Первоснежье

Зарисовка с натуры.

Александр Викторович Зубарев отбывает долгий срок заключения в исправительной колонии в Мордовии. По просьбе Зубарева мы подписали его на наш журнал «Лампада». И вот новое письмо — с этой доброй и светлой, хотя и такой грустной зарисовкой с натуры. Ведь как это нелегко — уже долгие годы только сквозь зарешеченное окно видеть первый снег…

Рано утром вывели трусить одеяла. Оказывается, ночью выпал снег — и идет до сих пор. Лет двадцать я к нему не прикасался. Вспомнив это, зачерпнул полную горсть. Снег на моей ладони — он такой чистый и нежный, легкий и белый-белый, прямо резь в глазах появилась. Можно представить, как радуются этому выпавшему снегу дети. Лепят снеговиков, может быть, уже и на санках пробуют кататься. Дети, дети, — как их можно не любить!..

Снег все идет. Тихий, мягкий, мягче ваты. Он крупными снежинками, в безветрии, ровно ложится на землю. Ну прямо сказочное новогодье в ноябре…

Вот и мое убогое, обшарпанное жилище. Подхожу к окну. Смотрю на виднеющийся купол стоящей в центре зоны церкви, покрытый снегом. Крест. Глядя на него, я начинаю мысленно молиться.

И тут небольшой церковный колокол грустно вздохнул, вернее, задумчивым своим тонким голосом разлился над всей колонией. Грусть и задумчивость ожили и в моей душе. Это уже двадцатый первый снег, что вижу через зарешеченное окно. Не хочется думать о том, что кто-то может считать иначе: это, мол, не «уже» двадцать лет, проведенные мною тут, а «еще». Но эта мысль въедается в сознание, и трудно от нее отмахнуться.

— Господи, Иисусе Христе, Сыне Божий, помилуй мя, грешнаго! — раз за разом взывает моя душа. Наверное, эту молитву произносят и мои глаза, устремленные на Крест, возвышающийся над храмом.

А колокол все несет и несет свою молитвенную мелодию. Громче, громче. Живее, живее. Этот утренний церковный звон-перезвон накрыл собою и весь лагерь, и близлежащий поселок, словно бы осеняя все это пространство Небесным благословением, словно встречая Божию милость своей мелодией. Она, колокольная песня эта, несет в своих звуках и молитвенные слова. Кто-то, я уверен, тоже слышит, как в перезвон этот вплетены обращенные к Богу слова: Слава в Вышних Богу, и на земли мир, в человецех благоволение…

Настало еще одно утро, спрятанное за решетку. Слава Богу, день начался с молитвы — такой вот грустной, задумчивой, первоснежной.

Вот и солнечные лучи легли на стену моей обители. Они золотые-золотые! Настоящее высокопробное золото! Глядя на них, подумалось, что золотые залежи в земле — это те же солнечные лучи, которые пробили собою земную поверхность, проникли вглубь и там уже преобразились в тяжелое червонное золото…

Когда-то настанет такое время, дай Боже, и все тюремные строения развалят, порушат за ненадобностью. Падет и моя стена, облитая золотом солнечных лучей. Его тут будет много, этого драгоценного металла. Оно будет очищено слезами, страданиями, скорбями, болью и тоской бывших насельников этого места. И придут сюда старатели, добывать золото. Обязательно будет среди золотодобытчиков Православный муж, который на добытое здесь золото возведет на этих развалинах храм Божий во имя святой Великомученицы Анастасии Узорешительницы. Которую я очень люблю и которая, я верю, выведет меня отсюда. И будут здесь во веки веков прославлять ее, Богом и людьми давно уже прославленную, вычитывая так же ежедневно акафист ей…

Радуйся, всеблаженная великомученице Анастасие, узников святая посетительница и молитвенница о душах наших!

В этой жизни дышать можно полной грудью только одним воздухом — воздухом Православия!

— Господи, изведи из темницы душу мою, исповедатися Имени Твоему.

Церковь моя святая Православная, не оставь меня без Твоих молитв, без Твоей помощи!

Александр Зубарев,

431120 Мордовия, Зубово-Полянский район, п. Сосновка, ФКУ ИК-1 Участок.
Рис. Г. Дудичева