Две награды

Протоиерей Сергий Гусельников возле Иоанновского монастыря на Карповке, где под спудом покоятся мощи святого праведного Иоанна Кронштадтского.

Записки лауреата..

Двадцать пять лет я не был в Питере. Четверть века. И поэтому когда узнал о присуждении мне литературной премии имени благоверного князя Александра Невского за книгу «Цветок Сиона», обрадовался вдвойне. Теперь у меня появилась возможность не только вновь увидеть северную столицу, но и взглянуть на неё глазами Православного человека.

Ведь в те, советские, времена я видел лишь Петербург (тогда ещё Ленинград) экскурсионный, нас не водили по храмам и монастырям. Да и все мы, работавшие учителями в сельской школе и приехавшие в город Петра во время летних каникул, далеки были от Бога и от Церкви. Но я и мой товарищ Вячеслав хорошо знали о великом русском князе Александре Ярославовиче, спасшем Русь от шведов и немцев. Да и кто о нём не знал хотя бы из замечательного фильма «Александр Невский»!

В один из погожих июльских дней мы с товарищем по личной инициативе, выспросив у экскурсовода маршрут, поехали в Александро-Невскую Лавру. Там мы зашли в Троицкий собор и остановились в нерешительности. В правом приделе стоял открытый гроб, шло отпевание. В левом батюшка в священническом облачении что-то говорил собравшимся возле него людям. Меня тогда поразило то, что пели на отпевании не монахи, а певцы в современной одежде с нотами в руках. Ещё меня удивили электронные часы над входными дверями в храм. Ожидавшие увидеть здесь нетронутый уголок Древней Руси с суровыми монашескими лицами, мы с некоторым разочарованием осознали свою ошибку. Нет, в соборе, конечно же, ощущалась некая, приводящая душу в трепет, таинственность, исходящая от икон и высоких полукруглых сводов со старинными росписями, но от этого приметы двадцатого века бросались в глаза ещё ярче. Оставшись в недоумении от развернувшейся перед нами картины, мы пошли к церковному киоску, чтобы приобрести что-нибудь на память. Помню, я купил тогда для своей верующей бабушки красивый нательный крестик.

Выйдя из храма, мы с Вячеславом отправились на знаменитое кладбище Лавры с большим некрополем. Там мы долго бродили, рассматривая могилы людей, прославивших Россию. Крылов, Достоевский, Чайковский, Мусоргский, Римский-Корсаков… А вот могила Натальи Николаевны Гончаровой, жены Пушкина. У меня был с собой фотоаппарат, я сфотографировал понравившиеся мне надгробия с красивыми скульптурными композициями…

Наша самостийная экскурсия запомнилась мне больше всех остальных, совершённых за две недели пребывания в Питере. Какой-то тихий свет пролился тогда мне в душу. Прикоснувшись ненадолго в Александро-Невской Лавре к иному миру, иному бытию — таинственному, непонятному для нас, далёких от Православия, — мы с Вячеславом вышли из монастыря уже не теми людьми, что были раньше, а немного другими…

И вот я снова в Петербурге. Только теперь не лето, а зима, и я не сельский учитель, а Православный священник и литератор, приехавший на вручение литературной премии имени благоверного князя Александра Невского.

Почти до Рождества здесь не было снега, и стояла тёплая погода, иногда даже моросил дождь. Но за две январские недели лёгкое белое покрывало укрыло северную столицу с её окрестностями, а температура понизилась до минус двадцати. При влажном климате и ветре мороз особенно давал о себе знать.

