«Каждая профессия может быть призванием»

Протоиерей Андрей Гриев с супругой Ольгой Ивановной.

Это интервью со священником Андреем Гриевым записала заведующая библиотекой «Фолиант» №18 г. Тольятти Светлана Россинская. Вот почему статья эта несколько выбивается из привычного «канона» статей в «Благовесте». Но мы посчитали эту беседу интересной и важной для наших читателей.

С тольяттинским Православным приходом в честь Великомученика и Исцелителя Пантелеимона у библиотеки «Фолиант» сложились давние партнерские отношения. С самого открытия храма уже пятнадцать лет здесь служит священник Андрей Гриев. Библиотекари неоднократно устраивали встречи читателей со священнослужителем. Это не трудно, так как храм находится рядом с библиотекой, на территории городской клинической больницы № 5 — только дорогу перейти.

Протоиерей Андрей Гриев совершает молебны в отделениях Медгородка, причащает людей, находящихся в онкологическом отделении на грани между жизнью и смертью. А еще он посещает домовую церковь при Тольяттинском городском психоневрологическом диспансере. Отец Андрей сумел найти подход к людям, страдающим психическими расстройствами.

По пятницам и субботам в храме проходят творческие занятия с детьми, по воскресеньям работает воскресная школа для детей и лекторий для взрослых. Каждую среду и четверг с 18 часов действует Православный телефон доверия: (8482) 50-50-50.

Иконка в комсомольском билете

— Отец Андрей, вначале расскажите о своей армейской службе.

— Учился в военном училище и служил я в армии с радостью и желанием. Меня всегда окружали хорошие люди, мои друзья. Мы и сейчас общаемся. Я распределился в армию инженером, но в части предложили работу с личным составом, я согласился. Стал командиром взвода, в моем распоряжении — 22 человека многих национальностей. Но служили хорошо, с огоньком. Был командиром учебного взвода, командиром роты. Какое-то время был секретарем комсомольской организации роты. Как ни удивительно, наш армейский комсомол не запрещал посещение церкви и даже никто не возражал, чтобы в комсомольском билете лежали крестики и иконки. Когда я служил в Тамбове, познакомился с Архиепископом Тамбовским и Мичуринским Евгением — высокообразованным человеком, кандидатом медицинских наук. Он любил общение с молодыми офицерами и часто бывал у нас в части. Наверное, это тоже помогло мне на пути духовного становления. Интересная была служба, интересные командировки…

За два года сменил девять частных домов, пока не получил собственную жилплощадь в 11 квадратных метров. Удобства на улице, вода в колонке, отопление — угольное. Воду тоже приходилось домой возить из части, домашняя была непригодна для питья.

Были и смешные моменты. В одном доме хозяйка, вдова капитана 1 ранга, приучила свою собачку таскать соседских кур. Но потом соседи это поняли и приняли меры предосторожности. А до этого собака и нам как-то раз принесла курочку…

Я постоянно находился в командировках, а дома — жена и маленький ребенок. Но все равно в те годы было много оптимизма. Почти весь Союз объехал, за границей бывал. Романтика!..

«И черная полоса может стать взлетной…»

— Почему вы ушли из армии?

— Я думал, что с армией связан на всю жизнь, служить нравилось. Получил звание капитана. Но человек предполагает, а Бог располагает. Беда нагрянула, откуда и не ждал. Списали меня по состоянию здоровья. Раньше офицеров увольняли только из-за дискредитации офицерского звания. А меня комиссовали со всеми льготами, пособиями, пенсией. Только на гражданке у меня голова квадратной стала — ничего не понимаю, все не так. Да еще в военкомате, когда вставал на учет, добрая тетенька участливо спросила про удостоверение на льготы: «Дорого это стоит?».

Настоятель Свято-Казанской церкви Тольятти протоиерей Николай Манихин пригласил к себе в помощники, сначала дежурным по храму, потом алтарником. Ездил с ним по храмам и монастырям. В церковь я и в армии ходил. Но теперь стал больше молиться, читать духовную литературу. Познакомился с Владыкой Иоанном (Снычевым), который вскоре стал Митрополитом Санкт-Петербургским. Еще мне многое дало общение с Архимандритом Германом (Пензиным) — он до этого восстанавливал Оптину пустынь, был там духовником. В Казанском храме познакомился с протоиереем Гавриилом Бильчуком.

