не только «шейхи», но, заметим, и самые простые арабы. Потому что такой платок хорошо прикрывает голову от солнца, вот и все. Отец Виктор, который, согласно фантазии анонимов, разумеется, «жировал» на курорте, не просто стал отступником веры, обратился в мусульманина, а в шейха!

Да, сколько же надо иметь не злобы даже, а затаенной ненависти, которая, видно по этому «образу», копилась в душе автора письма, чтобы вот так ударить своего же священника наотмашь, со всего маху!
Я вспомнил, как во время паломничества на Святую Землю мы шли один за другим на Сионской горе к гробнице Царя Давида. Пожилой еврей тщательно следил, чтобы все мы надели на головы бумажные еврейские кипы, когда прикладывались к гробнице пророка и псалмопевца, одинаково почитаемого и иудеями, и Православными, и всем христианским миром. Кипу надели, уважая обычаи иудеев, и наши священники, и все мы. Можно было изловчиться и сфотографировать в кипе кого-нибудь из священнослужителей, а потом выложить это фото в интернете как «компромат» — глядите, они все фарисеи, лжецы, веры не имеют!
Так что же, надев «арафатку» на пляже от солнца, как это принято в арабской стране, отец Виктор сразу стал мусульманином, да еще шейхом?
У меня родители последние годы жили во Фрунзе (теперь Бишкек), где отец работал корреспондентом «Известий». Полюбил Киргизию, там и остался, там я его и похоронил. Любили мы всей семьей отдыхать на Иссык-Куле, этом озере, жемчужине Средней Азии. В память об этих счастливых днях отец подарил нам с братом Анатолием по войлочной национальной киргизской шапке — она называется Ак-колпак. Шапка красива, напоминает альпийские головные уборы, хорошо защищает от солнца, и я носил ее не только на Иссык-Куле, но и на пляжах у нас, на Волге.
На этом основании автор письма может теперь назвать меня «имамом Самары».
Но «ниспровергатели», ухватившись за «арафатку», идут дальше — отец Виктор обвиняется в мошенничестве, взятках, получаемых «с отката», и прочих «прелестях» при заключении договоров на строительство храмов. Именно тут он сумел «сколотить» свое состояние, немыслимо нажиться, приобрести недвижимость, дорогие авто, ездить на курорты и — внимание!— взять под свой контроль самого Митрополита Самарского и Сызранского Сергия.
Владыка наш — человек не робкого десятка. Все священники нашей епархии отлично знают, как он умеет спросить за ошибки. И он «взят под контроль»? Простите, но это дурная шутка. Невольно вспоминаются слова Чацкого, обращенные к болтуну Репетилову в комедии «Горе от ума»:
— Послушай, ври, да знай же меру!
Удивительно. Прежде всего, обращает на себя внимание скрупулезный подсчет всего имущества отца Виктора. Будто сидит такой скряга Скрудж из «Рождественской песни» Чарльза Диккенса и, уткнувшись длинным хищным носом в деловые бумаги, подсчитывает, сколько «нажил» его клиент.
И где там подумать этому самарскому Скруджу, что ведь и трое детей батюшки уже взрослые, и старшие работают, и тоже, представьте, сами зарабатывают на жизнь. И разве не знает автор, сам священник, что бывают в церковной жизни и благотворители, «доброхоты», как любит их называть наш Владыка. Разве не знают они, что многие и многие наши храмы воздвигнуты благодаря именно этим безкорыстным людям, которые во имя Христово жертвуют все свое честно заработанное на строительство храмов Божьих, на помощь Церкви.
Именно так и произошло с возведением величавого собора Кирилла и Мефодия, первого такого величественного храма, в память и славу просветителей славян.