В Лавру я прибыл вечером. Устроившись в гостинице, которая находится в двух шагах от Троицкого собора, сразу же пошёл в этот храм. На первый взгляд, мало что изменилось в нём за четверть века. Над входными дверями так же висели электронные часы с зелёными цифрами, а на клиросе центрального придела пели мужчины-певчие. Заканчивалось вечернее Богослужение. Молящихся в соборе было очень мало. Рядом с центральным аналоем лежала большая икона великомученика и исцелителя Пантелеимона, а под ней стоял ковчег с частицей его мощей. Вот и милость Божия ко мне! Поехал я в Питер приболевшим, а тут встречает меня в соборе врач-безсребренник, чтобы укрепить меня в моей телесной немощи. Приложившись к иконам и ковчегу, тихонечко прохожу к раке с мощами Александра Невского и многих других Христианских святых. Среди них есть и частицы мощей преподобных отцов, в Синае и Раифе избиенных. Ещё одна милость Божия, ведь мой святой покровитель — мученик Сергий Раифский. Читаю молитву святому благоверному князю. Именно ему я молился, когда отправил свою книгу «Цветок Сиона» на литературный конкурс. Теперь благодарю Александра Невского за то, что он принял мой скромный труд. С благоговением прикладываюсь к святой раке и выхожу из храма. Немощь и дорожная усталость дают о себе знать, пора пить горячий чай с ромашкой и ложиться отдыхать…

С наградой от Блаженной Ксении…

Утро в Питере меня очень удивило. Как и то, что поздняя Литургия в Лавре начинается в десять часов. Я привык к тому, что у нас в Самаре в январе в восемь утра уже рассветает. А тут девять часов — за окнами кромешная тьма. Полдесятого — не видно ни зги. Перед уходом на службу спрашиваю гостиничную: «Во сколько же у вас, интересно, светает?» Она улыбается: «После десяти, батюшка. А после четырёх начинает темнеть. У нас зимой день короткий». В нашем соборе в десять утра поздняя Литургия уже подходит к концу, а здесь я иду только к её началу. Тоже непривычно. И сама Литургия тоже непривычная: служится с открытыми Царскими вратами до «Святая святым», как при архиерейском богослужении. Может, потому что наместник Лавры — Епископ. Но в Троице-Сергиевой Лавре, где наместник тоже Епископ, Литургия иерейским служением совершается как обычно, Царские врата открывают лишь в определённые богослужебные моменты. Впрочем, суть не в этом. Главное, на Литургии совершается таинство Евхаристии (благодарения), приносится безкровная жертва за грехи людей…

День вручения литературных премии имени благоверного князя Александра Невского — 24 января — для меня имеет особый смысл. В этот день поминается один из самых известных палестинских святых — преподобный Феодосий Великий, общего жития начальник. Моя же книга «Цветок Сиона» как раз о Палестине, о Святой Земле, в ней подробно рассказывается и о преподобном Феодосии. Так что у Бога всё промыслительно.

Подкрепившись в монастырском кафе (кстати, там очень вкусно готовят), отправляюсь к самой известной в Петербурге Православной святыне — часовне Блаженной Ксении на Смоленском кладбище. Сюда едут со всех уголков России, чтобы помолиться великой русской святой, прославившейся при земной жизни несением трудного подвига юродства Христа ради.

Петербург Православный. Петербург литературный. Первую награду я получил от Православного Петербурга. В часовне Блаженной Ксении.

По пасмурному холодному городу еду на Смоленское кладбище. Там словно другой мир. Чистый белый снег. Тишина. Людей на удивление мало. Обычно к часовне Блаженной Ксении тянется нескончаемая вереница паломников. А сейчас на кладбище почти пустынно. Зима, будничный день, ощутимый мороз. Может, поэтому возле часовни всего несколько человек. В самой часовне очередь в регистратуру, где принимают записки о здравии, в два раза больше, чем к гробнице святой угодницы Божией. Неожиданно появляется пожилой священник и начинает служить молебен Блаженной Ксении, помазывая людей, прикладывающихся к гробнице, освящённым елеем. Подхожу, молюсь перед мощами святой, беру у него кисточку, помазываюсь. Хочу вернуть ему кисточку, но он не берёт и говорит:

— Вы, батюшка, сами помазывайте людей, им будет приятно.

Помазываю. Священник, отслужив молебен, спрашивает меня:

— Откуда вы приехали с паломниками?

Теперь понимаю, почему он сказал «им будет приятно». Местный батюшка подумал, что я в часовне с паломнической группой.

