Музыка этой земли…

Своими впечатлениями от Коста-Рики делится матушка Юлия Кулакова.

Об авторе. Матушка Юлия Кулакова — супруга священника Димитрия Кулакова, настоятеля храма в честь Владимирской иконы Божией Матери города Коронадо в Коста-Рике. Юлия Кулакова — автор многих публикаций в Православной газете «Благовест».

«Мас Музика… Мас Коста-Ррррррика!» — восклицает диктор за кадром государственного телеканала. «Больше музыки — больше Коста-Рики»! Здесь Бог творит такую красоту, что Его творения можно описать только как музыку. На маленьком высокогорном отрезке суши находится больше видов растений, насекомых и животных, чем где-либо еще на земном шаре.
Странная земля. Бушующая и страдающая. Вот передо мной горная гряда, и над ущельем на уровне моей руки пролетает растрепанное облако. Но я точно знаю: не так давно за этими горами от оползня погибли люди.
Мы ездили в Кальдеро, волны захлестывали по пояс, смеялись крепкие бабушки-костариканки в ультра-бикини над проделками молодых внуков в целомудренных майках и длиннющих шортах. На следующий день даже нашего убогого знания языка хватило, чтобы понять телевизионный сюжет: волны, после которых мы отжимали одежду, разгулялись до предела и завалили песком местные домики под самую крышу. Эвакуированные взрослые со стоическими интонациями в голосе рассказывали в микрофон о беде, а вокруг них с визгами, запинаясь о спасенный скарб, носились за пушистыми хвостатыми щенками чернокудрые детишки.
Улицы вьются вверх и вниз. Строгих европейских адресов здесь нет: «От собора сто метров на север и ориентируйтесь на ворота с узорами», — нормальная надпись на конверте. Квартал вправо, квартал влево… «Как пройти к магазину?» — «Вот куда-то туда, и свернуть неподалеку, он голубенький такой!» Гигантские соборы и рядом — маленькие домики, которые цивилизованный глаз поначалу примет за гаражи. Реденькая решетка делает вид, что закрывает зеленый дворик, небольшое жилище без прихожей, где ходят в уличной обуви, и навес с выпуклым «постаментом», где гордо красуется машина. Машины — без амбиций, у кого какая есть — такая и есть. «Мерседес» невесть какого года обгоняет родимую «Ниву», всю в наклейках.

Картаго — первая столица Коста-Рики.

Прямо по неприспособленной обочине, по крутым склонам движутся пешеходы. Одеваются пестро, особенно молодые. Не придавая значения. Большинство молодых — с забавными аксессуарами вроде теплых шапок-ушанок, с ног до ушей в татуировках. Мальчишки и молодые люди чем-то напомаживают волосы и ходят со стилизованными мокрыми кудрями, гребнями, ирокезами, — поначалу я, глядя на младших школьников, даже испугалась, что так принято ходить в учебные заведения… Кто в топиках, кто в куртках, — ведь дождь и солнце постоянно сменяют друг друга, и монотонные потоки внезапно исчезают, а тропическое солнце в секунду высушивает куртки и топики, гребешки и кудряшки.
Я так до сих пор не поняла, чем отличается богатый район от района бедного. Разве что содержимым кошельков домохозяев? Дешевая одежда здесь практически не отличается по качеству от дорогой, продукты — неизменно, за редким исключением, дешевы. Воздух чист повсеместно — хоть продавай на экспорт, а растительность одинаково укрывает дворы и бедных, и богатых. Коттеджные поселки чище — но и скучнее, и богачи сейчас, я смотрю, предпочитают селиться прямо у дороги.
Машины ловко снуют по серпантину между ущелий такой высоты, что горная речка внизу кажется тонкой блестящей нитью. У заборов сидят собаки: они громко лают, но никого не трогают. На склонах пасутся коровы с модельной фигурой, хотя попадаются и наши дородные буренки.
По пляжам ездят продавцы овощей и нараспев выкрикивают товар. «Мамон-чино, ува!» — сначала кажется, что человек читает какие-то страстные стихи. Про мамон-чино, впрочем, можно и стихи написать. Это фрукты, похожие на резиновые игрушки для зверюшек, этакие мохнатые мячики. До мякоти надо еще докопаться — а жалко, ведь кажется, что это какой-то диковинный зверь. Но настоящая поэзия — это крики «ГОЛ!!!» местного спортивного комментатора. Возглас длится несколько минут, и в нем звучат такие чувства, что невозможно остаться равнодушным.
У домов порхают разноцветные птицы: словно ребенок экспериментировал с их окраской. «Мама, мне двенадцать удач!» — это сын двенадцать раз увидел синюю птицу. Если он не ошибся и правильно запомнил, таких тут зовут «вьюдас». А еще сын вчера сказал: «Вот, обезьян видел, а счастья не чувствую».

Колибри порхают над цветами, мимо пролетают стрекозы, больше и шумнее их. А если услышите «райская птица» — то это не птица вовсе. Это — местный цветок.

Мимо пляжа мчится после рабочего дня клоун, уже успевший открепить клоунский нос. «У вас красивое лицо, вы могли бы быть моей женой!» — кричит он на ломаном английском моей спутнице.
Пляжи немноголюдны. Зато многолюдны католические храмы. С мессы возвращаются степенно, под руку с супругами, получаются целые процессии. Страна — католическая, церковные праздники празднуются государством. Аборты запрещены, а абортмахерам грозит немаленький тюремный срок. В Картаго, где, по преданию, Матерь Божия являла чудеса исцеления, люди идут и едут всю ночь напролет со всей страны, чтобы на коленях просить Ее милости. Надписи, славящие Христа, — даже на заборах (так что с заборов здесь читать можно, а иногда и нужно), а также на машинах, на майках хозяек. Особенно тронула одна, с автобуса — изображение Господа в терновом венце и слова: «Выхожу, с Богом. Если я не вернусь — значит, я ушел с Ним».
Общность людей тут для нас невероятна и корнями уходит в глубокое общинное прошлое. Обращение «мамита», «папито» к кому-либо, особенно на рынке, — норма. Люди невероятно крепки и красивы. Женщины объемом в три современных российских красавицы — вовсе не толстушки, их тело — сплошь мускулы, и они рожают по семь-восемь детей. Чистые колоритные лица, уверенная здоровая поступь. Нам — несчастным белым людям (не иначе как сгорбившимся под бременем белого человека) — они радостно машут и улыбаются на улицах.
Каждый живет, как он хочет, и, видимо, поэтому в основном живут красиво и добропорядочно. За слово «дурак» в тексте здесь запрещают мировые хиты, а то, что в нашем мультяшном переводе звучит как «надрали ***», в испанском варианте успокаивается на варианте «побили».
А музыки, действительно, много. По телевизору постоянно рассказывают о приезжающих певцах возрастом за 50, в сомбреро, с героическим взглядом и гитарой в руке. С веранды, куда я в суете пока заглядываю только по хозяйственным делам, порой не хочется уходить: соседка все время радует нас классической музыкой, в первой половине дня — в записи, во второй — в собственном исполнении. Так что… Мас музика — мас Коста-Ррррика!