Заочно учился в Самарской Духовной семинарии. Принял сан диакона, служил в тольяттинской Свято-Казанской церкви. А как стал священником, меня сразу направили в храм при больнице. Вот так и стала черная полоса в моей жизни взлетной.

Если внимательно присмотреться, то во всем увидишь Промысл Божий. Не надо упираться и идти против воли Божией.

— Помогает вам армейская закалка?

— Безусловно, помогает. В армии я служил Отечеству, а в Церкви — Богу и Отечеству. Духовный труд, конечно же, несоизмеримо выше. Но я очень благодарен армии — за выработанную привычку к дисциплине и исполнительности, стойкости в преодолении тягот.

Обыкновенный, как и все…

— Из чего складывается мир протоиерея Андрея Гриева?
— Я обыкновенный, как и все. В детстве дружил со спортсменами да хулиганами. Тогда все повально или боксом, или борьбой занимались, а вечерами ходили «стенка на стенку» по районам. Я тоже — то в спортзал, то на улицу, правда, еще ходил в музыкальную школу. Музыка для меня — это духовное утешение, голос души. Сейчас я уже почти всё забыл, да и фортепиано дома больше нет.

Моя мама, Валентина Емельяновна, до выхода на пенсию работала фармацевтом. У отца, Геннадия Степановича, был сложный характер и удивительная судьба. Мальчишкой он оказался в Сталинграде, на оккупированной фашистами территории. Его несколько раз пытались расстрелять, поэтому смолоду он был абсолютно седым. Воспитывался в детском доме, школу закончил с серебряной медалью, эта медаль сейчас у меня хранится. Поступил в Ленинградское военное инженерное морское училище, а заканчивал уже Куйбышевский авиационный институт. Работал в отделе по космическим двигателям, лично знал Королёва.

У меня после школы началась своя жизнь — военное училище, армейская служба, поездки по гарнизонам… А когда только-только стали с отцом общаться более тесно, он скоропостижно скончался. Теперь мне его не хватает… А мама моя жива.

Жена, Ольга Ивановна, с красным дипломом окончила Куйбышевский экономический институт. В свое время я не дал ей окончить аспирантуру: увез в военный гарнизон. Но она работала по специальности, доросла до главного бухгалтера предприятия. А сейчас просто помогает мне на приходе.

Сыну Михаилу 26 лет, у него своя семья, невестку зовут Мариной. Они живут отдельно. Михаил — врач-эпидемиолог, работает у нас в Тольятти в Медгородке. Еще есть кошка Варежка, вот и вся моя семья.

Сын сначала тоже хотел в армию («Ты же сколько отслужил? Я что, хуже?»). Но комиссию не прошел и вот «служит» в медицине. Я считаю профессию врача служением. Повезло мне, видел я настоящих врачей. Очень уважаю Николая Альфредовича Ренца, главного врача клинической больницы № 5 и многих других наших врачей.

Быть внимательным к себе и снисходительным — к другим

— У вас трудная профессия?

— «Священник — это не профессия», — говорит известный духовник протоиерей Валериан Кречетов. И для меня пастырское служение — это не работа. Я этим живу, дышу. Профессия — это плотник, электрик, инженер, библиотекарь. Но любая профессия может быть призванием, соответственно, и служением. Глядя на вас, библиотекаря, я скажу, что и вы служите. Глядя на больничного дворника Александра, понимаю, что и он служит.

Преподобный Серафим Саровский говорил: «Спасись сам, и вокруг тебя спасутся тысячи». Внутреннюю «батарейку» сыграть невозможно — любой человек почувствует ложь и наигранность. Надо жить тем, и заниматься тем, к чему тебя Бог призвал. Надо приумножать свой талант через саморазвитие и отдачу другим своих сил, своего душевного тепла.

Священнику нельзя вполуха выслушивать человека, не пропускать его беды в свое сердце. Чтобы помогать другим, надо быть здоровым не столько телом, сколько духом.

А трудности? Бог выше наших сил не посылает. И имея такое множество живых примеров праведников, разве имеем мы право унывать?

— Ну и как, получается это — «спастись самому»?

— Не совсем. Вы, наверное, слышали, что надо сделать, когда ударили по одной щеке?