— Я из Самары, но не с паломниками, — отвечаю ему. — Приехал в Александро-Невскую Лавру за литературной премией.

— А что за премия?

— Ежегодная литературная премия имени благоверного князя Александра Невского. Мне её присудили за книгу о Святой Земле. Сегодня вечером будут вручать.

Пора было познакомиться. Местного священника звали отец Игорь. Рассказал ему немного о премии и о своей книге. Он выслушал меня, а потом повернулся к мужчине, дежурившему в часовне и стоявшему у гробницы рядом с цветами, которые постоянно покупаются на пожертвования паломников и освящаются на мощах святой.

— А ну-ка выбери самую красивую розу для батюшки, — обращается к нему отец Игорь и, когда мужчина начинает выбирать цветок, вдруг добавляет: — Нет, не одну, а три розы давай!

Взяв у мужчины три больших розы — красную, белую и розовую — отец Игорь протягивает их мне:

— Сегодня вам, отец Сергий, дадут премию от Александра Невского, а мы вас поздравляем и даём премию от Ксении Петербургской!

Такой милости Божией я не ожидал! От души поблагодарил отца Игоря за драгоценный для каждого Православного человека подарок и вышел из часовни.

Эти розы от Блаженной Ксении явились для меня духовной наградой.

Мою нежданную радость нарушили две девушки, обратившись ко мне с вопросом, тоже неожиданным:

— Простите, а вы не знаете, где здесь могила Арины Родионовны?

Не понимаю, почему они решили обратиться к священнику, чтобы спросить о последнем пристанище няни Пушкина, а не к другим людям, стоявшим возле часовни, но мне пришлось их огорчить:

— К сожалению, не знаю. Я здесь первый раз.

Было морозно, и ходить по кладбищу, да ещё с розами, не очень-то хотелось. Храм в честь Смоленской иконы Божией Матери, в строительстве которого при жизни тайно принимала участие Блаженная Ксения, оказался закрытым до вечерней службы, так что погреться было негде. Недалеко от храма возвышался огромный валун, запорошенный снегом. На нём я обнаружил интересную надпись: «Здесь 12 марта 1861 г. было первое захоронение великого поэта Украины ТАРАСА ШЕВЧЕНКО». Так вот где находилась его первая могила. А при выходе с кладбища мне стал понятен вопрос девушек. На стене висела каменная табличка с надписью: «На этом кладбище похоронена АРИНА РОДИОНОВНА, няня А.С.Пушкина. 1758-1828». Что ж, для меня это тоже явилось открытием.

С розами от Блаженной Ксении я поехал на Карповку, в Иоанновский женский монастырь, где покоятся мощи великого русского святого -праведного Иоанна Кронштадтского. Уже при жизни его называли Всероссийским батюшкой, потому что тысячи людей со всей России ехали к нему в Петербург на исповедь и Причастие.

У гробницы Иоанна Кронштадтского тоже было малолюдно и тихо. С особым благоговением и благодарностью прочитал я ему акафист и помолился перед его святыми мощами. Дело в том, что это близкий и дорогой для меня угодник Божий. В моём родном Кирилло-Мефодиевском соборе в Самаре по воскресеньям служится акафист праведному Иоанну Кронштадтскому. И вот теперь я впервые пусть и не отслужил, но прочитал акафист перед его мощами.

Рядом с гробницей — своеобразный мини-музей, рассказывающий об основных этапах жизни и деятельности Всероссийского батюшки. За стеклом его священническое облачение, в котором он когда-то служил…

Посетив дорогие моему сердцу Православные святыни Петербурга, с тремя прекрасными розами я возвратился в Александро-Невскую Лавру. Не успев как следует отдохнуть, — завязался разговор с соседями по комнате в гостинице — стал собираться на вручение литературной премии.

Епископ Выборгский Назарий вручает медаль Святого Александра Невского иеромонаху Роману (Матюшину).