Только что я закончил работать над фильмом «Тетива» об Игоре Александровиче Найвальте, председателе совета директоров Балтийской строительной компании. Он вложил свои капиталы в возведение уникального по красоте храма во имя святого благоверного князя Игоря Черниговского в Переделкино, на Патриаршем подворье. Этот прекрасный храм — шестьдесят восьмой по счету, который построен на средства, заработанные Игорем Александровичем. По его примеру стал поступать и Вячеслав Валентинович Сонин, руководитель дочернего предприятия Балтийской строительной компании в Самаре, стараниями которого воздвигнут храм во имя Георгия Победоносца, который стал одной из визитных карточек Самары.
Этот список я бы мог множить и множить — не перевелись у нас в России, и в Самарской губернии тоже, люди, которые, как и их предки, купцы братья Шихобаловы, например, смысл своей жизни видят в служении Господу, не жалея ничего для того, чтобы больше и больше храмов возводилось на нашей земле, чтобы по возможности помогать и материально священнослужителям. Ибо «чем больше храмов, тем меньше тюрем», как любит повторять наш Владыка Сергий.
Все дело в том, что благотворители идут к тем священникам, настоятелям храмов, которые завоевали своим служением, своей жизнью тот авторитет, который и притягивает людей, сплачивает их вокруг того пастыря, которому они вверяют свои сердца.
Если бы не был отец Виктор таким священником, не было бы у него таких помощников, таких благотворителей, которые и помогли ему одолеть все тяготы строительства не только Кирилло-Мефодиевского храма, но и многих храмов на нашей Самарской земле. К приходу Владыки Сергия на нашу кафедру в 1993 году, когда он себе взял в помощники тогда еще молодого священника Виктора Ушатова, у нас было лишь 56 приходов. Сейчас — 188 Православных приходов и 7 монастырей. Свое служение совершают 336 священнослужителей в больших и малых городах, поселках и деревнях.
И я вспоминаю отца Виктора совсем не таким, каким его «рисуют» в интернете нынешние «творцы сенсаций».
Вот он, еще черноволосый, с первыми сединами, стоит и, с трудом скрывая волнение, говорит, каким будет храм во имя Кирилла и Мефодия. Ухает паровой молот, забивающий первые сваи под фундамент храма. Это год 1995-й.
А вот стены храма возведены, но еще так много предстоит сделать! Денег нет. Все варианты исчерпаны. Негде даже занять!
Зима, мороз.
И вот заходит в храм человек в полушубке — шофер дальнего следования. Говорит: «Еду, гляжу, красивый храм строится!».
Лезет в карман, достает пачку денег, кладет на заляпанный строительный столик. Отец Виктор смотрит, от удивления только благодарные слова с трудом выговаривает, а шофер улыбается и уходит.
Отец Виктор приходит в себя, бежит за шофером, чтобы узнать имя, которое надо поминать за молитвой. Но шофера и след простыл — уже скрылся за снежной пеленой.
В дарении было ровно сто тысяч, которые священнику предстояло срочно заплатить.
Я написал об этом случае — как написал и о торжественном, незабываемом дне полного освящения храма; как и об открытии памятника святым равноапостольным Кириллу и Мефодию — памятника, созданного по проекту выдающегося нашего скульптора Вячеслава Клыкова. Вспоминаю со светлой радостью и фестиваль «Серебряные звоны» у стен храма и лица детей, поющих хвалу Господу со всем вдохновением чистых сердец, — многое вспоминаю, связанное с храмом и его настоятелем. А разве забыть праздник славянской письменности и культуры, когда местом проведения его была избрана Самара? Сколько радости, любви, света было в этих торжествах!
И все эти незабываемые дни радости и света, присутствия высшего, горнего, открытости сердец вы, не назвавшие своих имен священнослужители, называете «… мишурой «насыщенной» религиозной жизни, пестреющей различными конференциями, съездами, торжествами».
Да как же язык ваш мог произнести подобное кощунство? Вы осмеливаетесь сказать, что за этой «мишурой» «стоит другая, реальная жизнь с унизительным «крепостным» положением духовенства, с полным безразличием к пастве, к её нуждам».