— Другую подставить…

— А для чего? Чтобы загасить силу гнева. Ведь огонь огнём не тушат, только водой или накрывают плащ-палаткой. До этого надо самому дойти, сознательно. А так получается лишь теория. Как говорил преподобный Амвросий Оптинский: «Теория — это придворная дама, а практика — медведь в лесу». Поэтому у нас только и рассуждения о том, чтобы свою гордость не потерять и свое лицо сохранить, а щеку подставить — это уже как будто подвиг.

И я несовершенен. Сколько во мне этих жал греха! И раздражительность, и отсутствие терпения, и лень, и гнев, да и мало ли еще чего! Убрать бы всё! Но не всё получается, я не святой. Приходится терпеть самого себя и делать, что требуется.

Служить Богу надо, пока дышишь, не ради славы и наград. Не надо совершать каких-то непосильных подвигов, надо просто быть внимательным к себе и снисходительным — к другим.

В миру человек становится рабом системы, мнений, карьеры, положения. Уж лучше я буду рабом Божиим, буду с Христом, потому что только в Нём я свободен, только в Нём нет притворства, лукавства, лжи. Совесть в Боге свободна, в Нём гармония веры и разума.

Даром получили, даром отдавайте!

— Какое значение вы придаете деньгам?

— Я их рассматриваю как временную необходимость для проживания. С детства не избалован, мама работала в аптеке, я подрабатывал тем, что собирал лекарственные травы и сдавал их в аптеку. В армии еще проще: солдату лишнего имущества не надо… Офицерская зарплата была хорошей, но мало что можно было купить, и особенно трудно было с жильем. Пока военную пенсию оформил, год жили, как придется. Но тоже было весело, счастье не измеряется в рублях. Что есть, за то и слава Богу, а если и нет ничего, потом будет. С голоду не пухнем, поехать в Ташлу или на природу денег хватает. А сын уже сам зарабатывает.
— Люди вам часто задают вопрос о стоимости церковных треб?

— Благодать нельзя купить за деньги. «Даром получили, даром отдавайте», — говорит Священное Писание. Есть, конечно, люди, которые то ли от жадности, то ли от скудости задают вопросы:

— Нет, скажите, сколько это стоит!

— Это нисколько не стоит, — отвечаю. — Сколько хотите, столько и пожертвуйте.

— Но вы скажите, сколько пожертвовать…

И стыдно, и больно за такие разговоры.

Друг друга тяготы носите

— Есть у вас труд, семья, ценности. Но ведь надо как-то уметь и отдыхать…

— Я не считаю служение работой. И как же я не умею отдыхать? А рыбалка? А лес? Человек ломается, если на него навалить как на лошадь, и заставить везти. И чтобы смотрела эта лошадь только вниз, на грязную, скользкую, разбитую дорогу. А хозяин при этом — злой и пьяный, ругает и бьёт. И сегодня так, и завтра будет так, и всегда. Да, такое было бы тяжело вынести
Да и общение бывает тяжёлое, когда оно безсмысленное, пустое.
Я со своими «тараканами» в голове хожу к духовнику на беседу. Он, бедный, всегда подолгу выслушивает меня. Апостол говорит: «Друг друга тяготы носите» (Гал. 6, 2). Это не только в Церкви. Знаете, сколько со мной нянькались в армии? Как клушки с цыплёнком, пока на ножки не встал. Поэтому я своим армейским братишкам благодарен, поэтому и общаемся по сей день.
…А болезней бояться — в атаку не ходить. У меня в приходе немало священников перебывало. Пошлёшь на вызов в больничное отделение, а он: «Ой, там больные! Там заразно, инфекция. У меня семья». Но заразу можно и в маршрутке подхватить. И в армии погибали не только при исполнении, в бою, но и по дурости, и из-за разгильдяйства. Но там другие требования: должен сам живым остаться и все твои ребятки — тоже. Не случайно же говорится: устав кровью писан. Мне везло на учителей.

«Одни читают молитву, другие молитву творят»
— Тяжело это – постоянно слушать про беды людей?

— Когда еду к знакомым в Москву, Тамбов или Череповец, они всегда просят взять «всё необходимое, как у дохтура»: кого-то надо будет исповедовать, соборовать, не друзей, так их родственников. «У вас же в Москве столько храмов и монастырей!», — говорю. — «Не-а, нужен свой».Слово — живое. Словом прибить и оживить можно, тем более словом священника. Поэтому одни читают молитву, а другие молитву творят.