Кстати, поездки на разные мероприятия хороши тем, что в них знакомишься с интересными людьми, с которыми потом устанавливаются дружеские и творческие связи. Например, соседнюю с моей кровать занимал замечательный вологодский писатель Вадим Дементьев, получивший премию за документальную повесть о русском Семиезерском полке. Оказалось, что он очень давно дружит с Николаем Михайловичем Коняевым, которого, я думаю, не нужно представлять. Николай Михайлович в литературной комиссии по присуждению премии является экспертом по прозе. По другую сторону от Вадима обосновался руководитель народного хора из деревни Кимжи Архангельской губернии по имени Евгений. Всероссийский фольклорный фестиваль, проходивший в Петербурге накануне нашего литературного мероприятия, закончился, но они с женой остались в Лавре ещё на несколько дней. Он рассказал нам много интересного об Архангельском крае, почти не тронутом губительным дыханием современной цивилизации. Мы с Вадимом Валерьевичем пригласили их с женой в актовый зал Святодуховского духовно— просветительского центра на литературный вечер, посвящённый вручению Всероссийской литературной премии имени благоверного великого князя Александра Невского. Они потом об этом не пожалели.

Пока зал постепенно наполнялся людьми, я успел познакомиться с редактором журнала «Родная Ладога» Андреем Ребровым, экспертом литературной комиссии по поэзии питерским поэтом Валентином Голубевым, написавшим поэму о старце Николае Гурьянове, известным сибирским писателем Василием Дворцовым, секретарём литературной комиссии, человеком разносторонних дарований Андреем Грунтовским. Пришедший чуть позже Николай Михайлович Коняев познакомил меня с писателем-священником Алексием Морозом, профессором богословия и доктором психологии. В девяностые годы его книга «Люди и демоны» была Православным бестселлером. Общаясь с ним на литературном вечере, я понял, что мы с ним близки по духу…

Уже после вручения премии на следующий день я на территории Лавры разговорился с Константином и Анной Смородиными из Саранска, редактирующими журнал «Странник» и получившими медаль Александра Невского за литературоведческую книгу. Они попросили меня наладить связи между их журналом и самарскими писателями.

…И вот появляется тот, кто привлёк к себе внимание всех находящихся в зале. Иеромонах Роман (Матюшин). В свое время его духовная поэзия и глубокие по содержанию и простые по исполнению песни привели к Православию многих людей, в том числе и творческих. Последние годы он пребывал в затворе в далёком скиту, и теперь впервые появился в большом городе, приехав на вручение литературной премии, присуждённой ему за его поэтическое творчество. В древнем монашеском клобуке, какие носили во времена Сергия Радонежского, он выглядел иконописно красиво. Но было видно, что его как монаха смущало повышенное внимание к его личности. Мы познакомились с отцом Романом, и он предложил нам с отцом Алексием пройти вперёд и сесть всем вместе, чтобы не быть ему на литературном вечере главным персонажем. Зал уже был полон, и большая часть людей пришла сюда ради отца Романа. Поэтому когда мы подошли к первому ряду, он оказался в окружении десятка поклонников своего творчества.

Боковым зрением я увидел быстро идущего по проходу Владыку Назария (Лавриненко), Епископа Выборгского, наместника Лавры и председателя литературной комиссии. Несколько мгновений, и он уже рядом. Поворачиваюсь и беру у него благословение.

— Я уж не решаюсь прервать паломничество к тебе, отец Роман, — улыбаясь, обращается Владыка к поэту-иеромонаху.

Отец Роман, наконец-то вырвавшись от своих почитателей, подходит к нему под благословение.

Владыка Назарий открывает литературный вечер. Он проводит параллель с музыкой и говорит, что рождение стихов и прозы из обычных вроде слов для него так же удивительно, как рождение всего из семи нот прекрасных музыкальных произведений.

— Но главное, — отметил он, — не в литературном достоинстве книги, а в её воздействии на читателей. Она не должна быть предметом самолюбования автора, а должна приносить людям духовную пользу.