Вам отвечать за эти слова. И не только перед священноначалием, потому что, как известно, «нет ничего тайного, что бы не сделалось явным» (Мк. 4, 22, Лк. 8, 17). Отвечать придется и перед Высшим Судией.
Эта «мишура», как вы полагаете, есть не что иное, как та дорога, которую и Владыка, и духовенство епархии, и мы, Православные миряне, выстилали, делая ее из ухабистой, порой в непролазной грязи, в светлую дорогу к Храму. И научно-практические конференции, в которых и я принимал посильное участие, и издание Православных газет, журналов, книг, работа в Духовной семинарии, которая создана именно за эти годы и стала одной из лучших в России, — весь этот труд как раз и есть то духовное просвещение, без которого, как уже теперь все понимают, немыслимо возрождение нашей великой Державы.
Конечно, на этом пути были и просчеты, и ошибки. Ведь вы же строите один, ну два храма — и сколько у вас проблем? А если строить пятьдесят, сто, а то и поболее храмов?
Спрашивают с вас за вялость, за волокиту? Проявляют излишнюю строгость?
Ну так есть же общие собрания, где вы можете выступить, отстоять свою точку зрения. Так поступали и на моей памяти священники, умеющие возразить начальству, не боящиеся этого.
Что же до ваших обвинений отца Виктора, которые касаются его личной жизни, то тут, позвольте вам заметить, всегда есть привкус личной мести, которую невозможно скрыть.
Есть же и епархиальный церковный суд, куда вы могли обратиться — в него входят самые авторитетные, уважаемые священники. Но вы не стали туда обращаться, вы ринулись в интернет, не понимая, смею вам сказать, к чему это приведет. Там, в интернете, немало откровенных врагов Православия, которые только и ждут, как бы побольнее ударить Церковь.
Или вы не знаете, что именно в последний год ожесточились нападки на Православие, даже и на Святейшего Патриарха Кирилла? Или не видели язвительную ухмылку журналиста Невзорова, который превратился, опять же ради «сенсационности», в злобного врага Церкви? Или мимо вас прошли все эти постыдные шоу с «Пуси Райт», с «галеристом» Гельманом?
Вы сказали: «… ненадобно проецировать отдельно взятую личность в рясе на всё Православие — всё едино, слова и выводы: «Вот они какие! Вот как они жируют!» будут говорить уверенно и постоянно».
Именно так и произошло после вашего письма. Посмотрите в интернете ссылки на ваше письмо — сколько грязи, вплоть до откровенной матерщины, вылито и выкрикнуто не только в адрес отца Виктора, но и на всю Православную Церковь!
Цитировать эти высказывания от разнообразных «приколистов», которым важно лишь «кукарекнуть» в интернете, показать себя («ах, какой я смелый да умный»), до сознательных врагов Церкви, не стану — противно.
Вот чего вы добились, «правдолюбцы».
В молитве Господней, которую мы произносим каждый день по многу раз, в предпоследнем и последнем прошениях сказано:
«И остави нам долги наша, яко же и мы оставляем должником нашим, и не введи нас во искушение, но избави нас от лукавого».
То есть мы просим Господа простить грехи наши, как и мы должны простить всех, кто согрешил против нас; и чтобы Господь не дал нам впасть в искушение, которое может нас привести к лукавому — то есть тому, кто всегда, каждый день, каждый час, каждую минуту борется тайно или явно с Господом.
Я знаю, что все мы совершаем грехи — тяжкие и малые. Но я также твердо знаю, что никогда не поздно принести покаяние. Потому что и мне, и тем более священникам, хорошо известно, что Христос на кресте как раз разбойнику, то есть самому грешному человеку, простил все его грехи, ибо тот из самой глубины своего сердца принес покаяние.

Алексей Солоницын, лауреат Всероссийских литературных премий Александра Невского (Петербург), Серафима Саровского (Нижний Новгород), Ивана Ильина (Екатеринбург), дипломант Патриаршей литературной премии святых Кирилла и Мефодия 2012 года.