Люди каются не мне, а Богу. Как они дальше себя будут вести, осознанно или неосознанно, одному Богу известно. Каждый отвечает сам и только сам. Но руку помощи надо подать.

Люди падают, снова встают, повторяют порой свои ошибки — всё это естественно. Стыдиться этого не следует. Нет человека, который жил бы и не согрешал. А наше дело прощать не до семи раз, а до семидесяти семи, как Христос велит, — пока человек не поймет свои грехи, пока будет пытаться карабкаться к чистоте и свету.

Даже в школе хороший учитель за двойки и тройки не ругает. Упал — вставай, кайся, старайся исправиться. Опять упал — не отчаивайся, проси помощи Божией

…Поговоришь с мамой или папой, а они разболеются от ваших проблем. Поговоришь с другом, введёшь его в соблазн и искушение; он обсудит с семьёй, выйдет осуждение. Хлипко всё наше человеческое. В церкви другое: человек кается Богу, священник — только свидетель этого. Он сам такой же человек, со своими недостатками, перед ним не надо казаться хорошим, надо только доверять. Советы священника — от его же опыта: «Здесь лучше пройти так и так, а тут — перепрыгнуть». А в итоге выбор всё равно остается за человеком.

К нам в храм со своими проблемами и психологи приходят. Не всё объяснимо логикой, схемами, психологическими навыками. В Священном Писании говорится: «мудрость мира сего есть безумие пред Богом» (1 Кор., 3, 19).

В церкви правильные базовые понятия: воровство — есть воровство, убийство — есть убийство, блуд — есть блуд. Есть заповедь о почитании отца и матери, и это не теорема, требующая доказательств, это — аксиома. В ней нет оговорок о том, что если он (она) — пьяница, блудник и нехороший человек, то можешь его не любить. Наоборот, «проклят всякий, ненавидящий своего отца и мать…», без всяких оговорок.

Кто больше любит? Кто больше терпит!

— У вас полный храм не только взрослых, но и детей. Уж их-то не заманишь туда, где неинтересно и куда лень идти. Здесь же они и из соленого теста лепят, и оригами мастерят, и театрализованные сценки разыгрывают.

— Да уж как-то так повелось… Сначала рассказывали детям истории, готовили представления на праздники, вместе пели. Потом они сами стали подсказывать, чего им хочется. Вскоре подключились родители. В общем, церковь — это та же большая семья. Надо просто слушать детей и стараться быть им другом.

— Какое место в вашей жизни занимает семья?

— Семья — это все. Это — полнота жизни: «и жизнь, и слезы, и любовь». Если мужчина один или женщина одна — это все неполнота, половина. Когда Бог создал человека, то сказал, что нехорошо ему быть одному. И обратите внимание, как похожи люди, живущие долго вместе. Не случайно семья называется самой первой церковью для человека.

Кто больше любит? Наверное, кто больше терпит. Чего во мне мало или нет совсем, то есть в моей половине. Самое лучшее мы хотим видеть в своих детях. Но как у природы нет плохой погоды, так и в семье при разумном устроении все направлено к благу, к созиданию, а не к разрушению.

— Можете вы о себе сказать — да, я счастливый человек? И жизнь удалась.

— Счастливый, несчастливый — все относительно. Царь Соломон просил у Бога не славы, не достатка, а мудрости. И это уже счастье — различать, что главное и на пользу, а что не так важно. А насчет того, удалась жизнь или нет, мне еще рано подводить итог. Из «черного» медицинского юмора — вскрытие покажет. Наше дело – стараться, двигаться.

— На какой вопрос вы хотели бы ответить, но я вам его не задала?

— Может быть, о строительстве Свято-Пантелеимоновской церкви? Когда я пришел к архитектору Вадиму Семеновичу Артамонову, сказал ему: «Не обидно ли вам, что культуру у нас создают в основном москвичи? Мне за нашу малую родину обидно!» Он опешил от такого напора, потом приехал на место, посмотрел и… создал проект будущего храма. Причем, благотворительно. Дружим с ним до сих пор.

— И последнее. Скоро Новый год и Рождество Христово — время новых надежд. Что бы вы пожелали читателям?

— Оставить старые обиды в уходящем году и вступить в новый год в обновленном состоянии духа. Не вспоминать плохое, а смотреть светло вперед. И чтобы свет этот сочетался с радостью и доверием к нашим близким.

Светлана Россинская, заведующая библиотекой «Фолиант» №18, г. Тольятти.