Среди лауреатов конкурса в номинации «Поэзия» был протоиерей Андрей Логвинов из Костромы. Это стало для меня ещё одним приятным сюрпризом. Отец Андрей немного припоздал, и я не знал, что он находится в зале. Увидел его только на сцене во время награждения. О нём мне много раз рассказывала моя духовная дочь Православная певица Юлия Славянская. На стихи отца Андрея она написала несколько прекрасных песен и по приглашению батюшки не один раз участвовала в Православных музыкальных фестивалях, проводимых в Костроме. Ему в свою очередь Юлия рассказывала обо мне. И вот мы встретились здесь, на вручении премии. В свои шестьдесят лет отец Андрей сумел сохранить детскость души, здоровый оптимизм и поэтическое восприятие мира. Когда видишь, с каким вдохновением и радостью читает он свои стихи, самому хочется радоваться. Кстати, у Юлии Славянской есть песни и на стихи иеромонаха Романа. Её творчество незримо связывает всех нас троих: отца Романа, отца Андрея и меня, грешного. Потому что и на мои стихи она написала три песни.

После вручения лауреатам медалей благоверного князя Александра Невского и литературных премий Владыка Назарий, которому нужно было присутствовать ещё на одном мероприятии, покинул зал. А литературный вечер продолжался. В тёплой дружеской обстановке, пронизанной духом любви и взаимопонимания, лауреаты, по очереди выходя на сцену, рассказывали о себе и своём творчестве. А потом для нас пели петербургская духовная певица Ирина Скорик и замечательный фольклорный коллектив.

Но три часа пролетели слишком быстро, и нам не хотелось расходиться. Андрей Грунтовский пригласил всех лауреатов и гостей в большую комнату на чаепитие. Конечно, и туда вслед за отцом Романом потянулись люди с видеокамерами и фотоаппаратами, однако это не помешало нашему дружескому общению, продолжавшемуся почти до полуночи…

Спать мне пришлось недолго. В пять утра нужно было вставать, чтобы помолиться в Троицком соборе на братском молебне перед мощами Александра Невского. Помолиться в первую очередь за Татьян, так как 25 января — память мученицы Татианы. А затем, отстояв раннюю Литургию, я поехал на Московский вокзал, а оттуда на электричке в Вырицу, где у деревянного храма в честь Казанской иконы Божией Матери в маленькой часовне покоятся мощи преподобного Серафима Вырицкого, святого нашего времени. Пожалуй, это был единственный подвижник двадцатого века, которого не тронули коммунисты, и который избежал тюрьмы и ссылки. До революции он был купцом второй гильдии, входил в число пяти крупнейших мехоторговцев Петербурга, поэтому считается покровителем торговли. Во время Великой Отечественной войны подвижник каждый день молился на камне в саду о спасении России. Отошёл ко Господу преподобный Серафим в 1949 году…

День выдался морозный и солнечный. Настоящая русская зима. За окном электрички в белой паволоке еловые и сосновые леса, русские селения с одноэтажными домами, с куполами церквей. Многие дома с мансардами, что особенно меня умиляло, напоминают о старой России.

Вырица оказалась очень большим посёлком городского типа с вокзалом, Домом культуры и двумя храмами. До Казанской церкви километра три-четыре, по морозу больно не разгуляешься, пришлось доехать на такси. А там — прямо сказка. Деревянный храм постройки 1914 года, часовня над гробницами преподобного Серафима Вырицкого и схимонахини Серафимы (его бывшей супруги и после принятия монашества — келейницы), другие строения, церковный погост — всё в окружении огромных вековых сосен и елей. Тишина и божественная благодать. Чистый, настоянный на хвое воздух. Представляю, как здесь красиво летом, когда земля покрыта зелёной травой и благоухающими цветами.

Известный духовный писатель священник Алексий Мороз и лауреат Всероссийской премии имени Святого Александра Невского священник Сергий Гусельников.

Пока ходил в церковную лавку, расположенную в отдельном домике, в храме дежурный батюшка отпевал покойника. Что ж, дело обычное. Меня удивило другое. Когда гроб после отпевания несли к катафалку, то я увидел, что он обит зелёной материей. Не красной, доставшейся нам в наследство от советских времён, даже не белой, как положено по Церковному Уставу (цвет чистых брачных одежд, в которых мы должны предстать перед Богом), а зелёной. Тоже символично. Зелёный цвет — это цвет праздника Троицы и преподобных. Цвет вечно зеленеющей жизни, дающей новые побеги. Тело умирает и распадается, как зерно, посаженное в землю, а безсмертная душа уходит в вечность, не зная никаких преград, как появившийся из зерна зелёной росток, рассекая камень и асфальт, выходит наружу, к солнечному свету…

Так не хочется уезжать из тихой благодатной Вырицы в шумный каменный Петербург, но ничего не поделаешь. Надо непременно успеть посетить могилу Митрополита Иоанна (Снычёва), архиерея-старца, много лет возглавлявшего Куйбышевскую кафедру, да ещё Андрей Грунтовский пригласил меня на моноспектакль, посвящённый памяти Высоцкого, который родился как раз в Татьянин день…

На Никольском кладбище Александро-Невской Лавры, где похоронен Владыка Иоанн, я пробыл недолго, но один не совсем обычный эпизод сильно врезался мне в память. Голые зимние деревья позволяли видеть сразу всё пустынное пространство кладбища, и я без особого труда нашёл могилу старца-архиерея. Тем более, что на ней всегда лежат живые цветы и горит неугасимая лампада. Недалеко от могилы стояла странная на вид пожилая женщина. Старое серое пальто времён строительства коммунизма, невзрачный старушечий платок в крупную клетку, видавшие виды зимние сапоги. Из-под платка выбивались седые волосы. Женщина встретила меня пристальным, испытующим взглядом — свой или чужой? Этот взгляд пронзил меня насквозь. Я молча прошёл мимо и, опустившись на колени перед могилой Митрополита Иоанна, стал молиться. Потом встал и приложился к кресту у его надгробия. На это ушло минуты две, не больше. Повернувшись назад, чтобы посмотреть на необычную женщину, я удивился: её нигде не было. Не то что рядом, а вообще на кладбище! Не могла же она за это время дойти до кладбищенских ворот, до которых было метров сто. Кто была эта женщина, что значил её пристальный взгляд, и куда она исчезла? До сих пор все эти вопросы остаются для меня загадкой. Скажу только одно: не однажды я слышал от разных людей, что у могилы старца-архиерея происходят необычные вещи. Упокой, Господи, душу усопшего раба Твоего Митрополита Иоанна и его святыми молитвами помилуй нас, грешных!

Моноспектакль Андрея Грунтовского оказался прекрасным. Он был построен на переписке молодого Владимира Высоцкого с его другом Игорем Кохановским. Монолог героя органично переходил в его песни, мастерски исполненные Грунтовским под гитару. После спектакля зрители стали задавать петербургскому писателю и актёру вопросы. На один из них, касающийся Православия, Андрей попросил ответить меня. Не привыкший отказывать в просьбе, я вышел на сцену и стал говорить о Владимире, но не о Высоцком, а о другом — о моём покойном друге Владимире Осипове. Почему о нём? Потому что именно он, писатель, актёр и режиссёр, хорошо показал, как соотносятся творчество и Православие. Чтобы говорить о правде Божией на земле и обличать неправду, в первую очередь у творческого человека должно быть горячее любящее сердце и живая совесть.

Режиссёр игрового кино Лидия Боброва, присутствовавшая на спектакле, настолько заинтересовалась личностью Владимира Осипова, что попросила меня выслать ей его книги.

Владимир Осипов был первым из самарских писателей, кто получил в актовом зале духовно-просветительского центра лавры «Святодуховский» литературную премию имени благоверного князя Александра Невского. На разговоре о нём и закончилось моё пребывание в Питере, где Господь сподобил меня получить две награды — духовную и литературную.

Протоиерей Сергий Гусельников